А ведь Рой тогда проигнорировал мой вопрос. Рассказ отца не вызывал доверия.

— Ты куда идёшь! — начала орать позади отец, но не приближался. Я шла быстрым шагом в его кабинет. Я должна точно знать всё.

Надоели все эти дурацкие секреты и недосказанности.

— Марисса! Как ты можешь так себя вести? Я не так воспитывал тебя.

Я решительно шла в сторону кабинета отца, куда мне было нельзя заходить.

Но в детстве я всё равно обследовала его, несмотря на запреты.

Я знала, где там находится сейф. Воспоминания о тех временах всплыли в моей голове, когда я с замиранием сердца пряталась за книжными полками, следя за отцом, как он открывает сейф и достаёт оттуда документы.

Дойдя до двери кабинета, я ощутила напряжённую тишину, которую нарушал лишь топот ног моих родителей, пытающихся догнать меня.

Я знала, что они будут кричать и ругаться, но сейчас их крики не могли меня остановить. Моё сердце бешено колотилось, но я была полна решимости узнать правду.

Я открыла дверь и вошла внутрь. Кабинет был таким же, каким я его помнила: тёмное дерево, массивный стол, книжные полки, уставленные старыми фолиантами. Я подошла к сейфу, который был скрыт за фальшивой панелью в стене.

Отец всегда говорил, что это его личное пространство и что мне там нечего делать.

Но сейчас мне было всё равно.

Я знала, что внутри сейфа скрывается правда, и ничто не могло меня остановить.

Я приложила руку к крышке сейфа и призвала свою магию. Огонь мягко запульсировал под моими пальцами, и я почувствовала, как металл начинает поддаваться.

Магия феникса была сильной, и вскоре крышка сейфа оплавилась.

Отец и мать, добежав до дверей кабинета, начали снова кричать и ругаться, но не решались войти. Они боялись подойти ко мне, фениксу.

— Марисса, что ты делаешь?! Немедленно прекрати! — кричал отец из дверного проёма.

— Ты не понимаешь, что творишь! — вторила ему мать, её голос дрожал от страха и гнева.

Я не обращала на них внимания. Внутри сейфа лежала кипа бумаг. Я начала перебирать их, кидая на пол всё, что мне не было нужно.

Финансовые отчёты, старые счета, документы на недвижимость — всё это не имело значения.

Я искала что-то конкретное, что-то, что объяснит, почему я всегда чувствовала себя чужой в этой семье.

Вскоре мои руки нащупали документы, которые сразу привлекли внимание.

Я медленно развернула один из документов и начала читать. Слова прыгали перед глазами, но смысл был ясен.

Это были бумаги об удочерении и выплаты щедрого государственного пособия, которое мои родители получали ежемесячно. И судя по приписке увеличенное, потому что мне требовались лекарства.

Боги!

Теперь все вставало на свои места.

Родители получали увеличенное пособие от государства, чтобы заботиться обо мне, считавшейся больной сиротой.

Я почувствовала, как внутри всё переворачивается. Слёзы навернулись на глаза, но я сдержала их.

Слишком много эмоций сразу — гнев, боль, разочарование. Я подняла голову и посмотрела на родителей, стоящих у двери. Их лица были бледными, глаза расширены от страха.

— Вы... вы меня удочерили? — голос сорвался на шёпот.

Отец сделал шаг назад, пытаясь найти слова.

— Марисса, это не так все. Мы же любили тебя… какая разница откуда ты. Ты нам родная, — начал он, но я перебила его.

— Отец, ты тронулся умом? — я почти кричала. — Вы врали мне всю жизнь! Вы получали за меня деньги! И не малые! Тут даже написано, что дважды в год мне полагалась смена гардероба за счет государства. А не носить за сестрой ее вещи. А лекарства? Выходит, вы не знали, что я феникс. Но лечить-то меня было на что? Вот же бумаги! А вы давали мне микстуры, только когда мне совсем было плохо… — я трясла бумаги перед самым носом отца. Тот подался от меня на пару шагов назад.

Мать вскрикнула от моего напора. Схватила отца под локоть и попыталась сделать межу нами еще больше дистанции.

Я никогда не смогу простить их за это.

