Мой язык выныривает и играет с пирсингом на его кончике, создавая восхитительное трение, когда я провожу им по головке его члена. Его голова откидывается назад с громким, почти болезненным стоном, когда мой рот смыкается над его длиной, и я всасываю его в горло.

— Если бы я уже не женился на тебе, я бы женился на тебе только за это, моя маленькая грязная шлюшка.

Моя голова покачивается взад-вперед, с каждым разом принимая в рот все больше и больше его ствола, пока его пирсинг не упирается в заднюю стенку моего горла.

Я громко и многократно задыхаюсь, и Феникс крепко сжимает кулаки. Он подносит один из них ко рту и глубоко вгрызается в пальцы, чтобы не прикасаться ко мне.

— Тебе так повезло, что я не могу видеть тебя сейчас, Сикс. Если бы я мог и увидел тебя в твоем милом белом платьице, стоящую передо мной на коленях, я бы тебя на хрен уничтожил.

Я одобрительно хмыкаю, он вздрагивает и ругается в ответ, но не переходит на личности. Он позволяет мне оставаться главной, бормоча придушенные похвалы, когда моя рука поднимается, чтобы нежно поиграть с его яйцами.

От его нечленораздельных звуков у меня между бедер появляется дополнительная влага, и я начинаю беспокоиться, что мне придется сменить нижнее белье.

Феникс принимает это решение за меня, когда нащупывает мои руки и без предупреждения поднимает меня на ноги. Его член выходит из моего рта со звонким звуком, когда я оказываюсь перед ним, но я не задерживаюсь там надолго.

Он переворачивает меня так, что я оказываюсь лицом к трюмо, а мои ладони выдерживают мой вес, пока он судорожно, вслепую, тянется к подолу моего платья.

— Если ты отсосешь мне в смокинге, то я трахну тебя в свадебном платье, дикарка. Таков уговор.

Охваченная возбуждением, я помогаю ему собрать длинную и многослойную юбку моего платья и закрепить ее на талии, не заботясь в этот момент о том, что я, вероятно, помяла ткань до неузнаваемости.

Феникс сдвигает стринги в сторону, обхватывает мою талию и направляет свой член к моему входу и входит в меня. Он погружается в меня одним длинным движением, его лоб упирается в мое плечо, когда он доходит до конца.

— Я никогда не устану от этой тугой киски. — Он дышит на мою кожу.

— Хорошо, потому что она единственная, которую ты получишь до конца своей жизни.

— Ммм, — хмыкает он, — именно так, как я хочу. — Он начинает входить в меня, медленными, вялыми толчками, которые только разжигают огонь внутри меня. — Кажется, я только что открыл для себя новую изюминку, потому что трахать тебя, не имея возможности видеть тебя, — это самое горячее, что я когда-либо делал. — Он тянется к моей челюсти, притягивая мою голову к своему плечу, и шепчет мне на ухо. — Может быть, я снова завяжу себе глаза, когда буду трахать твою задницу сегодня вечером.

Мои мышцы сжимаются вокруг него в предвкушении, и он ругается, его толчки становятся все более дикими. Он вбивается в меня с такой силой, что мне кажется, будто у меня трещат кости. Я смотрю на нас в зеркало своего тщеславия, все мое тело содрогается от его грубых захватов, рот приоткрыт для развратного стона, а зрачки расширены. Его глаза прикрыты, но хмурые брови и скрип зубов выдают усилие, необходимое для того, чтобы не кончить.

Его рука обхватывает меня за плечи и проникает под юбку, чтобы погладить мой чувствительный клитор. Достаточно одного прикосновения, но он делает мой оргазм еще более жестоким, продолжая грубо ласкать пальцами мои чувствительные нервные окончания.

Я прикусываю губу, чтобы не закричать, не зная, насколько близко к двери находятся наши друзья и моя мама, и не желая, чтобы они подслушали. Я оседлала волну своей кульминации, когда она настигает меня, выгнув спину и прижав свою киску к его члену, пока мои ноги дрожат.

Он не сдерживается, выкрикивая мое имя, когда его собственная кульминация переходит за грань, и он входит в меня.

