Каких только способностей не было! Из тех, кто уже раскрыл свой дар, мне запомнился мальчик Николо, проходящий сквозь стены — его не останавливали засовы и замки, и девочка Лия, которая все запоминала в точности. Лия постоянно была при настоятельнице и очень помогала ей в делах. Кроме того, она с увлечением читала книги в немаленькой монастырской библиотеке и была просто ходячей энциклопедией, ведь там были не только церковные, но и светские книги, что не запрещалось уставом монастыря.

Смотреть детей с настоятельницей я ездила часто, но больше одаренных необычной силой я пока не встречала. Когда у меня было свободное время, я сидела с малышами. Вот бы им сделать деревянные кубики или погремушки! — мечтала я. Мне удалось выпросить у сестры Августины старое дырявое платье и шерстяных ниток, из них я наделала куколок и нарисовала им пером смешные рожицы. Дети с восторгом играли в них, что девочки, что мальчики. К сожалению, больше мне не приходило в голову, какие еще игрушки можно сделать.

А сестра Габриэлла рассказала мне историю приюта. Сначала это был самый обыкновенный приют для подкидышей, сирот и отказных детей, пока к ним не попал мальчик Сандро, который мог видеть клады. Он даже не подозревал о своих способностях, пока как-то не сбежал из монастыря погулять в окрестный лес и не увидел, что под могучим дубом, в корнях, зарыт кувшин с золотыми монетами.

Он сказал об этом сестре Габриэлле, но она ему не поверила. Но мальчик стоял на своем и попросил у нее лопату. Тогда она отправилась с ним к этому дубу и они там выкопали этот набитый монетами кувшин.

Габриелла уверовала в Господне чудо и помолилась прямо под дубом вместе с мальчиком в благодарность Богу о его чудесном даре.

Когда весть об этом разнеслась по монастырю, настоятельница поняла, что Сандро может прославить монастырь и сделать его богатым, но решила держать это чудо втайне. Кто знает, какой нехороший человек захочет воспользоваться им? На его способности будет очень много желающих, которые могут его постараться выкрасть.

Поэтому сестра Серафина решила, что для процветания монастыря мальчик должен каждый день изучать окрестности в надежде найти новый клад, но никто из сестер не должен говорить о Сандро под страхом изгнания из монастыря.

Вообще, как я поняла из рассказов сестры Габриэллы, магия не новость в этом мире. Но одаренные магическими способностями люди встречались очень редко и в основном среди аристократии. И я так поняла, хотя сестра не сказала мне об этом прямо, что у бедняков такой ребенок мог родиться, только если простой девушкой воспользовался какой-нибудь граф или барон.

— Так вот, настоятельница наша подумала, что этот ребенок наверняка не единственный среди бедняков и стала отслеживать слухи о чудесах и всяческих необычных событиях. Да только это ничего не дало. А потом тут появилась ты, — рассказывала мне сестра Габриэлла.

— И она стала искать необычных детей с моей помощью, — добавила я.

— Да, с твоим появлением все тут изменилось. Ты помнишь, как увидела дар в Сандро? Настоятельница тогда поняла то, что ты можешь видеть детей с магическими талантами.

— Я очень плохо помню все это. А что же было дальше?

— Постепенно простых детей отдавали в другие приюты или в приемные семьи, а в монастыре становилось все больше детей, наделённых особым даром. Но ты это уже и сама должна знать, тебе ведь было уже двенадцать лет, когда тебя забрали от нищих. Помнишь ли ты, как была нищенкой? Тебя почти не кормили и постоянно били эти страшные люди.

В общем, дальше я уже и сама все поняла. Но как удавалось скрывать от всех чудеса, которые творят воспитанники? Видимо, их никуда не выпускали из монастыря, иначе я никакого другого объяснения не нахожу. Сестры в монастыре, конечно, знали все до единой — такого не скроешь. А настоятельница вела списки чудесных способностей воспитанников и записывала их возраст, чтобы не пропустить начало раскрытия дара у ребенка.

