— Это просто не мое, — отвечаю я. Честно говоря, я бы хотела, чтобы это было чем-то моим. Мне бы хотелось иметь ту смелую уверенность, которая есть у всех трех моих друзей. Я знаю, что никто из них на моем месте не стал бы колебаться и говорить «нет».

— Именно поэтому ты должна это сделать, детка, — говорит Нера, подталкивая меня в плечо. — К тому же ты не такая уж и стеснительная, как ты себя убеждаешь. Ты позволила незнакомцу проколоть себе сосок в случайный вторник этим летом, значит, сможешь и это.

Беллами идет к холодильнику и берет еще одну порцию пива.

— Это твой день рождения, Сикс. Если ты не можешь совершать безумные поступки сегодня, то когда ты сможешь их совершить? — она протягивает мне банку. — А теперь выпей. Ты сделаешь это, и жидкая храбрость поможет.

Я колеблюсь, пока моя рука обхватывает банку. Я не беру его сразу, а она не отпускает.

Сердце бешено колотится при одной мысли о том, чтобы вот так выставить себя на центральную сцену. Свет, глаза, осуждение людей — от одной мысли об этом у меня мурашки по коже.

Но наряду со страхом есть и волнение. Моя мама всегда говорит мне, что это не «смутит тебя, если ты не позволишь этому», так что я стараюсь принять это.

Беллами наклоняется так, что мы оказываемся почти глаза в глаза.

— У тебя все получится.

Я издаю неуверенный звук, но пересиливаю себя и беру у нее банку и открываю ее.

— Ладно, хорошо.

Девочки кричат и вскакивают на ноги, хватают меня и заставляют присоединиться к ним. Я задыхаюсь, когда спустя несколько минут опускаюсь обратно в кресло.

— Что мне надеть?

Нера смотрит на свой телефон.

— Они оставят форму для тебя в женской раздевалке.

— Форму?

— Как ты и сказала, я не думаю, что в форме много ткани. То, что они тебе дадут, можно будет использовать как салфетки, — сухо добавляет Тайер.

Я поднимаю на нее глаза, сидя на диване.

— Ты хочешь, чтобы я отменила поездку?

— Нет, не хочет, — говорит Беллами, бросая локоть в сторону Тайер. — А как же макияж?

— Ты должна сделать дымчатый макияж, — говорит Нера, ее тон не терпит возражений.

— Не могу поверить, что я это пропущу, — надувшись, говорит Беллами. — Сделай для меня фотографии!

— Да, как жизнь при диктатуре? — спрашивает Нера.

Беллами краснеет в ответ.

— Хорошо. А иногда ужасно.

— Вы уже переспали? — спрашивает Тайер.

— Нет! — быстро отвечает Беллами. — Мы делали все, кроме этого.

— Завидую, — говорю я со вздохом.

— Не стоит, — отвечает она с ухмылкой. — После сегодняшнего вечера за тобой будут стоять в очереди.

***

Заброшенная шоколадная фабрика воплощает в себе все, что я думала о месте проведения подпольных боев.

Жуткая, мрачная и леденящая душу, она почти слишком похожа на клише.

Насколько я знаю, место проведения боев каждый раз меняется, чтобы вся операция оставалась незамеченной, так что я прихожу сюда впервые.

Тайер, Нера и я входим через немаркированную дверь на пустой парковке. Мы проходим через заброшенную кухню, которая явно не использовалась годами, и попадаем в основное помещение, похожее на кафетерий.

Пол отвратительный, липкий от пролитого на него алкоголя. В углу стоит импровизированный бар, а в центре большого помещения — использованный боксерский ринг, вокруг которого толпятся сотни людей, наблюдая за боем. Света почти нет, кроме шести идеально расположенных ламп профессионального уровня, направленных на ринг, чтобы осветить его.

— Судя по всему, это четвертый бой, так что у тебя есть немного времени до начала шестого и последнего. — Оглянувшись через плечо, Нера бросает мне.

— Принесу нам пива, — добавляет Тайер.

Я хватаю ее за руку, прежде чем она успевает уйти, и смотрю на них обеих.

— Вам двоим лучше быть в центре толпы, когда я выйду. Я хочу видеть ваши лица, прижатые к канатам, если вы собираетесь заставить меня сделать это.

— А где же мне еще быть, Сикс? — говорит ей Нера, подмигивая.

