— Я понимаю, — мягко ответила я, пытаясь понять его истинные намерения.

Мелькнувший в его глазах страх заставил меня задуматься: возможно, Ройберг действительно заботится обо мне, несмотря на все сложности в наших отношениях.

Муж кратко кивнул и быстро вышел из палатки, оставив меня в смятении и с новыми вопросами о том, что он на самом деле чувствует и каковы его истинные мотивы.

Я лежала несколько минут, пытаясь уложить свои мысли в порядок и решить, стоит ли мне искать в его словах и поступках искренность или же все это часть его плана.

А вот какого я пока не знала.

После того инцидента Ройберг не появлялся в лагере в течение нескольких дней, пока однажды не прибыл неожиданно.

Вечером, после очередного патруля, я одна сидела у костра и пыталась расслабиться. Лагерь был относительно тихим, и только треск горящих дров нарушал тишину.

Внезапно я услышала шаги и, подняв голову, увидела Ройберга. Он выглядел как обычно — холодный, собранный, с непроницаемым выражением лица. Но что-то в его осанке и движениях показалось мне не таким, как всегда.

Когда он подошел ближе, я заметила тени под его глазами и усталость, которую он тщетно пытался скрыть. Его плечи были слегка опущены, а шаги — тяжелыми и неуверенными. Это было непривычно видеть его таким, и в этот момент я поняла, насколько он уставший.

— Ройберг, ты... — начала я, но он перебил меня.

— Я принес тебе восстанавливающие зелья. И для сердца тоже, — его голос звучал сдержанно, почти безразлично.

Он положил мешочек рядом со мной и, сев на бревно, провел рукой по лицу, будто пытаясь снять с себя невидимую тяжесть. Я молча наблюдала за ним, удивляясь, как сильно он изменился за эти дни. Ройберг, всегда казавшийся мне неуязвимым и холодным, вдруг стал обычным человеком, который устал и измотан.

Я почувствовала, как внутри меня что-то дрогнуло. Возможно, впервые за долгое время я увидела в нем не только строгого ректора и мужа, но и человека, который тоже нуждается в поддержке.

А потом я разозлилась на себя за такие мысли.

— О, ты внезапно заботишься обо мне? — я не могла удержаться от иронии. — Послать меня на опасную практику, а потом принести лекарства. Ты действительно противоречив.

Ройберг вздохнул, садясь рядом меня.

— Марисса, я всегда заботился о твоем здоровье. И да, я отправил тебя сюда, не просто так. Это важный опыт.

— Важный опыт? Ты знаешь, как опасно здесь. Ты знал, что могло случиться, — мое недовольство нарастало с каждым словом.

— Я знаю. Но ты сильнее, чем думаешь. И я знал, что ты справишься. Это был риск, который я посчитал необходимым. — Он казался невозмутимым, его холодная логика была ужасающей.

— Необходимым? Разве ты не понимаешь, что я могла умереть здесь? Мы все могли, — Я чувствовала, как моя злость растет.

— Это их работа. Все адепты военнообязанные. И каждый из них рад такому опыту. Можешь спросить, — Ройберг махнул рукой в сторону адептов, что молча косились на нас. — Ты должна быть осторожной, Марисса. Не лезь на рожон. — Его слова были спокойны, но в них чувствовалось предупреждение.

— Мне не нужна твоя забота, Ройберг. Я могу позаботиться о себе сама. — Я отвернулась, не желая продолжать этот разговор.

Он поднялся, его взгляд скользнул по моему лицу, в его глазах я увидела что-то, что заставило меня задуматься. Возможно, в его словах была доля правды, возможно, он действительно беспокоился. Но мне было трудно это принять.

— Принимай зелья, Марисса. Они помогут тебе чувствовать себя лучше, — сказал он перед тем, как уйти, оставив меня одну с мешочком лекарств и массой противоречивых чувств.

Как только Ройберг исчез за пределами лагеря, я глубоко вздохнула, пытаясь избавиться от напряжения, которое накопилось во мне во время нашего разговора.

