Боже, он прикасается ко мне.

За последние пять лет он прикасался ко мне дважды, и оба раза мне казалось, что он впечатывает в мое тело отпечатки своих пальцев.

Иногда я клянусь, что до сих пор чувствую его пальцы, обхватившие мое горло два года назад.

Я вырываю свой подбородок из его рук и отступаю назад. Как бы я ни была разгорячена, я знаю, что лучший выход — это склонить голову и позволить ему победить.

***

Предсказуемо, Роуг продолжает превращать жизнь Беллами в ад, и с каждым днем его мелкие нападки только усиливаются.

Его вновь обретенная одержимость означает, что он загоняет ее в угол, куда бы он ни пошел, и неизбежно Феникс не отстает.

Он снова врывается в мою жизнь со своей ненавистью и подначками, решая снова превратить мою жизнь в ад, потому что это ему выгодно. Может быть, за последние пару лет ему стало скучно, и поэтому он решил вывести свою любимую грушу для битья на пару раундов.

Он снова столкнулся со мной через несколько дней после несчастного случая с молочным коктейлем, когда я снова вступилась за Беллами, а он бросил мне в лицо наше прошлое.

Я раскололась, ненавидя, что он может быть так непринужденно жесток в своих словах, и сказала ему, что мы высказали друг другу все, что хотели. Я упомянула об этом не иначе как вскользь, как о легком прощальном уколе, который я могла бы сделать, чтобы набрать очки.

То, как Беллами боролась с Роугом, вдохновило меня на то, чтобы сделать то же самое, хотя бы по-своему.

Маленькими шажками.

Я пока не собиралась сражаться с ним, как она, но, по крайней мере, не собиралась трусить, не постояв за себя. С тех пор у нас было еще несколько стычек, в том числе одна, когда я потеряла самообладание и сказала ему, чтобы он шел к черту, прежде чем убежать.

Мне было приятно дать ему повод закатить глаза, и с тех пор я чувствовала, как его взгляд прожигает дыру в моем затылке.

Однажды я назвала его затмением, но, возможно, я ошибалась. Потому что оказаться в одночасье в центре его внимания и ярости — это все равно что встать прямо перед солнцем и попросить, чтобы меня сожгли дотла, — из замерзшей тундры, в которую он ссылал меня, когда игнорировал.

Если за эти годы мне удалось накопить хоть унцию самосохранения, когда он был заинтересован, я потеряла ее и весело вытанцовывала из тени на солнечный свет, чтобы быть зажаренной на барбекю.

Я знаю, что это глупо, что в прошлом я едва могла терпеть ярость и ненависть, которые он на меня обрушивал, и что это закончится лишь тем, что он снова разобьет мне сердце, но почему-то это все равно лучший выбор, когда альтернативой является игнорирование.

К тому же я буду продолжать защищать свою подругу, если она во мне нуждается. Не понимаю, почему мне так трудно постоять за себя, когда я без проблем делаю то же самое для тех, кто мне дорог.

По крайней мере, если он сделает со мной еще одну ужасную вещь, возможно, на этот раз я смогу наконец забыть его и двигаться дальше. Именно поэтому, когда Нера предлагает пойти на вечеринку в дом Феникса, я не сразу отказываюсь.

Тайер уговаривает Беллами согласиться, а я организовываю заезд на лимузине, который приготовил для меня отец. Не успеваю я оглянуться, как оказываюсь на кухне у Феникса в красном платье, которое позаимствовала у Неры.

Оно немного более рискованное, чем то, что я обычно ношу, — обычно я надеваю «стильный сексуальный» наряд, а не выхожу на улицу, опасаясь, что одна из моих грудей выскочит из вырезов этого платья, — но я позволила себя уговорить.

В этом году я хочу попробовать что-то новое и выйти из зоны комфорта.

Выйти из рамок, в которые меня запихнул Феникс два года назад.

Текила обжигает горло и разжигает кровь в венах, придавая мне уверенность, которую может дать только алкоголь, и раскрепощая меня.

— Да, девочка, тряси бедрами! — кричит Беллами, положив руки мне на бедра и двигаясь вместе с ними, покачиваясь в такт музыке. — Огненное платье, огненные волосы, огненные губы, — говорит она, вычеркивая вещи из воображаемого списка в воздухе. — Я удивлена, что тебя еще не растерзали парни.

Я отпускаю саркастический смешок.

— Я социальный изгой. Я могу лечь голой посреди этой комнаты перед всеми мальчиками в школе, и ни один из них не прикоснется ко мне.

