— Напомню, что моя смерть поставит крест на школе, — пригрозила экс-королева в пустоту, подавив очередной зевок.

Ничего не ясно, но разворачиваемся и едем обратно, Любаша.

Онемевшие от холода ноги болезненно дернулись, неся меня вперед. Налево, прямо, к просвету между деревьев. Дыхание сбилось, в боку закололо, но я упрямо двигалась на свет. Надо выйти к своим, обязательно. Даже если икроножные устали, а руки почти не хотят отталкиваться и норовят бросить палки. Надо идти, невзирая на усталость. И не останавливаться, только чуть-чуть притормозить, чтобы растянуть силы на весь марш-бросок. Оглядываться не буду, чтобы не пугать и без того взвинченные нервы.

Хотя вокруг на удивление спокойно, никто не преследует, не скрипит, не давит в спину тяжелым взглядом. И страх потихоньку отступает, покидая тело вместе с теплым дыханием. Сзади-то никого, зачем бежать, да?

— Напомни, чего мы перепугались? — пробормотала я, обращаясь к Авроре.

Та лениво пожала плечами, впадая в глухую задумчивость. Вот и я не помню. Только надо обязательно дойти до замка, пока не замерзла. Приду и лягу спать, а то глаза устали от белого цвета. Прикрою их ненадолго, пускай отдохнут. Велю зашторить окна, чтобы вздремнуть в полутьме, а к вечеру всенепременно выполню план на день…

«Эй, ты чего остановилась?», — недоуменно спросила Её величество.

«Ничего», — вяло ответила я. «Не остановилась вовсе. Вот, еду, как полагается».

«Что ты несешь?», — внезапно разозлилась внутренняя Аврора. «Открой глаза и поезжай!».

Бред какой-то. Что этой капризуле не по нраву? Я же еду, просто стараюсь не смотреть на слепящий снег, оставляя небольшую щелочку для прикрытых глаз. И все прекрасно вижу: пушистые сугробы, темные деревья, даже потеплело вокруг будто.

«Рехнулась?», — совсем не по-королевски спросила чужая личность, тревожно завозившись. «Какое еще потеплело? Зачем ты сняла платок?».

Тьфу, любопытная сорока. Говорю же, тепло, упарилась. Лорд… лорд-сосед вон постоянно без шапки разгуливает, значит, есть в этом какой-то смысл. Только раньше я не понимала, а теперь прекрасно вижу мотив: если каждый день так кататься по лесу, неудивительно сопреть. А открытая голова — отличная терморегуляция. Эх, свежо-то как. Дорога прямая, и думать не надо, куда двигаться. А вон у того дерева можно остановиться и слегка передохнуть, восстановить дыхание.

«Ты уже остановилась!», — глухо заорала королева, вызвав приступ мигрени.

Орет, как базарная баба. Как выключить эту радиопередачу? Точно, можно же запихнуть её в воображаемый сундук. Пусть там поорет, как раньше психовала. А мне бы присесть ненадолго и собраться с мыслями, пока не уехала к черту на куличики. Вопль в голове оборвался, стоило захлопнуть дверь перед носом нервной девицы. Вот и славно, тёте Любе надо отдохнуть.

И всенепременно расстегнуть шубу. Жарко сегодня.

Мягкая пуховая перина примялась под щекой, кольнув перышком в щеку. Свежесть постельного белья, дышащая морозным холодом, окутывала меня всю, отчего дыхание становилось глубже и реже. Тепло… Как же тепло и приятно валяться на этих пуховых подушках, утопая в них с головой. Ни забот, ни тревог, только белое марево нового постельного белья наполняет все вокруг. Белый матрас, одеяло, подушка, — и я проваливаюсь сквозь них, растворяясь в бесконечном комфорте.

«Проснись! Проснись, дура!», — кричали прямо в ухо тонким женским голосом.

Ни за что. Наконец-то никто не ломится в спальню, истерично требуя решить сто проблем сразу. Разве я много прошу? Пять минут спокойствия и сна.

«Уйди», — послала ленивую мысль Авроре.

Беснуется, малявка. Неугомонная девица устроила кавардак в моей голове, пытаясь выбраться из своей каморки. Вот я её сейчас… Нет, лень. Пусть кричит, а я посплю.

— Проснись. Слышишь? Просыпайся! — девичий голос внезапно понизился и огрубел. — Вставай!

— Нет, — губы еле шевельнулись, не в силах полноценно послать к черту Её величество.

