И я знал, что должен отпустить ее. Должен… Потому что люблю.

— Нет!

Резкий протест вырвал меня из бездонной пустоты мгновения. Кали схватила Николетту за руку и потянула на себя, заставляя заплаканную душу встать рядом с ней. Я также, приложив титаническое усилие, обогнул Лахесис по кругу и встал возле девушек, заслоняя Коко своим немощным телом. Это было сущей глупостью, учитывая то, что Первейшая могла разделаться со мной одним пальцем. Но так было необходимо.

— Николетта останется здесь! — каждое слово давалось мне с большим трудом. Сердце билось в рваном ритме, норовя и вовсе остановится. Пусть так. Но перед смертью я обязан был сделать нечто правильное.

— И вы должны снять проклятие с Юстиса.

— Калиста, не спорь с Первейшей! — сестрицы Кали смотрели на нее осуждающим взглядом. — Ее воля — закон! А ты смертный…

Сестрицы не договорили. Лахесис возвела руку вверх и призвала мойр к молчанию.

— Вопрос с Бездушным королем решен, — намекая на мое прошлое заявила женщина и тряхнула белыми волосами. — Его судьба была предрешена с самого начала. Но вопрос в другом… Почему же я не должна забирать собственную душу обратно в Прядильню, Последняя? — голос древней мойры резал слух, подобно ножницам, которыми она перерезала нити.

Однако Калиста не испугалась.

— Потому что ее место в мире живых. Где она любима. И где вскоре станет матерью. Забрать Коко отсюда равносильно убийству. И Юстис…

Лахесис фыркнула:

— Я не стану говорить про него. Его время прошло много веков назад. А что касается души… Она переродится вновь.

— А ребенок? — возразил я. Плевать мне хотелось на свою жизнь. Но не на Коко.

Первейшая, что до этого момента не обращала на меня никакого внимания, едко произнесла:

— Раньше тебя такой расклад не смущал.

— В-верно, — согласился я. — Два века назад, я бы восхитился вашим жестоким равнодушием.

— А сейчас? — изогнула она бровь.

— А сейчас не позволю забрать Николетту и ее ребенка. Даже ценой собственной жизни.

Внезапно лицо Лахесис стало мягче. Ее губы слегка раздвинулись в улыбке, и она произнесла почти детским голосом:

— Ты действительно готов пожертвовать собой ради нее?

— Да, — ответил без капли сомнения.

— Юстис… — окликнула меня Кали, и я повернул к ней голову. В глазах ее стояли слезы. — Не надо…

— Надо. Так будет правильно.

— Тогда я принимаю такой обмен, — Первейшая кивнула и сделала шаг в мою сторону. И я даже глаза закрыл, собираясь принять судьбу. Только вот у судьбы были иные планы.

Поднырнув под мою руку, Николетта встала прямо передо мной. Она воинственно воздела подбородок и устремила взгляд на главную мойру. Я не мог этого видеть, но удивленное лицо Лахесис говорило само за себя. Она не ожидала такого поворота.

— Не позволю забрать его душу вместо моей. Я согласна уйти!

Юстис

— Нет! Никто из вас не уйдет! — вперед вышла Калиста и встала прямо лицом к лицу с Первейшей. — Я готова к любым наказаниям за свою провинность. За то, что упустила душу. За то, что пользовалась магическими предметами. За то, что вызывала духов прошлого перед смертными. Даже если это было заранее спланировано. За все. Но не позволю забрать их из этого мира.

Женщина рассмеялась. Весело и открыто, словно младшая мойра произнесла нечто невероятно увеселительное. Ильдиверга и Сильфрида поддержали ее.

— Поздравляю, Калиста! — торжественно произнесла Лахесис. — Ты прошла Посвящение. Теперь ты достойна стать настоящей мойрой. Плести души наравне со своими сестрами. И создать свои собственные предметы.

Но Кали было не до смеха.

— Так это тоже было проверкой?

— Конечно! Правда удивительно? — женщина аж сияла от гениальности своей задумки. — Душа Николетты была создана для твоего Посвящения. Мало просто спасти душу демона. Однако идти до конца ради справедливости — куда сложнее, не правда ли?

— А не много ли душ вы создали ради меня? — голос Калисты стал тише, словно вот-вот должна была начаться буря.