Его визит оставил меня в замешательстве и одновременно вызвал неприятное чувство вины за мою резкость. Тем не менее, его слова и действия по-прежнему казались мне противоречивыми, и я не могла полностью отбросить подозрения.

С мешочком зелий в руках я направилась к месту, где, как я предполагала, могли быть Лина и Тарек.

Практика продолжалась, и каждый день приносил новые испытания.

Мы все были здесь, чтобы учиться и становиться сильнее, и несмотря на все, я знала, что не могу позволить личным проблемам мешать этому процессу.

***

Ройберг, пара дней назад

Я сидел в своем кабинете в Академии, углубившись в отчеты и документы, когда внезапно почувствовал что-то неладное.

Это ощущение было странным, необъяснимым, словно на краю сознания вспыхнул тревожный сигнал. Я пытался сосредоточиться на работе, но внутреннее беспокойство не давало мне покоя.

Мои мысли непроизвольно вернулись к Мариссе. Она сейчас на практике вместе с другими адептами.

Я сам отправил ее туда, чтобы она набралась опыта и закалилась в бою. Ведь иного выбора не было.

Но что-то подсказывало мне, что сейчас ей грозит опасность. Это чувство нарастало с каждой минутой, и я уже не мог его игнорировать.

Мой дракон безумный и непримиримый бил мощным хвостом, пытаясь проломать мне грудь.

Руны сдерживали безумца. Ящер сам горел желанием размяться. Но только не из-за желания спасти Мариссу, а просто чтобы почувствовать азарт сражения. То чего я его лишил.

Только я знаю, в таком состоянии ему будет все равно кто рядом. Свой, чужой, Марисса.

Он убьет всех без разбора, забудется в кровавом безумии. И рядом не будет Торвальда или Криса, чтобы скрутить меня.

Рявкнул на ящера и усилием воли подавил его.

Вскочив с кресла, я быстро направился к сейфу.

Выудил оттуда редкий и дорогой телепортационный камень. Полеты во второй ипостаси мне не доступны впредь. Но никто не должен знать об этом.

Настроился на супругу.

У меня было предчувствие, что там что-то случилось, и это ощущение становилось все сильнее. Я почувствовал, как мое сердце забилось быстрее, а в голове появилась навязчивая мысль: «Марисса в опасности».

Я знал, что должен как можно быстрее добраться до нее. Время было на вес золота.

Начал создавать портал, и я наблюдал, как передо мной разверзлось пространство, открывая путь к Мариссе. Я шагнул в портал, чувствуя, как пространство вокруг меня искажается.

И вот я уже в тени деревьев палаточного лагеря, который атаковала нежить.

Да в таком количестве, что это было действительно огромной проблемой.

Лагерь был в хаосе.

Везде были видны следы борьбы: разорванные палатки, горящие костры, четкие команды и визги тварей. Нежить атаковала адептов и старшекурсников, и бой шел полным ходом.

Мой взгляд метнулся в сторону, где я увидел Мариссу. Она стояла в центре битвы, ее руки были покрыты магическим пламенем, и она сражалась с волной нежити.

Но я видел, что ее силы на исходе.

Она была истощена, и ее движения становились все более замедленными.

Мое сердце пропустило удар.

Сильная. Даже, когда такая слабая.

Белоснежные волосы разметались по плечам. Она не видела, но сейчас ее глаза горели неистовым пламенем, ее стихией.

Она была огнем в чистом виде и только ее тело не давало ей возможность раскрыть свой потенциал.

Но была тонкая грань между Мариссой-человеком и тем, что спит внутри нее.

Могущественная, огненная стихия, которая не терпит слабостей, не знает слов любви, вспыльчивая и скорая на расправу.

Огненная ипостась может сломать мою девочку, подмять и стать главенствующей, убивая человеческую часть супруги.

Я не допущу этого, пока жив, пока сам могу бороться с безумием.

А потом она станет свободной. От оков и от меня. Осталось недолго.

Руки Мариссы, изящно выводившие заклинания и отправлявшие их в нежить, гипнотизировали меня. Сложно было оторвать от нее взгляд.

Этот чертов костюм обтягивал все, что только можно. Сплошное безумие. Мое безумие. Но не спасение.