– Переждем снегопад под крышей. Здесь оставаться бессмысленно.

Монстр продолжал смотреть в морскую даль, словно что-то манило его. Эйлит дотронулась до его покрытой взъерошенными перьями спины, зовя за собой. Вдвоем у них больше шансов выжить, верно? А значит, лучше держаться вместе. Ведь когда-то они были одним целым.

Тварь вдруг издала боевой клич и с разбегу метнулась в воду. Эйлит не успела и ахнуть, как ее черный хохолок накрыла тяжелая, темно-серая волна.

– Куда?! – Эйлит бросилась к берегу. Ветер ударил в лицо и окатил ледяными брызгами. – Куда ты?! Не смей!

Почему она так долго не появляется? Неужели утонула?.. В ледяной воде могло произойти что угодно, даже чудовище может погибнуть в море.

Но нет. Монстр вынырнул вдалеке, жадно глотая воздух. Кажется, волны не были ему помехой. Загребая мощными передними лапами, он отплывал все дальше, словно собирался преследовать аркелль графа.

Эйлит так и осталась стоять на берегу, пока силуэт чудовища не исчез за волнами. Она кричала и молила его вернуться, но все бесполезно.

Даже вторая половина ее покинула, боясь голодной смерти. Придется выживать одной.

Врата храма были сделаны словно для гигантского существа: в четыре человеческих роста, если не больше. По центру сияла звезда, сделанная из божественного бело-фиолетового металла, лучи которой расходились по всей поверхности полотна, образуя выемки. У врат не было ни петель, ни замков. Оставалось лишь гадать, как же они открываются.

Снег прекратился, и небо очистилось, позволяя двум лунам вылезти из-за горизонта. За спиной простиралось лишь бесконечное белоснежное поле, ясно давая понять – нет никакой дороги назад. Отчаяние с новой силой захлестнуло Эйлит: как глупо будет вот так умереть! У запертых ворот, к которым она шла так долго!

– Черт! Да открывайтесь же! – крикнула она хрипло и из последних сил ударила кулаками равнодушный металл. – Ну же!

В ответ каменная могила зловеще захрустела, словно напоминая Эйлит, что она вовсе не так одинока, как думает. Шушан медленно прорывался на свободу. И он точно убьет ее, отрывая по маленькому кусочку, пока она не превратится в ничто.

Эйлит ударила еще раз, оцарапав ногтями ребристую поверхность. В приступе ярости она била по двери, сдирая в кровь кожу. Створка все так же не поддавалась. Разводы крови стекали по ее поверхности и падали на каменное крыльцо, превращаясь в розовый лед.

– Ты не посмеешь, – прошептала Эйлит, потому что кричать уже не могла. Слабость подкосила ее, и она бессильно рухнула на каменные плиты. Ничего, немного отдохнет и продолжит. Совсем чуть-чуть.

Первый лунный свет упал на гладкую поверхность врат. И тогда, стоя босиком в серебряном сиянии равнодушных небес, Эйлит вновь обрела надежду.

На вратах появились символы: птица, кажется, ибис. Ладонь. Шестиконечная звезда. – «Граф говорил, как они называются. И-е-рог-ли-фы. Аментет, язык бога». – Эйлит принялась рыться в сумке в поисках сложенной бумаги.

Шушан, как дятел, долбил камень освободившейся длинной лапой. Бах. И снова бах. Маленькие успехи придали ему еще больше сил, и он ускорился. Бах, бах, бах, бах!!!

«Ибис, глаз, звезда! Все верно! Только вот это ни черта не поможет, она ведь не помнит, как они называются!»

«Так, нужно сделать глубокий вдох и успокоиться. Граф говорил ей названия этих рисунков, это фраза, которая откроет дверь. Слова хранятся где-то у нее в памяти, надо просто немного подумать. Черт, опять начинает болеть голова!»

Бах! Бах! Из груды уже вылезало его мерзкое тонкое тело!

«Эйлит, соберись! Итак, звезда. Звезда – символ Альхора. На аментете Альхор пишется как „Аль-Хор“, что означает „бог со звезд“. Аль – это бог, хор – это звезда. Одно слово есть. Рука – символ повеления. Что говорят маги своим мечам? Они говорят „инхар“, это означает „повелеваю“. Но третье слово?»