— То же самое, и я должна получить хорошие кадры для Беллами, так что когда ты будешь смотреть в толпу, ожидай, что я буду снимать тебя, как мамаша из «Дрянных девчонок».

— Я никогда не хочу видеть эти кадры, — говорю я, притворно вздрагивая.

— Может быть, не ты, — отвечает Нера, — но я думаю, что знаю кое-кого, кто убил бы за то, чтобы увидеть это.

— О, он бы определенно одарил тебя не только ненавидящим взглядом, если бы увидел на тебе это, — Тайер соглашается.

— Может, нам стоит отправить ему смс? — предлагает Нера, и я вклиниваюсь, прежде чем Тайер успевает сказать что-то еще.

— Мы абсолютно не будем этого делать. Мы его ненавидим, помнишь? К тому же, он не захочет этого. Он, наверное, сейчас трахается с девушкой.

Нет слов, чтобы описать ту острую боль, которую я чувствую в животе, когда думаю о том, что он спит с другими девушками. Я знаю, потому что я долго гуглила, пытаясь найти название этому чувству.

В течение двух лет, когда он игнорировал мое существование после того, как застал меня за поцелуем с Максом, он следил за тем, чтобы я знала о каждой девушке, с которой он трахался. Честно говоря, я не уверена, было ли это намеренно, может быть, это его новый способ наказать меня, когда наши ссоры прекратились, но в любом случае результат был один.

Было чертовски больно.

Я не могла думать о том, чтобы встретить кого-то еще, когда все, о чем я могла думать, это с кем он был и заставляла ли она его улыбаться, как я раньше.

— Он шлюха? — спросил Тайер, встревоженный.

— Да, он был немного шлюхой. — Нера подтверждает кивком, а затем добавляет. — Это было в прошлом году. До того, как вы снова начали общаться, может, сейчас что-то изменилось?

— Нет, он меня ненавидит. Он всегда меня ненавидел и всегда будет ненавидеть. Ничего не изменилось. — Я говорю. — Пойду переоденусь.

Я машу им рукой и направляюсь в сторону, как я надеюсь, раздевалки.

Я помню, как он пощипывал мой сосок, как дышал на мою шею. Он хотел меня, это было очевидно по тому, как он на меня смотрел, но, должно быть, это был лишь временный промах в чувствах.

Если он что-то и почувствовал, то я о нем ничего не слышала. На этой неделе он в основном пропадал без вести, посетив лишь пару наших занятий, но я его видела.

Он мог бы поговорить со мной, если бы захотел.

Я спрашиваю дорогу к раздевалке и в итоге сворачиваю на пару поворотов вглубь здания.

Я уже заблудилась и собиралась свернуть за угол, когда услышала голос, который остановил меня. Я заглядываю за поворот как раз вовремя, чтобы увидеть Глорию, девушку, которую я знаю по АКК, игриво толкающую кого-то к стене.

— Позволь мне сделать тебе приятно, — воркует она, прижимая мужчину к стене обеими вытянутыми руками. — Давай, ты знаешь, что я могу сделать своим ртом.

Его лицо остается в тени до того момента, как он наклоняет голову, чтобы посмотреть на нее, и мой желудок опускается, когда я узнаю Феникса.

Он выглядит таким незаинтересованным, каким я его никогда не видела, его взгляд не меняется, а руки по-прежнему на боку, и все же он не делает ничего, чтобы оттолкнуть ее.

Она зарывается лицом в его шею и целует его горло, и все мои силы уходят на то, чтобы не оттащить ее от него и не задушить до смерти у него на глазах.

Чтобы оттирать места, где она касается его голой кожи, дерьмовой стороной губки, пока я не сотру с него все ее следы.

Я делаю шаг назад, подальше от этой сцены.

Поговорим о доказательстве моей правоты.

Он не мой, как бы сильно мне ни хотелось, чтобы он им стал.

Спотыкаясь, я возвращаюсь к тому месту, откуда пришла, и женщина провожает меня в раздевалку, пока я пытаюсь контролировать свои эмоции.

Мои голова и сердце разрываются между ненавистью и ревностью, что я только что видела его с ней, и новой тревогой по поводу моей предстоящей роли девушки на ринге, когда он будет там.

Ненависть и ревность вытесняют тревогу, а мое зрение окрашивается в красный цвет при воспоминании о том, что я только что увидела.