Она бросает на меня изумленный взгляд.

— Почему?

— Приказ Феникса, — говорю я покорным тоном. — Если он меня ненавидит, то и все остальные тоже.

Она поднимает бровь.

— Многовато усилий для того, кого ты ненавидишь.

— Видимо, у него есть на это время, — отвечаю я, пожимая плечами.

— Кто я такая, чтобы возражать, когда я буквально изгой.

Я сочувственно кладу руку ей на плечо, когда мы переходим в зону отдыха рядом с гостиной.

— Мне жаль, что твоя первая неделя прошла так, как прошла, ты не заслуживаешь того, как он с тобой обращается, и я очень надеюсь, что все наладится, — я сделала паузу, прежде чем добавить. — Но я действительно не думаю, что это произойдет. Прости, но я должна быть честной. Он, похоже, собака с костью, когда дело касается тебя, и я не думаю, что он отстанет от тебя в ближайшее время. — Она вздохнула.

— Я знаю. Феникс, видимо, и не хочет отставать, если тебе от этого легче. Идет шестой год, вау! — саркастически говорю я, расправляя ладонь и изображая волнение.

— Похоже, в этом году нам с тобой понадобится много алкоголя и мороженого. У них тут есть 'Ben & Jerry?

— Не думаю, — добавляю я. — Но я могу попросить папу привезти нам немного, если хочешь.

— Конечно, можешь, — говорит она, и я краснею.

— Простите, я не показалась излишне… выпендрежницей?

На это она громко смеется.

— Во-первых, слышать, как ты используешь слово «выпендрежница»? Бесценно. Во-вторых, если бы это был кто-нибудь другой? Да. А ты? — Она качает головой. — Никогда. Ты слишком милая для этого.

Я улыбаюсь и беру пару рюмок с подноса.

— Давай поднимем тост, — говорю я, протягивая ей одну.

— За что?

— За то, чтобы эти люди не разрушали наши жизни. — Я стучу своим бокалом об ее бокал и опрокидываю его, тряся головой, чтобы справиться с жжением.

— Ух ты, на вкус как плохие решения, — объявляет она.

— T'es folle — сумасшедшая, не выпускай эти мысли в мир, — говорю я, ставя бокал на место. — Я пойду в туалет, и вернусь.

Я пробираюсь сквозь толпу к задней части дома. До того как Феникс переехал к Роугу пару лет назад, он меньше контролировал приходы и уходы в этом доме, поэтому я часто приходила сюда на вечеринки, всегда стараясь избегать Феникса, чтобы не вызвать его вспыльчивость.

Он всегда двигался как черная пантера, его рысканье было тихим и смертоносным, когда он кружил вокруг, как над добычей. Прежде чем ты успевал почувствовать, что что-то не так, он оказывался у твоей шеи.

Я бывала здесь достаточно часто — и достаточно долго наблюдала за любыми столкновениями с ним, — чтобы начать прислушиваться к тому, когда и как он двигается. Раньше я могла почувствовать его приближение: покалывание на шее усиливалось по мере его приближения.

К сожалению, из-за того, что последние два года он вел себя так, будто я прозрачная, и активно держался от меня подальше, этот навык изрядно подзабылся.

Поэтому, когда огромная рука обхватывает мою руку чуть выше локтя и выдергивает меня из дома, я оказываюсь застигнута врасплох.

Меня с силой выталкивают за дверь. Очутившись на ногах, я разворачиваюсь, чтобы встретиться с нападавшим, и обнаруживаю Феникса, возвышающегося надо мной в нескольких дюймах от моего лица.

Что ж, по моим подсчетам, это было как минимум пять минут спокойствия без драмы после моего тоста с Беллами.

Прогресс.

— Мало того, что ты появляешься в моей академии, теперь ты еще и в моем доме?

— Я здесь не из-за тебя, я…

— Заткнись. — Он шипит. — Очевидно, я не могу эффективно передать, как сильно я тебя ненавижу. — Он хватает меня за волосы и откидывает мою голову назад под углом, нависая надо мной. — Что нужно сделать, чтобы ты поняла, а? — он шепчет, отводя меня назад и удерживая за волосы. — Мне нужно причинить тебе боль? — парень подносит другую руку к моей шее и хмыкает, когда она смыкается вокруг моего горла. — Может, мне тебя придушить? — затем он хватает мою задницу. — Или отхлестать тебя по заднице и бедрам до крови?