А между тем, я была охвачена радостью — одна из моих учениц, дочь графа Строцци, по имени Элиза, стала играть со временем просто замечательно! Ее гибкие пальчики были поразительно беглыми и она все схватывала на лету. Я с ней занималась уже четвертый год и не могла нарадоваться ее успехам. Елизе было только семнадцать лет, а играла она почти как зрелый музыкант. Я приходила к ней домой два или три раза в неделю и оставалась где-то часа на два. За это время мы с ней многое успевали пройти, а ещё я с удовольствием играла с ней вместе, в четыре руки.

Как-то раз я пригласила ее в гости вечером — я гордилась Элизой и непременно хотела показать Луиджи, как она играет. Мой муж как раз пришел из церкви, где исполнял вечернюю мессу и теперь возился с детьми.

Элиза не спеша вошла в дом, поздоровались со мной, поклонилась Луиджи и села за клавесин. Она играла великолепные сонаты Доменико Скарлатти. Луиджи заслушался и даже дети затихли. Леон и Марта, впрочем, уже привыкли, что музыку нужно слушать тихо и не баловаться.

Когда Элиза закончила, я искренне аплодировала ей и Луиджи сделал то же самое. Девушка посмотрела на моего мужа и засмущалась.

— Мне нравится, когда меня так внимательно слушают, — Элиза видимо была очень довольна. — Джемма, а давай сыграем вместе?

Я села за инструмент рядом с Элизой и мы стали исполнять танцевальную музыку того времени, особенно мне нравились торжественные сарабанды.

Луиджи сказал изящный комплимент в своем стиле:

— Вы доставляете изысканное наслаждение своим искусством!

— Спасибо вам большое, ваше благородие! — отозвалась Элиза. Она держала себя с большим достоинством и была гораздо более церемонна, чем наедине со мной.

Луиджи потом говорил мне, как он жалеет, что профессия музыканта считается недостойной благородного человека, насколько он страдал от этого всю жизнь. Тем более — девушка! Их не принимают всерьез, считается, что музыка для них развлечение, пока они не выходят замуж. А жаль, Элиза и я прекрасно могли бы с блеском играть в любом музыкальном салоне. Для клавесина существует множество прекрасной музыки — и серьезной, и с юмором, и подражания природе, и музыкальные портреты, и много всего ещё.

— Но все же я больше всего люблю орган, — добавил Луиджи и улыбнулся.

— Послушай, наши дети тоже так внимательно слушали! Может, пора их тоже начать учить музыке?

— Так рано? Им всего по пять лет, Джемма! Они же ещё совсем малыши!

— А я считаю, что уже можно. Конечно, они будут учиться по-своему, но они так тянутся к музыке!

— С такими родителями и неудивительно, — с улыбкой заметил Луиджи.

— Я начну их учить и посмотрим, чего они добьются за год-другой.

— О, я в тебе не сомневаюсь, милая!

Когда же я спросила Элизу, каково ей было выступать перед другим музыкантом, чутким слушателем и ценителем, она немного смутилась и ответила не сразу:

— Мне кажется, тогда я играла гораздо лучше обычного, ко мне пришло настоящее вдохновение. Как будто я исполняла музыку в полете!

— Это замечательно, Элиза! Тебе нужно чаще выступать публично. Вот у короля проводится раз в месяц музыкальный салон, где собирается весь цвет знати и лучшие музыканты королевства! Я уверена, тебе там понравится.

Я постаралась привести этот план в исполнение. Сначала подключила Лию, потом поговорила со старшей фрейлиной, отвечающей за тех, кто выступает и наконец участие Элизы в следующем музыкальном салоне было делом решенным.

Ещё я узнала от Лии, что теперь Томмазо теперь наравне с Оттавио участвует в приемах и именно когда человек говорит неправду, Томмазо берет его за руку и король узнает от него, что на уме у этого человека.

— От Карлоса Второго ничего утаить уж точно теперь не получится. Его поэтому боятся даже те, кто на его стороне. А уж его врагам и вовсе лучше держаться от него подальше, — Лия, как обычно, знала все подробности событий, происходящих в государстве.

— И все же его сила опирается на нас, на людей с магическими способностями. Без нас ему было нелегко, — заметила я.

— Это да, но именно король объединил всех нас, и сейчас эта сила гораздо больше, чем раньше. И он умеет ценить своих людей. Разве сейчас кто-то из людей с волшебным даром бедствует? Всем он щедро платит за служение. — Лия вообще горячо поддерживала короля в его начинаниях, но я с ней и не спорила.

Когда Лии пришло время рожать, ее тревога только усилилась. Она даже боялась, что у нее родится какое-то чудовище вместо ребенка. Она часто плакала, хотя волноваться ей совсем не стоило бы, чтобы не осложнять себе роды.

Ей призвали того самого лекаря, Франческо Бернарди, который был и на моих родах — он считался лучшим в королевстве.

Лия очень мучилась, бедняжка, у нее были тяжёлые роды и даже началось небольшое кровотечение. Но несмотря на не особо развитую медицину в этом мире, ее все же удалось спасти и она родила здоровую крепкую девочку.

Когда Лия пришла в себя, она послала за мной. Я добралась до нее так быстро, как только смогла и очень обрадовалась, что вижу ее уже вполне бодрой, хотя она была при этом бледной и сильно измученной. Сразу с порога она попросила меня:

— Джемма, посмотри на ребенка, пожалуйста. Есть ли какой-то дар у моей девочки? Я так переживаю насчёт того проклятия.

Я взглянула на малышку, но все было очень и очень странно. Осторожно я ответила Лии:

— Знаешь, я вижу, что какой-то дар у нее определенно будет, но в моих видениях только чернота и ничего конкретного. И мне кажется, что она будет повелительницей тьмы.

— Но что это значит? Она сможет вызывать темноту в любой момент?

— Увы, не могу тебе сказать ничего конкретного. Может быть, все будет и так, как ты говоришь. Придется, наверное, подождать до ее десяти лет, Лия. Раньше мы вряд ли сможем понять, что ждать от нее.

— Мне страшно за моего ребенка. У меня какие-то дурные предчувствия.

— На вид это совершенно нормальное дитя, милая. Попробуй сосредоточиться на том, что малышке сейчас очень нужна твоя забота и любовь. При воспитании нужно будет позаботиться о том, чтобы девочка с большой осторожностью относилась к своему дару. Я надеюсь, все обойдется.

Я призвала лекаря и он дал Лии какой-то успокоительный травяной отвар.

Девочку назвали Маргаритой. Лия в итоге несколько успокоилась и погрузилась в материнские заботы. У нее почти не было молока, и к ребенку приставили кормилицу. Я была рада, что подруга наконец-то стала мамой, хотя и не понимала, что за дар такой скрыт в этой маленькой девочке.

Между тем моя ученица Элиза делала прекрасные успехи. Ее очень полюбили у короля и часто приглашали выступать. Также она стала регулярно приходить к нам с Луиджи в гости и всегда приносила игрушки или гостинцы для детей. Но я заметила, что у нас в гостях ей неспокойно, она сильно волновалась, хотя это и не мешало ей великолепно играть.

— Что с тобой, Элиза? Ты места себе не находишь.

— Не знаю даже, как и сказать, что со мной происходит. Я не могу в этом признаться.

— Как это все странно! Обычно между нами не было секретов. Не бойся меня, Элиза, признайся, что тебя тревожит, я никому не скажу, обещаю.