Мне некого было винить, кроме себя. Он сказал мне, что в принципе считает меня не более чем удобной дыркой, а потом трахнул меня, чтобы доказать это.

Я выключаю свет, ложусь в постель и зарываюсь под одеяло.

Мне нравится, что он не относится ко мне, как к изнеженной принцессе, и не относится ко мне свысока. Мне нравится, что он трахает меня как монстр, позволяя мне увидеть совершенно реальную, неприукрашенную версию его самого, у которого есть извращенные желания и стремления.

Я чертовски обожаю то, что он хочет делать со мной все эти извращенные вещи.

Но меня начинает бесить, что как только мы заканчиваем заниматься сексом, он снова становится огромным мудаком, который ненавидит меня и не может находиться со мной в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы скрывать свое презрение ко мне.

И вот я здесь, в постели, расстроенная тем, что он не захотел обнять меня сегодня вечером.

T'es trop conne — Ты такая дура. Я укоряю себя за то, что позволила себе попасть в такую ситуацию.

Это был слишком сложный шаг, но он в этом убедился.

Я застонала, вспомнив, что мы еще и помолвлены. Как это будет работать, когда мы поженимся?

Я никак не могу продолжать в том же духе, чтобы не пострадать, и циничная часть меня задается вопросом, не это ли является его целью.

Этот последний, самый ужасный способ причинить мне боль — заставить меня влюбиться в него еще сильнее и забрать все мои первые чувства, только чтобы оставить меня с разбитым сердцем и расколотой до мозга костей.

Один раз переспать — это ошибка, два раза — проблема, но три раза — это уже закономерность, и я не могу позволить ему занять еще больше недвижимости в моем сердце, если он не намерен там оставаться.

Я хочу пообещать себе, что буду держаться от него подальше и что сегодняшняя ночь была последней, но, если честно, я не могу. Я зависима от этой его части так же сильно, как и от всех остальных. Но если я собираюсь продолжать спать с ним, нам нужно установить четкие ожидания, чтобы я могла защитить свое сердце от дальнейшего насилия.

***

— Скажи мне честно, ты думаешь, что он причинит ему боль? А если причинит, то насколько сильно? Речь идет о паре сломанных костей или…? — Тайер прервалась, отвернувшись от зеркала в ванной, чтобы посмотреть на нас с тушью в руках.

— Исторически сложилось так, что Феникс — единственный, кто умеет ломать кости. Нет, с Рисом, я думаю, ты в большей безопасности, — успокаивает Нера, а затем добавляет отстраненно. — Если что, он, вероятно, просто пристрелит его.

— Нера!

— Я просто хочу сказать, что если мы говорим строго о способе действия…

— Мы не говорим строго о способе действия, — говорю я, вскакивая со смехом. — С Картером все будет в порядке, Тайер. Рис не причинит ему вреда. — Я успокаиваю ее.

Картер, парень Тайер, живущий на расстоянии, появился в АКК сегодня днем, чтобы сделать ей сюрприз. Сейчас он готовится к сегодняшнему вечернему мероприятию в честь торжественного открытия библиотеки Макли в память о родителях Риса, и он решил провести его у себя дома.

Он и не подозревал, что это может оказаться не самым мудрым решением. Рис положил глаз на Тайер с того самого дня, как познакомился с ней, и оставить ее парня в его доме с Фениксом и Роугом — все равно что бросить очень милого кролика посреди стаи очень, очень голодных волков.

— Откуда ты знаешь? — спрашивает она, все еще держа в руке тушь для ресниц.

Есть одна очень простая причина, по которой я знаю, что Рис не причинит Картеру вреда.

А также тот факт, что Тайер не так уж и невосприимчива к чарам Риса, как ей хочется притворяться.

— Рис не причинит ему вреда из-за тебя, — честно говорю я ей. — Он мог бы избавиться от него, но не хочет этого делать. Он не хочет навязывать тебе свою руку, он хочет, чтобы ты сама выбрала его.

Она тяжело сглатывает и снова поворачивается к зеркалу, нанося тушь быстрыми движениями. Мы с Нерой бросаем друг на друга быстрый взгляд, прежде чем она меняет тему.

