— Но она должна быть и совершеннолетней, иначе любые слова ребенка лишь немногим уступят по весу словам служанки, — резонно возразила баронессе Николь. — Ты можешь быть свидетелем, но никак не гарантом чести Её величества.

Спорить леди не стала, чем заработала уважительный взгляд от меня и старушки Эрмы. Она вообще весь разговор сидела на пуфике, работая спицами, как вязальный станок, выпуская одну пару теплых тапочек за другой.

— Дамы, ситуация зашла в тупик, — девочки синхронно закусили изнутри щечки, впав в тревожную задумчивость. — Предлагаю оставить как есть. Если новый жилец позволит себе лишнего, я просто отселю его на первый этаж, и дело с концом. Идёт?

— Только запирайтесь изнутри покрепче, — проворчала Лавиния, заложив руки за спину.

В зеркале напротив отразились волнительно сцепленные ладошки.

Надо бы пойти переодеться. Есть в гардеробе Авроры одно симпатичное платье сочного брусничного цвета, с которого служанки срезали позолоченное кружево, усыпав его попутно блестками. Удивительно, но такая маленькая пакость сделала наряд еще краше: исчезла фривольность и нарочитая роскошь, оставив после себя благородство и сдержанность. Верх у платья открытый, но с добычей новой порции угля замок топили жарко, так что дети с удовольствием позабыли теплые штаны и свитера, нырнув в льняные рубахи и легкие шерстяные платья.

— Госпожа, позвольте вам помочь, — как всегда вовремя заглянула помощница, интуитивно догадавшись, зачем я пошла в спальню среди бела дня.

Вооружившись щеткой и алой лентой, Николь быстро заплела мне косу и уложила ее вокруг головы, как венок, добавив строгости и зрелости юному личику экс-королевы.

— Миледи, дозорный доложил, что от леса движется всадник, — вспомнила она, вдевая сережки в мои уши.

— Ага, — глухо откликнулась я, как завороженная глядя в зеркало.

В нем отражалась королева. Не капризная принцесса и не дорвавшаяся до королевской постели фаворитка, а настоящая королева, застывшая в вечные «чуть за восемнадцать». И только глаза выдавали возраст, как у мачехи-колдуньи из сказки про Белоснежку. Должна признать, Аврора имела все шансы стать настоящей монархиней, выйди замуж лет на пять попозже, когда мозги уже начинают вставать на место.

В новом платье приходилось идти неспешно, неся себя, как главное блюдо к обеденному столу, — с достоинством и пафосом. Подол чуть мешался, скрывая под собой обычные домашние туфли. Можно вернуться в кабинет и доработать план-конспект следующего урока, заодно глянуть журнал оценок дошколят, с которым топчется в коридоре Ксандр.

— Ну-с, как успехи? — взяв поданный журнал, я уселась в рабочее кресло.

Ботаник закатил вытаращенные глаза и промычал что-то нечленораздельное. Впечатлился, бедняга, впервые увидев королеву как на портрете. Хотя короны и мантии, разумеется, недоставало.

— Вижу, неплохо. Но когда вы успели дойти до сложения и вычитания?

— В-вчера, — пробормотал он, сняв очки и положив их на стол. — Со счетом у них все в порядке, а вот с чтением… Произносят буквы отдельно, а складывать не получается.

— Попробуй объяснить на примере сложения. Один плюс один — это два, а не одиннадцать. Так и с буквами: две сложенные вместе буквы рождают третий звук.

— Попробую. Ваше величество, я закончил, — неловко сказал он, потянув руку за пазуху. — Извините, что долго.

На стол легла кожаная записная книжка. Надо же, а я и забыла, что просила открыть её. Дужка кодового замка отщелкнута, а сам пароль записан на небольшой стикер и приклеен к уголку дневника.

— Спасибо, Ксандр. Можешь просить любую благодарность, — пальцы придвинули к себе блокнот.

— Ничего не нужно, — яростно помотал головой он. — Лучше простите, что до сих пор не смог починить стиральные котлы, — понурился мальчишка. — Олово перестало проводить магию, а причину я пока не понял. Возможно, вышел срок службы, но тогда придется заказывать новые, здесь их не достать.

— Не переживай, разберемся, — утешительно похлопав пацана по руке, я отослала его из кабинета.