— Это наша суть. Мы создаем души по своему усмотрению. Однако каждая мойра должна пройти тщательный отбор и доказать, что ее намерения благие.

— Благие? — воскликнула Кали. — А каких благих намерениях идет речь? Вы заставили Юстиса жить рядом с деспотом. Вы взрастили в нем ярость и гнев. Затем отправили в царство Гекаты, где она истязала его тело и душу. Вы подарили ему веру на спасение, а затем отняли. В чем благость ваших поступков? — голос девушки надломился. — И вы отказываетесь снимать проклятие.

— Такова его судьба. Расплата, за множество смертей.

— И вы бы забрали душу Коко, если бы я не прошла проверку?

— Ты прошла. В чем смысл это обсуждать, Последняя, — глаза Лахесис стали подобны льду. Строптивость младшей мойры начинала ее злить. — Нам пора, Калиста. Прощайся с друзьями.

— Я никуда не пойду.

— Кали!

— Не перечь! — заверещали сестрицы хором. — Не глупи!

Однако Калиста, махнув головой, стала отступать. Несколько шагов и она встала возле меня. Демонстративно она нашла мою ладонь и переплела наши пальцы.

— Это мое решение.

— Ты правда готова отказаться от дома ради смертного, которому осталось жить от силы пару дней? — белые волосы Лахесис взметнулись вверх, и сейчас она почти ничем не отличалась от Гекаты.

— Мой дом рядом с ним. И жить он будет долго!

Девушка поднесла свободную руку к груди и извлекла из нее голубую нить.

— Не смей! Если ты сделаешь это, то потеряешь свою суть. Ты перестанешь быть мойрой! — воскликнула Первейшая.

— Именно этого я и хочу.

Я почувствовал шевеление в районе солнечного сплетения, и оттуда показалось нечто длинное и черное. Моя собственная нить. И я не успел ничего сказать, как Кали соединила наши души воедино.

И тотчас я почувствовал изменения в собственном теле. Оно наполнилось новой энергией и силой. Кожа стала гладкой и упругой. Глаза — ясными. Я ощутил упругость в мышцах, а кости вновь стали прочными и здоровыми. Сердце забилось быстро, ровно и в унисон с той, кто даровала мне новую жизнь.

— Я не желаю вершить судьбы. Я не желаю играть с душами в игры. Теперь мое место здесь.

Три мойры, стоявшие перед нами, замерли, словно не веря своим глазам. Я и сам не верил в то, что произошло.

— Теперь ты не сможешь вернуться… — в голосе Первейшей слышалась боль и непонимание. — Твоя сила распылилась на его молодость. И теперь ты стала человеком. Стала смертной…

— Знаю… И это мой выбор. Если хотите все еще наказать меня, то вам придется меня убить.

Лахесис увела взгляд в сторону и, закрыв глаза, в которых я успел заметить слезы, произнесла:

— Я не стану этого делать. Прощай, Последняя.

Яркая белая вспышка озарила площадку у храма, и главная мойра исчезла.

— Мы больше никогда не увидимся, — с болью в голосе произнесла Ильдиверга.

— Но знай, каждый день мы будем оплакивать смерть сестры.

Еще один всполох и мир на секунду затих в скорбящей тишине. И так же резко вернулся к жизни. Люди у ворот удивленно озирались по сторонам, а из храма выбежал взволнованный Гай.

— Николетта, иди к мужу, — попросил я Коко. И она, кивнув, безропотно меня послушала. Все-таки свадьба должна была завершиться. А мне нужно было поговорить с Калистой.

— Только не смей ругать… — не успела договорить девушка, как я прижал ее к своей груди.

— Спасибо, Кали, — прошептал я ей на ухо. — Ты никогда не пожалеешь о своем выборе. Я тебе это обещаю!

21 год спустя

Калиста

Я нежно расчесывала волосы своей дочери, приглаживая каждую прядь гребнем из слоновой кости, словно пытаясь унять ее волнение и придать уверенности перед завтрашним днем. Каждое мое движение было наполнено лаской, нежной заботой и любовью.

— А если я опозорюсь?

— Теа, все пройдет наилучшим образом, — наклонившись вперед, поцеловала дочку в макушку.