В запале Оксана не удержалась и все-таки спросила:

— Ты до сих пор планируешь судиться со мной за Стаса?

Андрей выпрямился, сунул руки в карманы брюк и слегка прищурился, затем ровным тоном сказал:

— Я планирую подать в суд для восстановления своих прав после заключения психолога.

— Это не ответ. Не увиливай.

— Ксюша, я триста раз говорил, что все угрозы забрать у тебя Стаса — пустой звук. Я не планировал и не планирую лишать тебя родительских прав, — сухо откликнулся он.

— Хорошо… — пробормотала она, немного успокоившись, и шаркнула подошвой туфельки по асфальту. — Тогда скажи еще кое-что.

— Спрашивай.

— Ты больше ничего от меня не скрываешь? Есть вещи, о которых я не знаю?

— Я делаю все, чтобы защитить тебя и Стаса.

— И ты снова уворачиваешься от прямого ответа.

Андрей мрачно вздохнул и облизнул губы, затем вновь покосился на пустующую парковку.

За все время, что они стояли здесь, не появилось ни одной новой машины; а все проносящиеся мимо иномарки и отечественные автомобили ни разу не задержались у ворот. Однако сей факт все равно не успокаивал внутреннего параноика, который разыгрался в нем после встречи с Добровольским.

Люди подобного сорта угрозами не разбрасывались. Даже не так. Они в принципе ничего лишнего никогда не говорили. Только дурак считал, что все их слова — пустая болтовня, которая не имела под собой оснований.

Андрей пожалел, что младший брат далеко и не в силах ему помочь. Бегая по Африке, сильно не насобираешь нужной информации. Потому по дороге сюда Андрей несколько раз созвонился с Павлом Александровичем, а потом с его зятем. Для того чтобы отыскать всю подноготную на Добровольского и тех, кто за ним стоял, требовался настоящий профессионал.

Такой, как Наташа Степанова, бывшая пассия Влада. Кто лучше хакера нароет в даркнете скрытые от всех факты из жизни бывшего прокурора? Даже Юся здесь бессилен, а Наташа нет.

«Середина двадцать первого века — века IT-войн, хакерских битв, финансовых сражений и экономических взрывов», — мрачно подумал Андрей, а вслух ответил:

— Не уворачиваюсь, а намекаю на то, что некоторые вещи не могу рассказать в силу рабочей этики. Меня связывают юридические догмы

Оксана вздернула брови и прищурилась.

— Какое отношение имеют догмы к нашей семье?

Улыбка растеклась по губам, как только Андрей услышал заветное: «Наша семья».

— Я рад, что ты, наконец, воспринимаешь нас, как нечто целое, Ксюша.

Она открыла рот, затем закрыла, словно рыба, выброшенная на песчаный берег. Опасная тема отошла на второй план, поскольку Оксана отвлеклась на свои возмущения. Секундного замешательства хватило, чтобы увести ее с зоны видимости в сторону школьных ворот. А потом свернуть по извилистой дорожке прямо к саду.

— Куда ты тащишь меня?!

— Гулять, — довольным тоном заявил Андрей и приобнял Оксану за плечи, а сам вновь оглянулся на открытые ворота.

Через них посторонние люди вряд ли бы прошли. Там стояли датчики, охрана была подготовлена на высшем уровне, и камеры фиксировали каждый заезжающий на территорию школы автомобиль.

Для проезда или прохода требовалось ввести свой ID-номер в электронном журнале посещений учебного заведения, так что Андрей не боялся сюрпризов. Если только кто-то не взломал бы всю городскую систему школ и вузов Москвы, а такое вряд ли кому-то под силу.

«Да?» — рассеянно подумал он, после чего шагнул вместе с вяло вырывающейся Оксаной к знакомому дубу.

— Радов, что за шуточки? Решил меня под деревом прикопать перед походом к психологу? — проворчала она, когда они достигли выбранного места.

— Еще чего, — усмехнулся Андрей, затем стянул пиджак и бросил его прямо на скошенную траву. — Садись.

— Зачем? Там лавочки есть чуть подальше. Для этого портить ткань необязательно.

— Вот уж не думал, что ты озаботишься моими вещами.

— А я не твоими, а своими. Потом пятна на джинсах ничем не отстираешь!

— Отдашь в химчистку. Я оплачу.

