После первого занятия я чувствовала себя, словно в раю! Мне хотелось петь, танцевать, летать! Хотелось играть на рояле самые любимые свои произведения! Это было чудесное время.

А ещё ведь у меня появились прогулки с воспитанниками, и это тоже было здорово! Я видела, как постепенно раскрывается их характер — кто-то был заводилой в играх, кто-то больше созерцал природу, некоторые дети просили меня поиграть с ними, другие прибегали ко мне, только чтобы попить воды, которую я брала в ведёрке на всех.

Я разрешала им делать очень многое, по сравнению с монастырскими порядками. Можно было шуметь, прыгать и бегать. Можно было кричать и громко петь. Мы уходили обычно подальше от монастыря, к реке, и да — в реке можно было купаться на отмели! Но я внимательно следила за детьми, чтобы никто не утонул.

Я понимала, что на мне большая ответственность, которую я выпросила для себя сама, и важно, чтобы с детьми ничего плохого не случилось. А ещё ведь были дети, раскрывшие свой волшебный дар. Им хотелось баловаться, но я не давала использовать дар для этого, я постоянно объясняла им, что это не шутка и не забава, а мощная сила, которую надо применять с осторожностью.

Я поняла, что в монастыре детям очень трудно постоянно сдерживаться, зато на прогулках я с трудом удерживала их хоть в каких-то рамках. И там же, на прогулках, я ввела занятия по управлению своим даром. Дети слушали и смотрели друг на друга, и начинали понимать, как на самом деле опасен может быть дар.

Я рассказала им историю про одну девочку по имени Паола, служившую при нашем монастыре не так давно. Эту историю я услышала от Лии. Так вот, у этой девочки был дар воспламенения взглядом. Монахини не знали, как можно применить этот дар, но и отпускать Паолу не спешили. Только однажды девочка почему-то рассердилась на монахинь и чуть не сожгла монастырь. Там загорелся алтарь и монахини еле потушили его, а потом долго восстанавливали.

Паолу же направили к королю, чтобы он нашел ей применение в военных целях. Король не торгуясь заплатил настоятельнице за эту девочку целую тысячу золотых и был очень доволен этой сделкой. Теперь Паола служила нуждам армии и к ней приставили воспитательницу, которая следила за тем, чтобы девочка не баловалась со своим грозным даром.

Дети, раскрывшие свой дар, начинали чувствовать свою силу и власть над другими людьми. Это было очень опасно. Ведь они могут использовать свои способности для сведения счетов, и тогда не поздоровиться же их врагам! В общем, их воспитанием нужно было заниматься с младенчества, чтобы к десяти годам они вели себя ответственно, а это было нелегко!

До настоятельницы наконец дошли мои просьбы по поводу благоустройства приюта и более мягких условий жизни воспитанников. Сестра Августина сделала вид, что это ее предложение, взяла на себя ответственность за него, зная, что настоятельница ее больше послушает, чем меня.

Так как в приюте были необычные дети, приносящие много денег монастырю, настоятельница решила одобрить предложение смягчить их жизнь. Для них постелили более мягкое постельное белье и раздали более приятное к телу нательное белье, причем девочки могли украшать одежду и белье вышивкой. Местный плотник сделал деревянные игрушки для малышей, к обеду добавили кусок мяса, а к ужину — сыр. По воскресеньям стали давать немного меда и фруктов с пшеничной лепёшкой. Это был такой праздник!

Все дети знали, что это именно я добилась такой почти роскошной жизни для приюта. Я стала очень популярна, за мной ходили хвостом и чуть ли не в рот смотрели. Слушались меня беспрекословно. Я отвоевала этими изменениями непререкаемый авторитет. Бедные дети, некоторые из них ели здесь мясо впервые в своей жизни.

Я внезапно поняла, что настоятельница не такая уж суровая, как мне казалось ранее. Есть у нее свои слабости и увлечения. Например, однажды вечером, когда я упражнялась на органе и решила поиграть что-то знакомое, она незаметно вошла и села послушать. Ей так понравилась моя игра, что она подошла и обняла меня, поблагодарив. Так я узнала, что наша настоятельница очень неравнодушна к музыке, и это нас между собой даже сблизило.

