– Да, разумеется. Благодарю. – Наместник даже немного растерялся. С каких это пор Ибексу прислуживают зависимые от серкета?

Парень распахнул дверь и манерно позвал за собой. Атис, предчувствуя неладное, – вряд ли Лорд вызвал его, чтобы погладить по головке, – вошел.

В новом кабинете Ибекса все было куда скромнее, чем представлял Атис: камин, рядом кушетка в голубом шелке, высокие книжные шкафы до потолка, карта Королевства во всю стену. Из трех больших окон падал мягкий дневной свет. За массивным столом из красной вишни восседал его превосходительство глава Королевской Магистерии Лорд Ибекс и что-то сосредоточенно писал. Его огромные серповидные рога блестели серебром, длинные белые волосы аккуратно лежали на плечах. Красно-коричневые глаза с горизонтальными зрачками двигались вслед за течением строчек. Он был немолод, но все еще держал Королевство в железном кулаке. Его боялись и уважали, и Атис не был исключением.

– Наместник гнева Альхорова, минейр Варан прибыл. Вы звали меня, ваше превосходительство?

– Вы ведь куфиец, верно? – не поднимая взгляда, спросил Лорд. И, также не глядя, указал пером на кушетку.

– Да, ваше превосходительство.

Атис бы сел, да ноги не сгибались. Почему он спрашивает? Какое отношение это имеет к делу? Что он, черт возьми, задумал?

Лорд макнул перо в чернильницу и что-то размашисто подписал.

– Гвидо, отнеси это в Канцелярию. – Магистр подул на бумагу, чтобы засохли чернила, затем свернул в свиток и перевязал белой лентой. – Лорианне лично в руки.

– Да, мой Лорд. – Гвидо принял свиток и, бросив на Атиса высокомерный взгляд, удалился.

Его превосходительство внимательно проследил за ним до двери, затем устало откинулся на спинку своего огромного кресла.

– Куфийцы бывают очень и очень упрямы. Знал я одного, он был с юга, почти всю жизнь прожил в пустыне, как там ее?

– Шаксын-Чул, ваше превосходительство.

– Да, верно. Так вот, этот куфиец был гнусным заговорщиком. Его поймали мои люди, когда я еще был капитаном призраков. Мы требовали имена сообщников, посадили его в темницу, пытали, а он так и не произнес ни слова. Даже спустя год пыток молчал, оставаясь верным своей истине. Я очень его уважал за это. Даже казнить решил сам. Так ничего и не сказал, собака, – рассмеялся Лорд. – Могу ли я ожидать от вас той же преданности?

– Разумеется, ваше превосходительство. Даже большей.

– Что ж, хорошо. Грядут перемены, Варан. Большие перемены, – молвил он устало и дернул ушами. – И я должен знать, кто на стороне истины, а кто недалекий трус. Вы ведь на стороне истины?

– Безусловно, милорд, – Атис почтительно кивнул. Разговор предстоял длинный.

– Вы уверены, Варан? – голос Ибекса звучал все так же холодно.

– Я не изменю своего решения, милорд. И не буду это подписывать.

– Что ж, я уважаю ваше мнение, Варан. Жаль, что оно не совпадает с моим, – вздохнул Лорд с толикой притворства. – Очень, очень жаль.

– Я понимаю, милорд, – процедил Атис сквозь зубы. Хуже просто не могло быть. – Вы… вы отстраните меня?

– Зачем бы мне это делать? – Лорд изобразил искреннее удивление. – Нет-нет, возвращайтесь к работе и ни о чем не беспокойтесь.

От Лорда-Магистра Атис вышел опустошенным, высосанным до цепенящей усталости, едва держась на ногах. Ибексу он больше не нужен, тот не прощает подобных выходок. Теперь нужно быть предельно осторожным, один промах – и это может стоить ему жизни. Лорд-Магистр всегда изощренно избавлялся от своих врагов.