И такой ребенок после раскрытия дара сразу начинал служить на благо монастыря, хотя не все таланты могли найти достойное применение. Например, у одного мальчика был талант пить, не пьянея, а у девочки — съедать чудовищное количество пищи.

Что касается других церковников, я не знала, догадывается ли хоть кто-то из них о том, что творится за стенами монастыря, но вскоре мне представился случай узнать это.

В тот день в монастырь приехал сам архиепископ Бартоломео Кастелано с инспекцией. И как мне сказали сестры, он наведывается в монастырь с завидной регулярностью. Что делать архиепископу так часто в заштатном монастыре? Это было странно. Я спросила об этом Лию, девочку с феноменальной памятью, которая знала обо всех монастырских делах.

— Очень просто — они опять нас обсуждать будут, — ответила та.

— То есть приютских детей? — спросила с удивлением я.

— Ага. Они постоянно обсуждают, кого в какую церковь отправить и кого оставить при архиепископе. Он платит за детей золотом, много платит. У него уже есть Томмазо, он самый ценный из нас, он читает мысли.

— Ого! Так получается, он читает мысли и самого архиепископа? — я подумала, что никакой человек не захотел бы, чтобы читали его мысли.

— Он может их читать, только если прикасается к человеку. На расстоянии он не может. Поэтому, наверное, архиепископ просто не даёт ему к себе прикасаться.

Наконец-то пришло время поговорить с органистом. Я зашла в церковь с трепетом в душе, меня сопровождала сестра Берта, чтобы я не оставалась с мужчиной наедине. Сегодня решится, буду ли я учиться играть на органе. Орган — это ведь король всех инструментов и, наверное, самый сложный из всех. Там несколько клавиатур, одна из них ножная. Да-да, на органе нужно ещё и ногами уметь играть! Интересно, сложно ли этому научиться?

Я слышала звуки органа. Кажется, это месса — музыка к церковной службе. Но в церкви сейчас никого нет, кроме нас троих. Сестра Берта проводила меня к тому месту, где сидел органист.

Это был благородный молодой мужчина, красивый собой — нос с небольшой горбинкой, волевой подбородок, вьющиеся каштановые волосы, к тому же весьма прилично одетый.

Я какое-то время стояла и слушала его, смущаясь, пока он не обратил на меня внимание. Он встал и поклонился.

— Здравствуйте, сударыня! Меня зовут Луиджи де Росси.

— А я — Джемма Эспозито, — я даже покраснела от смущения.

— Сударыня, мне передала сестра Габриэлла, что вы желаете научиться играть на органе.

— Да, и я умею играть на клавесине. Думаю, что это мне пригодится.

— Клавесина нет в монастыре, это светский инструмент, но вы можете показать на органе, что умеете играть.

Надеюсь, руки все помнят. Буду играть прелюдию и фугу Баха. Ох, как непривычно на органе! Клавиши совсем лёгкие, их не надо сильно нажимать. Ноги я поджала, так как ногами ничего играть не умела. Но все равно звучало все замечательно!

— Великолепно! Вы будете достойной органисткой. А умеете ли вы импровизировать?

— Не особо, к сожалению. Но я очень хочу научиться!

— Я с радостью возьмусь за ваше обучение, Джемма, так и передайте сестре Габриэлле. Жду вас завтра после утренней службы.

Я вышла из церкви, словно летела на крыльях. У Луиджи были великолепные манеры. Наверняка он аристократического происхождения. Но что благородный мужчина забыл в монастырской церкви? И ведь так хорошо играет, у него определенно музыкальный талант!

Теперь я больше ни о чем не могла думать, только об уроках музыки. И гадала, а какое впечатление я произвела на Луиджи. По сравнению с ним я была такой простушкой и не знала настоящих учтивых манер, только смущалась все время. Надеюсь, он не счёл меня дурочкой.

Как мне необходимо сейчас научиться держать себя, как благородная девица! Но у кого учиться хорошим манерам? Вряд ли у монахинь. Хотя вдруг кто-то из них из аристократической семьи? По ним это сложно понять, а спрашивать неприлично. Что ж, придется вспомнить все, что я знаю из книг.