Я поспешила к воротам академии.

Срочно в Храм.

Мои шаги были быстрыми и решительными. Стены академии душили меня.

Однако, когда я подошла к воротам, стражник перегородил мне дорогу. Широкоплечий мужчина, затянутый в строгую военную форму, держал в руке плотный лист бумаги.

— Простите, леди Марисса, но у меня есть распоряжение ректора. Вам запрещено покидать территорию академии, — сказал он, протягивая мне бумагу.

Я взяла распоряжение, не веря своим глазам.

Лист был четко оформлен, и на нем стояла подпись Ройберга.

Мои руки дрожали, когда я быстро пробегалась по строчкам постановления. Этот чертов документ делал меня заложницей этих стен.

— Но почему? За что такие меры? — мои слова были едва слышны сквозь сдерживаемую злость.

— Простите, леди, но я только выполняю приказы. И не обсуждаю решения ректора, — ответил стражник. Он сцепил руки за спиной и смотрел на меня.

Всем своим видом он показывал, что мимо него я не пройду.

Я развернулась, и длинный черный плащ хлестко ударил меня по ногам. Я побежала в сторону административного здания.

Мне было трудно дышать, я чувствовала, как стены академии сжимаются вокруг меня. Я понимала, что Ройберг пошел на это, чтобы удержать меня, контролировать каждый мой шаг.

Наверняка, он опасался, что в Храме я могла бы найти ответы, которые освободили бы меня от его влияния.

Оглядываясь на академию, которая теперь стала моей золотой клеткой, я поняла, что мое положение еще более безнадежно, чем я предполагала.

Я должна была найти другой способ справиться с этой ситуацией, искать поддержку среди друзей и, возможно, найти способ оспорить или обойти это жестокое решение Ройберга.

Я ощущала, как внутри меня все кипит от ярости и предательства, когда я стремительно направилась к кабинету ректора.

Мои шаги были быстры и решительны; каждый из них словно эхом отдавался в моем сердце. Я должна была выяснить, почему Ройберг запретил мне покидать академию, и разобраться в его мотивах.

Приближаясь к его кабинету, я уже представляла себе, как буду стоять перед ним, требуя объяснений, готовая к конфликту, но не ожидала, что увижу что-то, что ударит по мне еще сильнее.

Приемная была так же пуста.

Дверь кабинета была приоткрыта, и я без стука распахнула ее, влетев внутрь как ураган.

Сцена, которая открылась передо мной, мгновенно остудила мой пыл.

Снова Элизабет сидела на краю стола прямо перед Ройбергом, который удобно расположился в своем кресле.

Юбка сестры была задрана, обнажая ее бедра в телесных чулках.

В комнате повисло напряженное молчание. Мой взгляд переходил от одного к другому, и каждый взгляд на них усиливал мое желание убежать отсюда как можно скорее.

Элизабет тем временем только молча наблюдала за нами, сидя на краю стола, ее выражение лица было спокойным и даже немного насмешливым.

Бросила распоряжение о запрете на пол, хотя очень хотелось прямо в лицо Ройбергу.

— Я не твоя заложница! Ты не имеешь право ограничивать меня в перемещениях. Это низко с твоей стороны.

Но по лицу супруга поняла, что все мои попытки настоять на своем заранее провальные. Просить Ройберга выпустить меня было бессмысленно, тем более перед сестрой, что с таким предвкушением следила за намечающемся скандалом.

Ощущала себя птицей пойманной в клетку.

Я вышла из кабинета.

Он перекрыл мне все пути выхода. Установил жесткий контроль.

— Марисса, — окликнул меня Ройберг в приемной. Он стоял прислонившись к дверному косяку и сложив руки на груди. Его голос был жестким.

Я обернулась, столкнувшись с его холодными и расчетливыми глазами.

— Ты не пойдешь никуда, — продолжал Ройберг. — Ты останешься здесь, в академии, где я могу быть уверен, что ты не сделаешь ничего необдуманного. Ты должна понять, Марисса, что это для твоего же блага.

— Для моего блага? — мой голос дрожал от гнева и недоумения. — Ты держишь меня здесь как пленницу, Ройберг, и ты думаешь, что это для моего блага?

