Поначалу было сложно, но постепенно она привыкла. И даже нашла существенный плюс: только поварским разрешалось мыться хоть каждый день и менять насквозь взмокшую форму. Форма ей тоже понравилась, простая, удобная. Цвет льняной блузы и просторной юбки напоминал капучино, а цвет передника – горький шоколад.

- Да кто ж ты такая, что пробовала даже шоколад? – спросила однажды Хани, которая услышала краем уха болтовню Каролины.

«Упс! А за языком-то надо следить. Сегодня про шоколад, а завтра – про автобус ляпну…»

- Дочка трактирщика, - ответила честно Каролина, хотя ливинорский папаша редко разорялся на сласти, и вообще-то она ни разу не пробовала местный шоколад.

- Ох, Каролинка, ты или врёшь, как на духу, или у твоего папаши дела о-очень хорошо идут, - стоя за соседним столом, Хани быстро-быстро крошила капусту. – А если так, то пошто тебя к нам-то отправили?

Каролина открыла рот, раздумывая, как ответить, чтобы и вруньей не остаться, и не разругаться с кухаркой в хлам.

Но тут подошёл главный повар:

- Каролинка! Дотёрла кастрюлю?

- Ага.

- Вино привезли. Иди прими, - повар тщательно вытирал пальцы мокрым полотенцем. – Ты у нас быстро считаешь, и не путаешься в количествах, в отличие от некоторых, - он покосился на одну из кухарок.

- Хорошо, - Каролина бросила щётку в кастрюлю, сполоснула руки от мыла и сорвалась с места так, что только юбки взметнулись.

За спиной послышались голоса:

- Мельче режь, - требовал повар.

- Куда ещё мельче? Чтобы в кашу разварилось? – ворчливо ответила Хани.

- Как оно разварится – не твоя забота.

Впрочем, чем закончилась эта перебранка, Каролина так и не узнала, потому что захлопнула дверь в кухню и оказалась в смежной комнате, в которой был устроен склад.

А вот дверь, ведущая во двор, оказалась уже открытой. И даже придавленной снизу большим кирпичом так, что теперь с улицы лился тёплый прогретый воздух, смешанный с ароматом роз. Каролина помнила слова тюремщика о том, что слугам строго-настрого запрещается гулять в саду и рвать красивейшие синие цветы.

«Но эти розы так пахнут… А строгими запретами, по-моему, пугают только новичков. Так что рано или поздно я не выдержу и сорву себе розочку,» - кухонная чернавка улыбнулась своим мечтам.

- Доброго дня, прекрасная дева! – застал её врасплох озорной голос.

На пороге показался вихрастый парень с бочонком вина в обнимку.

- Доброго дня, - кокетливо ответила Каролина.

Хотя она и понимала, что этот парень подкатывает ко всем более-менее симпатичным служанкам, всё равно обрадовалась, получив комплимент.

- Это красное? – дружелюбно уточнила она. – Ставьте сюда. А белое вон в тот угол.

Настроение вмиг улучшилось. И работа спорилась.

«Ещё бы! Ведь трудиться нужно не мне,» - она лишь следила за парнем, который таскал бочонки, а сама в это время сидела на мешке с горохом и аккуратно заполняла бланк приёма вина.

Местные цифры, буквы и правила грамматики Каролина знала точно так же, как и язык – откуда-то. Просто знала и всё. Она сразу начала говорить на местном языке, и когда увидела ливинорскую письменность и числа, сразу поняла, что к чему.

«Это так удобно. Вот бы и на Земле мы сразу рождались со знанием букв, цифр и правил грамматики,» - прикусив угольный карандаш, Каролина задумчиво смотрела на парня, вносящего последнюю бочку молодого розового.

«А он ничего. Лицо приятное и фигура ладная…» - вспомнился почему-то Дир, и приподнятое было настроение тут же пошло на спад.

В первые дни она каждый день ожидала встречи с охранником Повелителя. Но время текло, а Дир не появлялся. Ни в кухне, ни во дворе. И повышение в горничные Каролине не светило. Значит она никогда не окажется в верхних коридорах замка, не встретит его, не напомнит о себе, и у неё даже не будет шанса завязать с ним хоть какое-то знакомство…

- А ты что вечером делаешь? – внезапный вопрос вихрастого винодела прервал мысли кухонной чернавки.