Так-так, посмотрим ради любопытства. Начать с первой страницы или с последней? Если чужая память не врет, то перед самым отъездом Её величество записывала сюда свои мысли по поводу развода. И даже схема нужного ритуала должна быть на исписанных страницах, что очень кстати, ведь я успела подзабыть символы для пентаграммы.

— Угу, король плохой, придворные — сволочи, — ироничный хмык вырвался сам. — Матушка у тебя тоже виновата. Боялась, что батюшка узнал? Раньше надо было страшиться. Интересно, а как твои родители вообще отреагировали на то, что ты изменила мужу?

Страницы мелькали быстро. Потом разберусь с душевными страданиями девчонки, нужно глянуть, что там с ритуалом. Ага, вот!

Душа, звезда, аметист… Забрать чужое что? Качество личности? Бред какой-то, но допустим. Ага, приписка на полях: забрать чужую невиновность, в скобках — «невинность». Интересно девки пляшут! Так эта овечка пыталась не сбежать, а отдать свой грех другой душе, взамен забрав её невинность. Упс, промашечка вышла. Я-то хоть мужу и не изменяла, но и невинной будущую бабушку не назовешь.

«Успеть до таможни». Почему?

— Ваше величество, едут, уже и без трубы видно! — радостно крикнули в коридоре. В двери мелькнул курносый девичий носик.

— Иду, — хотела прошептать я, но губы беззвучно шевельнулись.

«Меня же просто сожрут, если сунусь с ритуалом на землю Катхемских духов. Даже в замке не будет покоя, доберутся и разорвут, как дедушку», — истерические строчки поплыли перед глазами, на которых неожиданно выступили слезы. Спасибо, Ваше величество, за освещение важного нюанса.

Убить тебя мало, стерва.

— Добро пожаловать в сердце Катхема, — улыбка, приклеенная к губам, стала особенно неестественной.

Я старалась смотреть поверх чужой головы, расфокусировав зрение. Всё ради того, чтобы из глаз повторно не хлынули слёзы.

— Это безобразие, а не дорога, — возмутился долговязый мужчина, утопая в снегу до середины голени. — Неужели нельзя проложить нормальную мостовую от гор?

Мужские ноги, затянутые по колено в тонкие белые гольфы, тряслись от холода. Я не знаю, чем думал этот человек, поезжая на север, но вместо каравана он привез моду.

Короткие, расшитые серебром фиолетовые штанишки до колена ничуть не грели гостя. Как, впрочем, и дутые рукава-фонарики из белого атласа, перетекавшие в тонкую рубашку. Вместо шубы педагог предпочел бархатный жилет густо-фиолетового цвета в тон штанам и изящный берет с поникшим пером. Добавить гогеру, и вылитый Шекспир, вызвавший у детей неконтролируемый приступ смеха. Одной мне было не смешно.

Ведь учитель приехал без еды.

— Возможно, вслед за вами едет обоз? — для порядка уточнила я, стоило расшаркаться взаимными приветствиями.

Не могли же нам послать только человека без какого-либо провианта? Ведь даже этого модника с утонченным лицом поэта нужно чем-то кормить, а у нас все продукты на строгом учете.

— Да какой обоз, — недовольно отмахнулся господин Николас, трясясь всем телом. — С самого Хорта ехали как улитки, по пять километров в час, да еще и объездом. Вы хоть представляете, какой крюк пришлось сделать, чтобы вернуться к таможенному посту по бездорожью? Что у вас там произошло?

— Понятия не имею. Такой крюк, что добирались неделю?

— Ах это, — небрежно отмахнулся он, ища глазами лакеев. — Я заехал по пути в Фриклен встретиться с давним товарищем, а он задержался и прибыл в гостиницу несколько позже, чем обещал. Бывает. Где же ваши слуги, мадам? Я изрядно замерз.

Замечательно. Просто офигенно. Этот хлыщ завернул в другой город ради дружеской встречи, приехал без еды и теперь недовольно машет самым высоким ученикам, жестами показывая на чемоданы, привязанные к крыше кэба.

И, словно добивая меня в самое сердце, недалеко от кареты спешивался лорд-егерь, недовольно поглядывая из-за кустистых бровей. Ему-то что здесь нужно? Мы честно не беспокоили соседа с тех пор, как он привез уголь и гаркнул на истопников, чтобы разгружали. Я даже поблагодарила чисто в спину — так быстро он тикал от нашего замка, опасаясь быть настигнутым и снова попрошенным. А теперь выражение лица графа Брауна не предвещало ничего хорошего.