— Вы уверены? Ройберг сказал, что это сердечные капли...

— Я абсолютно уверен. Дорогая, вы что же меня не слышали! — покачал головой Каллен. — Может быть, стоит обсудить это с лордом-ректором? Вы ведь его супруга, насколько я помню. А вообще мне срочно нужно ему доложить, что вам тут не место.

— Не... надо...

— Но как же? Вы же такая бледная.

— Не... надо... я... сама...

Это, кажется, было последним, что я выдавила из себя.

Сердце забилось как безумное.

Конечно, я хотела ребенка.

Но понимала, что мое сердце просто может не выдержать родов. Ройберг уверял, что мы в принципе пока повременим с этим и взял все на себя в этом вопросе.

Мне нужно было закончить академию.

А когда узнала о его связи с сестрицей, была даже рада тому нашему разговору, что мы отложим вопрос о детях на пять лет точно.

Меня не покидала надежда на развод и Храм. И если метка уже не могла проявиться на поврежденной коже, то ведь мог бы быть еще какой-то вариант развода.

Но теперь...

Я беременна.

Боги!

Сердце заполошно начало стучать. Перед глазами поплыли мушки. Чем меня пичкал Ройберг?

Я что, вообще не пила капель для сердца?

Почему он контролировал мою магию? Во мне ведь её не много. Или много?

А родители, что они давали мне? Выходит, Рой считает меня двуипостасной?

Но ведь мои родители люди.

Я теряла контроль. Меня душили вопросы, обида, недоговоренности, молчание мужа, его холод, боль от измены...

Упала на колени на краю лагеря. Руки утонули в дерне. Краем сознания я видела, что ко мне пытался подступить Каллен, но почему-то не мог.

Трясла головой. Меня штормило. От мысли, что внутри меня жизнь, меня лихорадило.

Я не могла и мечтать об этом.

Помню, как плакала и хотела малыша, хотела, чтобы у него были глаза как у Роя и он был сильным черным дракончиком.

И как тайком страдала, ведь понимала, что скорее всего не доживу и не смогу родить. А так хотела. И сейчас хочу.

Я потянулась рукой к пока еще плоскому животу.

Крики вокруг усилились. Я мельком увидела, как бегут через весь лагерь Тарек и Лина. Как она кричит.

Как суетится лекарь и не может подойти ко мне.

Как кураторы что-то орут.

Все слилось в бесформенный шум.

А потом внутри меня что-то взорвалось. Всех отбросило.

Я потянулась рукой в карман, но не нашла там капель, что принимала изо дня в день два раза. Но вспомнила, что передала их Каллену.

Меня рвало на части от магии. Я чувствовала, что не справлюсь с мощью огня.

Внутри меня что-то билось и клокотало.

Сильное, неугасимое, неукротимое. Это что-то было мощным и злым. Я чувствовала протест внутри меня. Но почему? Из-за моей беременности.

Я не отдам своего малыша никому. Он будет только моим. Моя стихия шептала и злилась, потому я должна была подчиниться. Потому что мое тело должно было быть только ее, принадлежать только этой безжалостной стихии, которая вдруг оказалась живой, а не быть оскверненной беременностью.

«Ты просто огонь! Ты не можешь быть против! Просто чертов огонь! Заткнись! И это мой ребенок! Мое тело!».

Но огонь уже рвался из меня. Он пробирался ко мне в разум.

Вокруг снова взметнулась стена огня, прошлась волна стихии. Все снова отхлынули от мена из-за выброса пламени.

В голове мутилось. Но я почему-то понимала, что если потеряю сознание, то моего маленького дракончика не станет. Если я дам слабину, тому огненному монстру, что сидит во мне, моего сыночка не станет.

Сейчас я даже была уверена, что у меня сын.

С трудом я смогла сесть на колени. Положила руки на живот. Запрокинула голову и начала дышать. Но меня рвало на части. Огонь бушевал. Он не подчинялся мне.

«Чертово пламя. Ты продолжение меня. Предмет. Вещь. Ты не можешь желать и навязывать мне свое мнение! Я тут главная!»

— Нет, ш-ш-ш. — шипело в голове.

Отрицать, что я сошла с ума, разговаривая с огнем, не стала. Я уже была не я.