— Какие же вы жадные. Не отрицайте, что вы сторонились меня и делали во всем козлом отпущения. Я не была любима вами. Лучше бы вообще оставили меня в приюте!

— Мы пожалели тебя! — вдруг вызверился отец. Ему надоели слушать меня. Настоящий барон именно таким и был. Категоричным и властным тираном в семье. Он сбросил руку супруги с локтя и поднял на меня палец. — Ты бы там сгорела, неблагодарная!

— У меня не больное сердце, так что выжила бы, — отбила я.

— Если бы не мы, ты бы не встретила Роя. Это мы отправили тебя в академию.

— Какие же вы всё-таки... Уж если суждено было нам почувствовать друг друга, то всё равно бы увиделись. И вашей на то воли точно нет. Благодарности от меня не дождетесь, — оскалилась я. — Вам за меня платили деньги, так нет же. Вам все мало! Вы подсасывали деньги из Роя. А когда я пришла к вам за поддержкой, отец, ты выгнал меня. И даже сейчас, вы боитесь меня, от вас просто несёт страхом, но тем не менее вы солгали мне. А знаете почему?

— Потому что мы семья, — пропищала матушка.

— Нет, потому что вы оставляете себе возможность в будущем брать у меня деньги или у Роя. А знаете что?

Я отвернулась от отца и матери. И снова полезла в сейф. Перевернула все. И быстро отыскала под гневные выпады отца и истеричный крик матери, выданные в том месяце расписки от Ройберга на предъявителя, да ещё и без суммы (то есть те могли запросить любую сумму из бюджета моего супруга).

И сожгла их на глазах у опешивших и резко заткнувшихся «родителей».

Откопала ещё парочку таких и сожгла на глазах у людей, что превратили меня в затюканного ребёнка и изгоя.

А потом вышла из кабинета под гробовое молчание.

Но меняя посетила ещё одна мысль.

Родители орали и ругались в кабинете.

Отец матерился, а мать рыдала.

Вот уж по кому они будут плакать. Так это по потере чеков и денег.

Рой не хотел мне боли, думал, что я не выдержу правды, а ведь тот наверняка знал, что я приёмная.

Но я себя контролирую. А ещё зная своего мужа, тот мог выдать такие чеки и Элизабет. За молчание. С причиной так называемой «измены» я обязательно разберусь. Но пока закончу тут.

— Мама, папа! Почему пахнет палёным? — кричала с первого этажа Элизабет, но я уже была у дверей её комнаты.

Распахнула дверь комнаты Элизабет и горько усмехнулась. У кого-то был ремонт. Дорогие шелковые обои, новая мебель. Хорошо устроилась сестрица, учитывая, что у отца вечно проблемы с деньгами сколько я себя помню.

Я подошла к туалетному столику и вытряхнула шуфлядки. Потом к комоду и выкинула все содержимое на пол. И там на самом дне обнаружила бумаги.

Дура хранила их под бельем.

Впрочем, что от Элизабет взять.

Она как раз забежала в комнату. Вся ее холеность и аккуратность как рукой смело. Сейчас она источала гнев и была готова снова на меня кинуться.

И только реальный страх за свою жизнь останавливал ее.

— Ты не посмеешь, — зашипела она в паре шагов от меня и попыталась перехватить договор от имени Ройберга. Очень занятный между прочим.

— Заткнись, Эли. А подойдешь. Спалю к чертовой матери твои волосы.

Я отмахнулась от нее и принялась быстро пробегать глазами по строчкам и по мере моего изучения мои глаза становились все шире и шире.

— Ну что сказать. Хорошо устроилась. А как же сестринские чувства, м?

— Да какая ты мне сестра. Идиотка безродная.

— О. Так только я в этом доме была не в курсе за чей счет все тут жили. Ну-ну.

Огонь заластился ко мне, бумаги вспыхнули.

— Ты не сможешь уничтожить магический договор. Только Рой, — торжествующе прошипела Элизабет, но я ту не слушала.

— Как же здорово, что я его супруга. А ещё очень и очень ревнивая. Так что помаши рукой своим надеждам, новым платьям и драгоценностям. Наживаться на своей семье я тебе не позволю, — было приятно наблюдать за вытянутым от удивления лицом «сестрицы». — И да, моя магия достаточно сильна, чтобы обойти магию мужа.