120 лет назад

Юстис

— На колени! — грозный голос отца прогремел в храме и тут же смолк, оставляя после себя послевкусие безысходности. Сжав зубы сильнее, я опустился перед алтарем Селены — богини ночного светила, что разгоняет тьму, дарую путникам возможность спастись от чудищ, живущих в их душах.

— Рубаху!

Без возражений стянул одеяние через голову и, скрутив рукав в небольшой валик, запихнул его себе в рот. В десять лет я хорошо знал эту последовательность действий. Устремив взгляд на статую, держащую в руках факел, стал считать секунды до первого удара. Каждый раз это занимало разное количество времени. Иногда Яннис бил сразу, не позволяя толком подготовиться. Бил так, что искры из глаз. Иногда растягивал момент, но потом хлестал друг за другом до тех пор, пока я не терял возможность втягивать легкими воздух. К тому моменту руки переставали удерживать мое тело, и я падал на пол, почти теряя сознание.

После таких нравоучений он строго-настрого запрещал кому-либо входить в храм, ведь с кровью, что стекала по спине, из меня выходили грехи. И чем дольше это длилось, тем чище становилась моя душа.

Сегодня все обстояло иначе.

Отец обошел вокруг меня и, заслонив собой богиню, резким движением вырвал изо рта рубаху, откидывая ее в сторону.

Медленно выдохнув, Яннис наклонил голову сначала в одну сторону, потом в другую. Услышав характерный хруст шеи, я вздрогнул. В этом звуке было что-то опасное, он не предвещал ничего хорошего. И это с условием, что я и так готовился к худшему.

— В тебе столько тьмы, Юстис.

Король Эрии, завоеватель и пленитель Восточных людей, Кровожадный правитель всех половинных земель, говорил со мной вкрадчиво, не выражая никаких эмоций. Несведущий решил бы, что мне нечего бояться — это просто разговор отца с сыном. Но нет… Я-то знал, что с точно таким же выражением лица Яннис шел на войну.

— Я не слышу! — удар хлыста по груди наполнил легкие раскаленной лавой. Завалившись назад, я стал хватать воздух ртом, но боль мешала. Нежная кожа моментально лопнула, выпуская первую порцию крови. Первую… Но не последнюю.

— Я. Не. Слышу!

Отец замахнулся, но я, наконец, нашел в себе силы произнести:

— Тьма во мне. Рожденный женщин-н-ной, я несу в себе бесславие. По венам моим беж-жит кровь, наполненная грехом. Я грешен по сути с-с-своей.

Дальнейшие слова встали поперек горла, не желая покидать глотку, а все потому, что я знал, что за ними последует.

— Дальше. Я считаю до трех! Один… Два…

Превозмогая боль и не обращая внимания на кровь, стекающую по груди, я подскочил к босым ногам Янниса и поклонился в них.

— Излечи меня, отец!

Свист хлыста был ответом на мои мольбы. Прошлые раны еще не успели зажить, но я стиснул зубы, не позволяя ни единому звуку отразиться от стен храма. Это единственное, что я мог контролировать в своей жизни. И с каждым разом мне это удавалось все лучше.

— Никогда… — Удар. — Не смей… — Сдавленный сип. — Разговаривать… — голос отца полнился тайным удовольствием. Он наслаждался процессом и даже не пытался скрыть это. — С попрошайками! — Еще один удар. Мраморный пол храма стал скользким от моей крови. — Дурная кровь тянется к греховности!

Я слушал Янниса, пытался впитать в себя его нравоучения, как некогда тот впитал их от своего отца. Только так я стану достойным наследником. Только так смогу управлять великой страной.

— Ты выше обычных смертных, Юстис. Запомни это!

А дальше последовала череда сильнейших ударов хлыстом, металлический запах наполнил пространство, и я провалился во тьму с мыслью, что стану Величайшим правителем из всех, что до этого ступали по землям Экресса.

Настоящее время

Калиста

— Нет! Нет! Нет! — Я стояла возле портала, прижимая к груди клубок самой Первейшей мойры, и смотрела на серо-белые вихры, закручивающиеся воронкой. — Мне конец!