В дверь вежливо постучали, а затем раздался веселый голос.

— У вас будет столько времени в мире, чтобы заняться тем, чем вы там занимаетесь, — говорит Нера, и я слышу в ее голосе усмешку. — Но через двадцать минут у нас свадьба, а вы, ребята, жених и невеста. Феникс, мне нужно, чтобы ты отпустил Сикс и позволил нам отвести ее к алтарю.

Я поворачиваюсь в его объятиях и обхватываю его за шею, смеясь.

— Ты должен идти. — Я говорю, нежно целуя его.

— Двадцать минут. — Он рычит мне в губы, его руки гладят мое платье.

— Двадцать минут, — отвечаю я.

Именно столько времени уходит на то, чтобы я снова была готова. Глаза моей мамы расширяются, когда она видит, в каком состоянии находится мое платье, но, к счастью, она оставляет все комментарии при себе. Не думаю, что смогу пережить неловкость, если буду рассказывать о своем сексе с ней.

Они отпаривают мое платье, заново наносят помаду и подводят глаза, и вот я уже готова и сжимаю папино предплечье, готовясь идти к алтарю.

— Ты уверена в этом, дорогая? — спрашивает меня папа, когда двери открываются, показывая гостей и алтарь.

Я даже не обращаю внимания на место проведения церемонии и на декорации, и на то, так ли они выглядят, как я их себе представляла, потому что мой взгляд устремлен на Феникса, ожидающего меня в конце алтаря.

Даже с того места, где я стою, я могу различить его напряженный взгляд, немигающе устремленный на меня.

Я киваю, отвечая отцу, но не отводя взгляда от своего будущего мужа.

— Он делает меня счастливой, папа.

Он ворчит, подтверждая мой ответ, и мы начинаем спускаться к Фениксу. Она кажется бесконечной, намного длиннее, чем я помню, и мне требуется все, чтобы не идти до конца.

— Ему лучше продолжать делать тебя счастливой до конца своей жизни. Если он этого не сделает, дай мне знать, дорогая. Я прерву эту жизнь преждевременно.

Мы находимся менее чем в десяти шагах от алтаря, и глаза Феникса увлажнены блеском слез, когда он смотрит на меня. Они не покидают меня, когда он устает ждать и проходит остаток пути, чтобы встретить нас.

— Тебе не придется, папа, — шепчу я ему. — Обещаю.

И тут Феникс оказывается передо мной, протягивая руку отцу, чтобы тот официально передал меня. Он колеблется, и глаза Феникса вспыхивают: в его взгляде появляется жесткий оттенок.

— Папа, — предостерегаю я.

Наконец он отпускает меня, целуя в щеку, а Феникс берет мою руку в свою и ведет нас обоих обратно к церемониймейстеру.

— Ты еще прекраснее, чем я мог себе представить. — Он говорит мне, его голос горловой от эмоций.

Мое сердце переполнено до краев, и я улыбаюсь ему. Мне кажется, что мое счастье сияет на моей коже, освещая меня, пока я стою у алтаря и жду, чтобы выйти замуж за любовь всей моей жизни.

— Ты веришь в судьбу? — спрашиваю я его.

— Очевидно, — отвечает он. — Я собираюсь надеть на твой палец обручальное кольцо и жениться на тебе. Если это не самое яркое свидетельство того, что судьба существует и наши судьбы предопределены, то я не знаю, что это.

Мы держимся за руки, пока священник читает традиционный сценарий церемонии, и мои пальцы сжимают пальцы Феникса, когда священник спрашивает его, хочет ли он жениться на мне.

— Да.

Трепетный вздох вырывается из моего рта, когда он произносит эти слова, а затем официант поворачивается ко мне и задает тот же вопрос.

— Да.

Феникс преодолевает расстояние между нами и прижимается своим ртом к моему, прежде чем священник успевает произнести слова, объявляющие нас мужем и женой.

Он целует меня, я прижимаюсь к нему, и это прекрасно. Гораздо лучше, чем те мечты, в которых я представляла нас вместе в детстве, потому что на этот раз все по-настоящему.