Наместник (пока еще наместник) уже шагал в жилые корпуса, где его ждала холодная постель и бессонная ночь в раздумьях, когда краем глаза заметил фреску, украшающую проходную залу. Атис невольно замер. Он ходил здесь уже добрый десяток лет, так давно, что фреска вышла за пределы его восприятия. Вот Альхор впервые спускается в теле хельминга: на нем сияющая тиара, по ветру развеваются белые волосы. Он воздевает руки, на которых нарисованы круги, и приветствует племя вестов. Говорит вестам, что он их новый бог, и велит преклонить колено. Некоторые убегают в ужасе, кто-то бросается на Альхора с дубиной и тут же сгорает в божественном пламени.

Следующая сцена – Альхор тянет руку к небесам и достает красную звезду. Сажает ее в грудь одного из вестов, и у того лопается голова. Мастер не поскупился на красный, изображая несчастного в языках пламени. Видя, что бедолаге теперь нечем есть, Альхор ловит ближайшую собаку, отрубает ей голову и сажает на плечи веста. И так происходит со всеми, пока вокруг Альхора не появляется сотня белых, черных и красных фигурок с головами животных. Все они нарисованы так размыто, что уже не различить силуэтов.

После Альхор в разных образах ведет их на войну. Звероголовые маги бросаются на чудовищ. А затем фреска повторяется, являя собой единое полотно. На ней не хватало одной-единственной сцены, которая изменила бы все: первая звезда, посаженная в тело несчастного веста, была голубой, и именно она превратила несчастного в чудовище. Уже после Альхор придумал превращать людей в полузверей, только в их телах звезда работала так, как надо. Атис невольно коснулся груди. Звезда под сердцем у всех Альхоровых созданий, и никто никогда не выбирает, кем быть – магом или монстром.

Ему сделалось гадко, нет, больше – он почувствовал себя виноватым. Когда отказался подписывать указ, предложенный Лордом-Магистром, он знал, что это единственно верное решение. Но что его мнение могло изменить?

От сладковатого запаха белых пенистых цветов, расставленных в вазах на низких столиках, разболелась голова. Некоторые из них подгнивали, придавая сладости привкус тухлой воды. Атису стало невыносимо, и он вышел во двор, подышать воздухом.

На Хорру опустились сумерки, зажглись первые звезды. Лотосы уже распустились, и двор наполнился свежим ароматом. Маги расходились по кельям, жизнь в Магистерии затихала до следующего утра. Отличный вечер, как всегда, самые страшные решения принимаются в тихих сумерках.

– Простите, – за спиной раздался робкий оклик. – Минейр?

Даже не видя окликнувшего, Атис мгновенно понял, что именно ему принадлежало то письмо.

Рядом остановилась маг-огневик, рыжая летучая мышь, одетая в форму стража, с большими ушами и поросячьей мордой, ростом едва достающая ему до груди. Она прижала к себе хрупкие руки, словно в молитвенном жесте, и шагнула вперед. Ее показная тщедушность вызвала в нем лишь раздражение. Он никогда не умолял и ненавидел, когда умоляли его.

– Не знаю, помните ли вы меня. Мое прозвище Вечерница.

– Я помню. Видел вас на посвящении, – кивнул наместник. Кто-то из подружек Циглера. Кажется, ее звали Гиорой или что-то вроде того. – Так зачем вы проделали такой путь? Я назначал вас в Хашмир.

– В крепость Йорун, все верно… – Вечерница осмелилась на еще один шаг. От нее пахло решительностью. – Вы, должно быть, не получили мое письмо, минейр. Я отправляла его две недели назад.

– Получил, – снова кивнул Атис. В глазах Вечерницы промелькнуло недоумение.

– О… – охнула она и рискнула подойти ближе. – Должно быть, ответ еще не доставили…

– Я не отвечал вам.

– О… – снова охнула она и ошарашенно заморгала крохотными блестящими глазками. – Могу я узнать почему же, минейр?

Атис хлестко ударил хвостом по мостовой, и девчонка вздрогнула от неожиданности.

– То, о чем вы просите, никак невозможно. – Атис возвышался над несчастной на несколько голов. – В Йоруне требовался огневик, и я дал им его.

– Но правило…

– Правила больше нет, Гиора. – От звука своего имени мышь дернулась, как от удара. – Все, что в ваших силах, – это смириться и нести свою службу достойно. Доброй ночи.

Атис развернулся на каблуках и уже направился в сторону жилых корпусов, как она подбежала и закрыла ему путь.