— Быстро открыла глаза! — рявкнула Аврора мужским голосом, заслоняя свет.

Ну и сон.

Белоснежное марево колыхнулось и мягчайшая подушка исчезла из-под головы. Вместо пуховой перины со спины подобралась чья-то жесткая рука, рывком дернув меня вверх. Кому неймется?

Неважно. Все равно почти не чувствую, щупайте на здоровье.

— Аврора, ты меня слышишь? — в мужском голосе проклюнулись нотки неподдельной тревоги. — Леди Макмиллан, соберитесь. Ну же, вытаскивайте себя из забвения, несносная девчонка.

Я бы рада, но абсолютно не хочу. Давайте сегодня без меня, молодой человек.

— Маленькая непослушная зараза, — вокруг плеч сомкнулся тяжелый душный кокон, окончательно разделив меня с мягкой постелью. — Велел же не дурить! Открой глаза, пожалуйста, Аврора.

Лоб обожгло холодом. И зачем говорящему столько отчаяния в голосе? Зачем ему волноваться и трясти меня, как куклу? Проще оставить в покое, ведь я искренне желаю спать.

— Еще пять минуточек, — жалобно попросило мое величество, не открывая глаз.

Мужчина грустно усмехнулся.

— Через пять минуточек твоя кровь превратится в холодный лимонад, — почти ласково произнес он, откидывая мои волосы, щекочущие лицо. — Хочешь стать лимонадом?

— М-м.

— Тогда открывай глазоньки, — кокон вокруг закачался, баюкая ношу.

— Не хочу, — честно прошептала я, вновь уплывая в дрему.

Ой! Плечи сжали в знакомые тиски. Чья-то тень заслонила белый свет, видный сквозь закрытые веки, и лба коснулись сухие губы.

— Возвращайся, Аврора. Пожалуйста, — бережный поцелуй теплом отпечатался на коже. — Я не смогу тебя вытащить, пока ты не захочешь. Дети ждут свою королеву.

Дети, да. Дети под присмотром Эрмы и сэра Николаса. Каким бы снобом он ни был, но бросить их одних не позволит преподавательская этика и репутация. Скоро дорогу починят, и замок опустеет. Нужда во мне кончится. Всё кончится.

— И я тоже, — еле слышно шепнули на ухо.

В ту же секунду глаза распахнулись сами. Мля!

— Лорд Браун? — я нерешительно проморгалась. Язык почти онемел и отказывался работать. — Давно вернулись?

— До рассвета, — оторопело выдал он, не ожидая резкого пробуждения.

Мама дорогая! Я же не чувствую ни рук, ни ног, словно их придавило могильной плитой. А лежу, развалившись на соседе и уютно пристроив голову на его грудь. Стыдоба!

Узревший на королевском челе замешательство Эдгар хмыкнул и рывком посадил меня на попу, заставив болезненно зашипеть. Больно-то как! Неужели я умудрилась заснуть прямо в сугробе и отморозить все конечности?

Медведь выдернул меня из сугроба и буквально перекинул через плечо, волоча на себе. Не глядя в глаза, лорд Браун уверенно зашагал в неизвестном направлении, подхватив мою котомку. Я болталась кулем у него на руках, мерно покачиваясь в такт плавным звериным шагам. Будто в самом деле шатун нагнал в лесу добычу и теперь тащит её в берлогу. Вокруг замелькали деревья.

— Мы вас ждали, — тихо пробормотала я куда-то в рукав мужского тулупа. Кровь медленно возвращалась на периферию организма, вызывая ужасные покалывания.

И с чего это я решила прикорнуть посреди зимнего леса?

— Печь протопить надо было, чтобы подвал не перемерз, — чуть оправдывающимся голосом ответил он. — Да тесто на хлеб замесить. Ну и помыться, само собой, после рабочего похода к людям без мытья выходить нельзя. Вечером хотел заскочить.

— Вот и хорошо, — от размеренного покачивания глаза сами начали закрываться.

Славно-то как. Тихо, спокойно и безопасно, а куда везут — дело десятое. Даже тепло от огромного мужского тела и суровой руки, прижимающей меня к могучему туловищу. Поджать бы ноги и поехать, как на санках, а в дороге немножко подремать.

— Эй, — тревожно окликнули меня. — Не спать!

— Не сплю, — заплетающийся язык с трудом шевельнулся. — Спасибо, что помогли. Опять.

— Тьфу, морока с этими королевами. Не спи, говорю, обожди чуток, скоро в тепло придем. Там и поспишь, сколько душа пожелает.