Под ее разъярённое сопение Андрей беззаботно уселся на брошенный пиджак и похлопал по коленям. Места рядом оставалось немного, однако упрямая Оксана, помявшись, все равно пристроилась сбоку. Отодвинуться, правда, помешала трава повсюду: пришлось приникнуть к нему спиной и дуться дальше.

— Ерундой какой-то занимаешься, — пробормотала она после пяти минут безуспешных попыток сесть так, чтобы и на пиджаке остаться, и Андрея не коснуться.

— Ага.

Он сорвал травинку и сунул ту в рот, затем поднял взгляд к проступающему голубому небу. Солнце пробивалось сквозь раскидистые ветви, норовило обжечь светлую кожу и оставить на ней еще с десяток новых веснушек.

По этой причине Андрей не слишком любил летний период и раннюю, чересчур теплую, осень и позднюю весну. Обгорали даже уши, а пятен на коже появлялось столько, что впору мыться кислородными отбеливателями. Да и волосы превращались в медную проволоку, которая торчала по утрам во все стороны.

— Радов?

— М-м?

Он с наслаждением почувствовал, как Оксана крепче прижалась к нему.

— Ты действительно хочешь?

Ее вопрос поставил в тупик, поэтому Андрей с недоумением повернул голову и переспросил:

— Чего именно?

— Начать все заново, — ответила Оксана с некоторой заминкой, затем села боком и искоса посмотрела на него. — Тебе совсем необязательно строить серьезные отношения с матерью твоего сына. Никто не запрещает вам общаться: проводите время, играйте, ездите в путешествия. Жениться на мне для этого не нужно.

— Я разве предлагал брак?

Она вновь растерялась, затем нахмурилась и прикусила губу. Андрею понадобилась вся его выдержка, чтобы не потянуться к ней. Иначе хрупкая нить, появившаяся между ними, оборвалась бы за секунду.

— Тогда я не вижу смысла в твоих предыдущих заявлениях о серьезности отношений, — выдала, наконец, Оксана, и он усмехнулся.

— Для начала нам стоило бы получше узнать друг друга: привычки, интересы, любимые вещи, — Андрей все-таки не сдержался и подался вперед, чтобы осторожно коснуться линии ее челюсти. Большой палец надавил на нижнюю губу, заставил приоткрыть рот. — Потом… Пожить вместе, пройти испытание бытом…

Он очень надеялся, что камер здесь нет. Или есть после случая со Стасом, но никто за ними не смотрит. Жажда, от которой во рту стало суше, чем в пустыне Атакама, подтолкнула Андрея вперед к финишной черте. До нее оставались жалкие миллиметры, и долгожданный приз, поцелуй, стал бы отличным завершением бесконечного дня.

— Ты не знаешь, что такое быт, Радов. Половину детства провел с нянями, в жизни не делал ремонт своими руками и вряд ли представляешь, что такое акции в магазине, — с дразнящими интонациями в голосе Оксана повела носом и увернулась от его губ.

— Давай обойдемся без такого глубокого погружения в реальность, а? Мне нравится моя дорогая машина, счет в банке и возможность отдыхать за любые деньги где угодно.

— И давно?

— Что?

— Отдыхал? — хмыкнула Оксана с деланным весельем, а вот Андрей серьезно задумался.

— Ну-у-у…

— Вот об этом и речь.

Он коротко рассмеялся.

— Уговорила. Познаю быт в совместном отдыхе через помывку посуды. Сам. Один раз.

— О, какая честь, — фыркнула Оксана, однако от поцелуя не ушла.

Даже, наоборот, клюнула его в кончик носа первой, затем широко распахнула глаза, словно поразилась своему поступку больше Андрея. Кашлянув, Оксана обтерла ладони о джинсы, после чего взволнованно расчесала пальцами волосы и немного отодвинулась от него, чтобы подняться на ноги.

— Пойдем, время поджимает, — бросила через плечо и с опаской покосилась на здание школы.

— Поженимся, когда тебе надоест игра «Вкусно и невкусно», — бросил Андрей, поднимаясь следом.

Пиджак оказался испорчен, но ему было совершенно плевать. Купит другой, в конце концов, ради нового шанса остаться с Оксаной наедине еще один раз. Или лучше два. Нет, три. Определенно трех раз ему бы хватило, чтобы подвести свою упрямицу к интересному продолжению их разговора.