— Говоря о смерти и убийствах, вы видели новости о двух парнях, которые исчезли в Женеве? Они пропали в ту же ночь, когда мы были там.

— Ух ты, какое сумасшедшее совпадение, — говорит Беллами, застегивая платье и выходя в гостиную.

— Вы думаете, это совпадение, — резко говорит Нера, разворачивая телефон, чтобы показать нам экран. — Подождите, пока я не скажу вам, что в последний раз их видели в Барокко.

У меня по позвоночнику пробегает лед, когда я соединяю все факты.

Не может быть, чтобы это были те двое парней, которые отпускали в мой адрес непристойные комментарии, когда нашли нас в переулке.

Верно?

— Дай мне свой телефон, — говорю я, выхватываю его из ее рук и смотрю на две фотографии мужчин.

В переулке я не разглядела их лиц, поэтому не могу сказать точно, они ли это, но это точно могли быть они. Их цвет волос соответствует тому, что я помню.

Мой отец — глава крупнейшей оружейной компании в мире, а я выросла рядом с главой крупнейшего преступного синдиката в Европе. Мне не чуждо насилие и его транзакционность в нашем мире.

Но если Феникс это сделал, то это был риск. Он был в клубе, я уверена, что его запечатлели на камерах видеонаблюдения, его видели в переулке, где мужчины, вероятно, совершили последнюю стычку перед тем, как исчезнуть.

Это можно отследить. Его отец и мой могли бы решить эту проблему за день, но все равно это была головная боль, которую не нужно было брать на себя.

Тем более что подобное убийство граничило с таким уровнем защиты, который мужчины сохраняли только для своих жен — тех, кого они действительно хотели.

Может быть, я выдумываю все это в своем воображении.

— Что случилось? — спрашивает меня Нера.

— Ничего, — вру я. — Просто в Женеве такое встретишь нечасто, — добавляю я плавно.

Тайер и Беллами соглашаются, а Нера недоверчиво смотрит на меня. К счастью, она не настаивает.

Я не рассказывала девочкам о Фениксе.

Сначала я не могла, потому что то, что мы спали вместе, было связано с новостью о нашей помолвке, а это все еще оставалось тайной. Но потом это вылилось в то, что мы снова занялись сексом, и я не могла смотреть на неизбежные вопросы, которые, как я знала, они зададут.

Это было несколько дней назад, и с тех пор я стараюсь избегать его, но мне кажется, что между нами произошло слишком много событий, чтобы впутывать в них девочек.

Я просто знаю, что однажды это вырвется наружу, и когда это произойдет, я уверена, что это будет некрасиво. Во всем мире не хватит вина, чтобы пережить это.

Я уже знаю, что, когда все это рухнет и сгорит вокруг меня, меня охватит пламя и я сгорю вместе с ним.

Но сейчас я нахожусь на адреналине.

От того, что после многих лет, проведенных в чистилище, мы наконец-то куда-то едем.

Похоже, это место — прямиком в ад, но, черт, это так приятно.

ГЛАВА 28

Сикстайн

Я перевожу взгляд с лица Риса на танцпол, где Картер пытается танцевать с Тайер, причем последняя отчаянно пытается скрыть тот факт, что первый настолько пьян, что едва может стоять без ее поддержки.

— Каков твой план, если она не сделает тот выбор, который ты хочешь, чтобы она сделала? — я спрашиваю Риса, потому что мне любопытно.

Обычно он не так настойчиво добивается кого-то, а она не слишком доверчивый человек, так что если он делает это просто ради забавы, я хочу знать.

Челюсть Риса ходит туда-сюда, пока он невозмутимо наблюдает за ними. Он бросает на меня быстрый взгляд из уголка глаза, и ухмылка изгибает край его губ.

— Она выберет меня. — Он самоуверенно заявляет, прежде чем плавно перевести вопрос на меня. — Какие у тебя планы теперь, когда вы с Фениксом трахнулись?

Я поворачиваюсь к нему лицом, разинув рот.

— Он рассказал тебе об этом?

Его улыбка растягивается еще шире.

— Нет, но спасибо, что подтвердила.

Отлично, я только что попалась на самый старый трюк из книг.