«Ибис, ибис, ибис… символ чего? Вспоминай!»

Бах. Бах. Бах!

«Если верить легендам, ибис – птица, путешествующая между мирами. Между землей и звездами. Когда заходишь в храм, ты покидаешь один мир – земной – и оказываешься в мире божественном, понимаешь? На аментете ибиса называют иуасат, что означает „вездесущий“, – так говорил граф, когда они плыли сюда. Иуасат».

Эйлит снова достала бумагу. Совсем стемнело, и в дрожащем свете фальшь-огня рисунки словно ожили. Сперва звезда, затем ладонь и лишь потом ибис.

– Хор-инхар-иуасат! – крикнула она в отчаянии, и по снежной пустыне прокатилось эхо, угаснув где-то у кромки звезд.

Некоторое время ничего не происходило, а затем звезда на вратах вдруг стала исчезать, образуя дыру и приглашая внутрь. Из образовавшегося прохода потянуло затхлым застойным воздухом, какой бывает в погребе или подвале.

Эйлит, дрожа от волнения и холода, шагнула внутрь, в то же мгновение каменная могила отпустила шушана, однако этого она не услышала – врата за ней вновь надежно закрылись.

На остров Клятый стремительно опускалась тьма.

Сколько прошло времени? Эйлит совсем ничего не понимала. Она сидела за родительским столом и помогала материи резать овощи. За окном царила все та же бесконечная ночь.

– Так здорово, что ты вернулась, – наверное, в сотый раз повторила мать и вытерла с глаз мнимые слезинки. – Как хорошо, когда вся семья в сборе.

– Эйдин нет с нами, – возразила Эйлит и посмотрела на свои руки. Ощущение, что она спит все не покидало. Говорят, что нужно смотреть на свои руки, чтобы проснуться, только вот она никак не могла. – Эйдин, твоя младшая дочь, почему ты не помнишь?..

– Конечно, я ее помню, – возмутилась мать. – Просто она…

– Она что? – разозлилась Эйлит, резко поднялась.

– Не вздумай на меня кричать, – обиделась мама и отвернулась. – Я скучаю по ней не меньше тебя, между прочим.

– Надо ее найти. Циглер… Циглер должен был… Циглер… – Эйлит зажмурилась. И почему так мучительно вспоминать?!

– Циглер, Циглер, только и слышно от тебя, – проворчал отец, укладывая дрова у печи. – Что еще за Циглер?

– Это обережник графа Теодора фон Байля, из Дильхейма, – ответила она, хотя и сама не знала, откуда это знает. Как будто когда-то давно ей снился об этом сон. – Он обещал, с Эйдин все будет хорошо…

– Эйдин у дяди с тетей на соседнем хуторе, – уверенно проговорила мать. – Ты забыла? Ты сама отвела ее туда.

Вспоминай, вспоминай, вспоминай!.. Вспоминай, черт тебя дери!..

– Нет, нет, нас забрали в Дом пользы, потому что… – Эйлит зажала рот рукой. События обрушались на нее, как лавина. – Мы чудовища…

– Не говори глупостей, Эйлит.

– Это все проклятые маги, снова наплели всякой чуши, – вздохнул отец и подошел ближе, чтобы погладить ее по голове. Эйлит невольно отстранилась. – Ну какое из тебя чудовище, а?

– У меня правильная звезда… Так сказал граф…

– Как будто этот граф больше всего знает, – фыркнула мать и продолжила очищать картошку от кожицы. – Какой-то граф из снов, а не родные родители.

– Вы ведь не мои родители, верно? Вы всего лишь пытаетесь ими казаться.

– Эйлит, не дури.

Родители переглянулись, и Эйлит очень не понравился этот взгляд. Все человеческое в них исчезло, перед ней слово сидели две куклы с лицами родителей. Эйлит попятилась, и дрожащими руками нащупала за спиной нож, оставленный на доске.

– Вы умерли. Ты, – она указала ножом на мать, – ты стала монстром. А ты, – пришел черед отца, – ты погиб от ее зубов. Да, теперь я вспомнила!

Родители снова переглянулись.

– А ты не хотела бы это изменить? – вдруг спросила мать и развела руками. – Ты бы не хотела, чтобы мы снова были вместе?

– Конечно хотела бы. Только этому не бывать.