В горле образовался комок, и я почувствовала сильное волнение в груди, сопровождающееся шумом пульсирующей крови и легким головокружением — кажется, я сейчас лишусь чувств.

— Конец — это еще мягко сказано, — крякнул в моих руках клубок, чем только сильнее распалил бурлящую внутри панику.

— Может, — С трудом сглотнув, я осмотрелась по сторонам. — Может не все так страшно? Я ведь не специально. И… И… Это ты во всем виноват!

Так его, Калиста, лучшая защита — это нападение. Наверное.

— Я?

— Ты! Если бы ты выполнял свою работу…

— Да как ты смеешь на меня наговаривать, Последняя? Я Клото — клубок самой Первейшей, созданный ее руками из пряжи бытия. Мне нет равных!

Так-то все оно так, он действительно был лучшим созданием Первейшей мойры. Однако Клото кривил душой, а точнее множеством душ, что умещались в его пряже — именно сегодня, стоило моим сестрицам покинуть Прядильню, клубок перестал плести. А я ведь была за главную. Впервые после ухода Первейшей мне доверили столь важное занятие. И вот что из этого вышло.

— Нужно срочно вызвать Ильдивергу.

— И сказать, что упустила душу?

Я тут же зажмурилась. Клубок бил по самому больному. В голове сразу всплыл наш с сестрицей последний разговор:

— Только ничего не трогай, Кали. Следи за тем, как плетутся нити, развязывай узелки во-о-он теми палочками… Но не руками… — Ильдиверга для пущей убедительности помахала указательным пальцем. — Поняла? Ну, вот и славно. А если что-то пойдет не так… Лучше, чтобы такого не было, Последняя.

И так посмотрела на меня, что я забыла, как дышать. Сестрица умела казаться жуткой.

Сильфрида тогда синхронно с ней кивнула, поддерживая старшую сестру. Они вечно действовали сообща, как единое целое или как единый организм. А все потому, что появились из тьмы бытия одновременно, крепко держась за руки.

— Нельзя ей знать… Харибда! — выругалась и, зажав ладошкой губы, посмотрела на притихший в другой руке клубок. — Клото, если Первейшая узнает, что я упустила ее душу, то она не даст пройти мне Посвящение.

— Знаю, — как ни в чем не бывало заявил клубок.

— А сестрицы обязательно все ей расскажут.

— Вне всяких сомнений.

Ну я и попала!

От волнения стала ходить по Прядильне, с любовью рассматривая прядильные станки, в которых, словно пчелки в поле, трудились клубочки остальных мойр. Они резво плели ниточки вязью невероятной красоты без всяких ошибок, ровно по заданному сроку. Один станок пустовал…

Именно там я не так давно заметила прохлаждающегося Клото. Он лежал без всякого движения, призывно сияя и маня. Вспоминая настояние сестриц, я подошла поближе, но трогать ничего не торопилась — мне просто нужно было оценить масштабы проблемы.

На первый взгляд ничего особенного: ровненькая ниточка, совершенная в своем плетении. Еще чуть-чуть, и она превратится в полноценную душу, которую Первейшая самолично выпустит в мир людей. Но для этого она должна плестись…

Нахмурившись, я встала на цыпочки, потянулась к тонким палочкам на стене, висевшим прямо позади прядильного станка. Казалось бы, такое простое действо, пальцы проскользили по зачарованному дереву, почти подхватив необходимы предмет, но тут что-то укололо меня в ногу, и она подкосилась — удержать равновесие не представлялось возможным. А дальше страшно вспоминать. Мимо проплыла оторванная нить, подхваченная неизвестно откуда взявшимся ветром, подлетела к порталу и махнула в самый центр вихря.

— Что же мне делать? — Поднеся клубок к самому лицу, я стала его легонько трясти, словно он мог исправить все то, что сейчас произошло.

— Прыгай!

— Что? — Неужели мне не послышалось?

— То, что слышала, — Клото оставался непоколебим и явно сошел с ума. — Прыгай в портал следом. Найдешь душу, вернешь ее обратно в Прядильню, и никто ничего не узнает.