— Марисса! Девочка моя! Марисса! — я опустила голову и через плывущее в огне сознание увидела Ройберга. — Все прочь! Я вас зачем сюда прислал? Чтобы составляли мне отчет? Каллен!

Он был бледен. Черные волосы взлохмачены. Он тряс бедного лекаря.

— Она не... выпила... я забрал... — бормотал полуобморочный лекарь.

— Я же сказал вам, что можно, а что нет. Что же вы полезли! — Рой держал целителя над землей. Жилы на висках пульсировали. — Приказы не должны обсуждаться!

— Что... же... нам делать? — выдыхал урывками лекарь.

— Эскулап чертов! Зря я вам доверился!

— У нее выброс... но... она... потеряет ребенка.

— Какого ребенка?

Ройберг

Сидел напротив Кристофера. Тот по-прежнему оставался в комнате Мариссы. Нельзя было отпускать его отсюда с такими эманациями смерти. То, что он не контролировал дар, было совершенно точно.

Влил в его глотку восстанавливающее и блокирующее магию зелье. Это должно помочь ему прийти в себя. А там что-нибудь придумаем.

Раздался стук в дверь. Я распахнул её и посторонился. В небольшую комнату втолкнулся Торвальд, тоже пришедший порталом.

— Как он? — спросил Тор.

— Хреново. Магия плещет. Приходится блокировать. Отселил с этого этажа адептов, чтобы не зацепило их, и поставил купол.

— Есть идеи, что с ним происходит?

— Нет. Без вариантов. С каких пор он стал привлекать нежить, не знаю.

— Надо привести его в чувства.

— Пытаюсь, но его так изодрала нежить, что места живого нет. Раны воспалились. Только перевязка и эликсиры держат его, — я потер переносицу и упал в кресло, что притащил сюда.

— Дело дрянь.

Торвальд облокотился на стену и задумчиво смотрел в окно. Я почти провалился в короткий утренний сон, когда почувствовал неладное.

Внутри всё задребезжало, натянулось.

Дракон встрепенулся, желая мчаться и разрывать всех встречных на пути. Но я осадил его. Сжал подлокотники. Внутри натянулась нить.

— Что с тобой? Дракон? Руны не справляются? — Торвальд оказался рядом и положил руку на мой висок. Я отбросил её.

— Марисса. С ней что-то.

— Так ты и правда чувствуешь её? — хмурился Торвальд.

— Она моя…

— Но метки нет.

— Отвали, — а потом я встал.

— Двух истинных не бывает. Ты хоть контролируешь себя?

Но я его не слушал.

— Следи за Крисом. У него кризис.

А потом перед глазами мелькали коридоры, лестница, первый этаж, улица, снова лестница, пустая приёмная, мой кабинет. Рванул к тайнику, достал оттуда телепортационный камень, взял ещё один, последний. Сгрузил все зелья, что тут были, и открыл портал в лагерь.

А когда вышел на окраине и обнажил меч, понял, что это вовсе не нападение.

Моя девочка горела. Всё вокруг неё плавилось, а столп огня не давал никому подступиться.

Её окружили. Друзья кричали и просили взять себя в руки.

А потом я заметил этого чертова лекаря, что мне рекомендовали как самого лучшего. Сам не заметил, как оказался рядом с ним.

— Ты что натворил, — прорычал я не своим голосом. Внутри закипела лава, безумный дракон бушевал и хотел всех тут покромсать. И я впервые за долгое время был с ним согласен.

— Я… я… у нее те капли… я дал другие.

— Какие другие! Я что тебе приказал делать? Наблюдать и дать мне отчёт о её самочувствии. Я не приказывал тебе думать, — тряс мужчину, желая свернуть ему шею.

А потом он сказал то, чего просто не могло быть.

— Она беременна.

— О чём ты… я…

Я бесплоден. Так и не вырвалось у меня. Я отбросил чертова лекаря подальше.

— Убирайтесь! Все вон! Все на лошадей или на крылья. Иначе все сгорите!

Лагерь как по военной тревоге был свёрнут. Адепты помогали друг другу, те кто мог лететь, брали на свои плечи товарищей.

Сейчас тут было опасно. Потому что я знал, что происходит. Моя девочка проходит перерождение.