Со временем также сестру Берту заменили на сестру Сусанну. Новая сестра была неизмеримо добрее к детям, заботилась о них по-настоящему и даже иногда давала вкусняшки. А сестру Катерину сменила сестра Моника, которая любила малышей и баловала их по мере своих сил и возможностей. В общем, для воспитанников приюта настали благословенные времена.

При этом, несмотря почти на ежедневное служение по поиску особых детей, никаких новых детей с магическими способностями я больше не видела. Последним был ребенок, который мог управлять погодой и на этом все.

А ещё я снова стала преподавать музыку. Мои уроки игры на органе шли очень успешно и я попросила попробовать учить двух человек с нуля, благо я знала, как учить играть на пианино, а эти инструменты были все же частично похожи. Конечно, отличий было тоже много, так что мне сначала самой пришлось переучиваться. Но со временем я освоилась и мне очень захотелось делать то, чем я занималась всю свою прежнюю жизнь. Тем более, что потом уже Луиджи мог дальше учить более сложным вещам, я же учила только самым основам.

Сначала я немного робела, если честно, я все же чувствовала, что орган для меня ещё новый инструмент, но потом все пошло как по маслу и ученики мои постепенно заиграли самые простые мелодии хоралов. Это была моя победа, я так радовалась, как будто они выиграли международный музыкальный конкурс.

И главное — Луиджи одобрил мои занятия и успехи моих учеников, а это было для меня высшей похвалой. Мы с ним стали общаться не только о музыке. Я, конечно, мало что могла рассказать ему из своего прошлого, но я рассказывала о настоящем и о своих мечтах, а он смотрел на меня как будто даже с восхищением.

Я не могла этому поверить, что нравлюсь ему, но очень этого хотела. Он был моим идеалом, моей сокровенной мечтой. Я думала о нем днём и ночью, мечтая, чтобы он взял меня в свои сильные руки и поцеловал.

Да, я была влюблена как в первый раз! Влюбленность изменила меня, сделала очень чувствительной и настроение мое постоянно менялось. Я часто страдала бессонницей и отсутствием аппетита. Как мне сказала Лия, на моем бледном лице ещё сильнее стали выделяться большие выразительные глаза.

В той, прошлой жизни именно в этом возрасте была моя первая влюбленность. И это было лучшим моментом юности для меня. А сейчас как будто я проживаю свою молодость заново, совсем в других условиях, и я стала совсем другой, но это только внешне. Характер у меня остался самый что ни на есть свой собственный, я это чувствую.

Интересно, а какой была настоящая Джемма? Была ли она мягкой, податливой, или наоборот, упрямой? Была ли она умницей или тугодумкой? И ведь никого не спросишь об этом. И почему я вдруг очутилась именно в ее теле, а что стало с ней, с ее душой?

На этот вопрос никто бы не дал мне ответа, будь у него хоть какой магический дар.

Однажды я поняла, что ничего толком не знаю об этой стране и стала расспрашивать мою любимицу Лию. Причем я ей сказала, что немного поэкзаменую ее, чтобы мои вопросы не выглядели подозрительно.

— Лия, расскажи про нашего короля.

— Ну, его зовут Карлос де Лонго, он уже немолод, у него есть несколько детей, в том числе наследник Карлос Второй.

— А он обладает каким-либо даром?

— Нет, но вот его ближайший советник умеет отличать правду от лжи, это его дар. Он всегда с ним на приемах и горе тому, кто солжет королю! — Лия театрально вскинула руки.

— А как зовут этого советника? — поинтересовалась я.

— герцог Оттавио де Ринальди. Говорят, он ещё молод и очень хорош собой, но не женат, — неожиданно добавила Лия.

— А ты бы хотела себе такого мужа?

— Пожалуй, да. Но это если у него хороший характер, а я же не знаю, какой он. А вообще короля и его советника часто обсуждают между собой настоятельница с архиепископом, — на этих словах Лия нахмурилась. Как я уже знала, она недолюбливала архиепископа, да и к настоятельнице относилась прохладно.