— Послушай, ты сама виновата в том, что происходит, — вмешалась Элизабет, ее тон был высокомерным и весьма довольным. — Если бы ты была лучшей женой, Ройбергу не пришлось бы искать утешения в другом месте.

Она положила свою тонкую кисть на его плечо.

Эти слова поразили меня, как удар ножом. Я прямо посмотрела в глаза сестре, чувствуя, как в груди все сжимается от боли.

— Как ты вообще можешь так говорить?

— Достаточно, Элизабет, — перебил ее Ройберг. — Марисса, я запрещаю тебе покидать территорию академии. Ты останешься здесь, где я могу гарантировать, что все будет под контролем. Это моя последняя воля как твоего мужа и ректора академии.

Я посмотрела на него, чувствуя, как внутри все кипит от отчаяния и ярости.

— Я никогда не прощу тебе этого, Ройберг. Никогда, — произнесла я.

Не желая больше находиться в одной комнате с ним и Элизабет, я развернулась и вышла из приемной, оставив за собой дверь широко распахнутой.

Ну что же практика, так практика.

Лучше это, чем видеть лица этих предателей.

Постаралась успокоиться, хотя желание что-нибудь поджечь было просто колоссальным.

Я, все еще находясь под впечатлением от последнего разговора с Ройбергом, направилась к кастелянше академии. Мои ноги понесли меня к небольшому зданию на территории академии, где мисс Гретта управляла распределением комнат и другими бытовыми вопросами адептов и преподавателей академии.

Я постучала в дверь и вошла в просторное помещение, где сидела пожилая женщина с приветливым лицом. Она оторвалась от пересчета стопки полотенец.

— Здравствуйте, мисс Грета. Я хотела бы обсудить возможность переезда в общежитие, — начала я, стараясь сохранять спокойствие и вежливость.

Мисс Грета взглянула на меня через очки.

— О, Марисса, я предупреждена о вашем визите, — она покачала головой. — К сожалению, я не могу предоставить вам комнату. Ректор дал строгие инструкции не размещать вас в общежитии.

Я невольно сжала зубы от гнева.

— Почему? Я адептка этой академии и имею такое же право на жилье, как и любой другой человек, — мой голос дрожал от негодования.

— Я понимаю, дорогая, но у меня связаны руки. Тем более у вас есть где жить. А просто так занимать чье-то место вы не можете. Однако лорд-ректор дал распоряжение выдать вам походную форму для предстоящей практики. Видимо, он предполагает, что вам следует провести некоторое время вне академии, — мягко добавила мисс Грета, протягивая мне бумажные свертки с вещами, которые вытащила из-под стола.

— Отлично, — фыркнула я, беря их. — Практика… так практика.

Но тут в мою голову пришло решение проблемы.

Плевать на последствия.

В конце концов пока что мой супруг ректор и вряд ли тот меня накажет по всей строгости.

— Мисс Грета. Могу я пока оставить у вас эти вещи?

— Конечно.

— Я скоро вернусь.

— Эм-м. Хорошо.

Я вышла от кастелянши.

Внутри все по-прежнему клокотало.

Говорите, мне есть где жить, потому мне не предоставят комнату в общежитии?

Как же хорошо, что на меня еще действует запрет на покидание территории академии. Ройберг даже оформил его магически. А значит, чтобы сделать отмену, ему придется потратить не только время, но и существенный запас магии, потому что мой запрет был вплетен в защитный контур академии.

Ха!

Он сам себя загнал в ловушку.

А я воспользуюсь этим.

Берегись, Элизабет. Наверняка тебе есть что терять, в отличие от меня.

Вскоре я уже стояла на пороге дома. Вошла в гостиную и подошла к бархатной шторе нежного лилового цвета. Сама выбирала под цвет мягкого дорогого гарнитура.

Я еще раз осмотрелась вокруг. Подумала и решила, что совершенно не хочу, чтобы меня что-то связывало с этим местом.

Я поднялась в спальню и забрала лишь содержимое шкатулки. Один единственный комплект жемчуга, что подарили мне родители, чтобы я не выглядела совсем нищенкой в глазах супруга.