- Я? – даже не удивилась Каролина.

- Ага. Хочешь, прогуляемся?

- С незнакомцами не гуляю, - ответила прохладно, поднимаясь с мешка. – Ты всё принёс, что повар заказывал?

- Ага, - ответил парень, не чуя подвоха.

- Ну а я всё пересчитала, - повела плечом Каролина. – Теперь иди. Мне надо дверь закрыть, – она пошла на него, оттесняя к выходу.

- А-а, - хотел было что-то сказать доставщик вина, но Каролина уже захлопнула дверь перед его носом и провернула ключ, торчащий в замке.

Правда, и в кухню не спешила возвращаться. Идея о том, что из замка в принципе можно выйти и всё-таки пройтись по улицам города, крепко засела в голове. Да, Дивермор ей не очень приглянулся, но и в замке сидеть надоело.

Подойдя к мутному окну, Каролина выглянула во двор, где вихрастый винодел усаживался на лошадь, запряжённую в опустевший фургон.

«Надо подумать, как можно устроить себе вечернюю прогулку».

Дворец Повелителя Хардракара в Диверморе

Руэйдир Волдарк не соврал Каролине из Преля, когда сказал, что является телохранителем Повелителя.

В общем смысле так оно и было.

Правители Ливинора хотя и выглядели молодо, не были бессмертными. Древние знания о сохранении жизни навечно (как и о многом другом), были утрачены в результате природных катастроф и опустошающих войн. Но кое-что осталось. Например, Правители двух последних стран мира Ливинор единственные помнили, как сохранять молодость тела до возраста 90 лет. После это самое тело стремительно старело и в определённый день умирало. И только Повелитель Хардракара владел знанием, как сохранять и передавать память, накопленную за 1000 лет.

Последние 4 года Дир только и делал, что привыкал к мысли, что он – лишь тело. Молодое, сильное, сообразительное тело, которое принадлежало ему и только ему лишь до 21 года. А потом прадед умер, однако перед смертью вживил Диру, как наследнику, собственную память. Прадедову. И память прадеда прадеда. И памяти прочих предков, что жили и правили сначала всем Ливинором, в период дробления – разными странами и империями, а последнюю 1000 лет только Хардракаром.

Для Дира Повелитель Хардракара Руэйдир Волдарк умер 4 года назад…

В тот день Вечный заперся в своей спальне, установив именную магическую защиту, и велел Чёрным охотникам срочно доставить к нему своих правнуков Руэда, Эйда и Дира из рода Волдарк, достать их хоть из-под земли.

Дира нашли первым.

Он до сих пор в деталях помнил тот день. Утром его вытащили из остывшей бочки в номере ближайшего трактира с гудящей похмельной головой и приволокли к высокой обитой металлом двери, которая приоткрылась, узнав в нём наследника...

Он вошёл туда Диром, а вышел на следующее утро Повелителем Руэйдиром, оставив после себя кучку праха на полу. И голова вновь гудела, но уже не с похмелья, а от хлынувших в неё знаний и воспоминаний, с которыми в первое время сложно было совладать.

Для всех в тот день умер именно Дир…

- За что-о-о?! – ревела мать, ползая у подножья высокого трона.

Ему было жаль эту женщину с размазанной краской на лице и растрёпанными иссиня-чёрными волосами, точнее, переваривая тонну чужих чувств, идей и воспоминаний, он испытывал только тень Дировой жалости. Но он не мог, просто не в состоянии был открыться ей, произнести своими-чужими губами, что это он… её сын… новый Повелитель Хардракара.

«Ну же, присмотрись… Да, мы ведь так похожи с ним! И да, теперь в моих глазах навечно поселился эйтавиор, но неужели ты не узнаешь своего сына?»

- Мой муж умер у границ. Теперь и Дир… Он был у меня один! – молотила мать кулаками по полу, устланному лиловой юбкой её изысканного платья.

- Он преданно служил Хардракару, Гарцин, - очень странно было обращаться к собственной матери по имени.