— Вы сможете забрать детей с собой?

Глаза гусара забегали, смущенно поднялись к потолку и всячески избегали прямого зрительного контакта.

— Нет, миледи, — вынужденно признался мужчина. — Никак не смогу. Это будет самовольным нарушением королевского указа, даже с учетом открывшихся обстоятельств. Чтобы вернуть детей, необходимо получить официальное постановление от кабинета министров, которые вынесут решение на основе проведенной экспертизы и служебного расследования. Только тогда ученики смогут покинуть Катхем.

Я молча прикрыла глаза. Угу, что-то подобное и предполагала.

— А их родители не возмутятся?

— Не думаю, леди. Некоторые из детей сироты, чьи-то родители сами потребуют оставаться на попечении короны, чтобы не пришлось кормить отпрысков. Кто-то побоится конфликтовать с властью и молча будет на стороне официального закона, а значит, по умолчанию не одобрит возвращение детей. Забрать дочерей обратно может только парочка дворян, но и они, насколько мне известно, не в столице, а на границе новых земель, куда посылают только военную почту.

— Значит, нужно придать ускорение министрам, чтобы они быстрее шевелились? — мысли складывались в голове, как паззлы.

— Или попросить об услуге Его величество, но… я бы не рекомендовал вам влезать к нему в еще большие долги. Извините, — окончательно смутился он от непрошенного совета.

Прощались тепло. Я отдала ему письмо королю и попросила по возможности проследить, чтобы его доставили адресату в руки. Секретарь в ответ пообещал по возвращении костьми лечь, но поднять бучу и громко обнародовать факт кражи королевского бюджета. А еще пообещал мне парочку мужчин! Нет, не прямо сейчас, в столицу должен вернуться весь отряд, но по прибытии один-два гусара вполне могут сопровождать какой-нибудь обоз и остаться в Катхеме на побывку.

— Густав, а всё же, вы служите гражданской службой или военной? Очень у вас выправка соответствующая.

— Я, леди, как флюгер под ветром королевской канцелярии: куда направят, туда и служу.

Остальные гусары по очереди отвесили мне реверансы, коснулись губами воздуха над ладонью и отправились спать перед долгой дорогой. Один только Айвар задержался и выразил беспокойство о бывшей экономке, которая не показывалась на глаза. А ведь ее поместье уже сутки разносило полчище спиногрызов, но замок не слышал визгливых окриков и ругани с самого обеда.

— Не переживай, — я дружественно похлопала гусара по плечу. — С ней все в полном порядке, она отдыхает в своей комнате, и я велела ученикам даже не подходить к флигелю прислуги.

После того, как они подперли дверь грязно ругающейся старушки шваброй. Мы тогда вместе полюбовались на эту конструкцию: ручку заклинило намертво, окошко узкое и не открывается, а единственная возможность связаться с внешним миром — докричаться до кого-нибудь в коридоре. Вот этот коридор я и перекрыла своим королевским указом на несколько часов. Думаете, садистка? Как бы не так!

Эта сквернословящая маразматичка пыталась отобрать у детей еду. Что бы там ни думал Айвар, но ближе к полудню отдохнувшая Клира выпорхнула из своей каморки и кинулась наводить порядки. Поток брани и проклятий витал по этажам, как аромат дорогих духов… шучу, как дешевый освежитель воздуха. А добравшись до кухни, откуда Николь и Роза таскали тарелки в столовую, решила вмешаться. И принялась сваливать в одну миску жареный картофель, деля остатки на микроскопические части, мол, голодранцам и ложки хватит, а ей надо питаться полноценно.

Кто бы на моем месте поступил иначе?

Именно поэтому остаток дня грымза просидела под домашним арестом, а перед сном получит еще один нагоняй. Никто не станет отбирать еду у детей в этом доме.

— Николь, собери, пожалуйста, всех в тронном зале, — я обозрела кучу одежды в холле, которую опять набросали дети, и украдкой вздохнула.

В гостиной собираться нельзя, там отсыпаются гусары. В столовой тоже чревато — будут думать о еде, а не внимательно слушать. Можно было бы побросать на пол тронного зала подушки, но там до сих пор грязно. Ничего, постоят пару минут.

— Как прикажете, Ваше величество, — прополоскав грязную тряпку в тазу, девушка встала по стойке смирно.

На редкость деятельная мисс. Пока две мои благородные воспитанницы громко фыркали на грязные углы и демонстративно кутались в теплые белые шали, Николь где-то раздобыла метлу, швабру и тихо наводила порядок в коридорах: вытирала пыль, смахивала паутину, деловито искала стремянку и пыталась добраться до люстр. Вот на этой стремянке я ее и поймала, чуть не получив инфаркт — без страховки, одобрения старших или помощи ровесников полезла под самый потолок! Пришлось молча взять в руки метлу и пригрозить девчонке помелом по попе, если сейчас же не спустится вниз. А в наказание за безрассудные подвиги отправила ее на кухню до обеда.

И вот, снова оттирает пятна с перил, успевая перехватывать за уши особо ретивых пацанов.

— Как себя чувствует Элли?

— Уснула. Ваше величество, разрешите обратиться?

— Обращайся, — я поковыряла ногтем липкое пятно и со вздохом кивнула. Да, одним мылом не обойдешься.

— В прачечной гора грязного белья, — чуть смутилась обнажения неприглядных подробностей усадьбы Николь, — а стиральные котлы сломаны. Разрешите постирать на руках?

Мое величество одарило инициативную ученицу долгим и задумчивым взглядом. Тряпки, швабры, грязное белье…

— Николь, зачем тебе это?

Неужели хочет выслужиться перед королевой, набиваясь в добровольные служанки? Полагает, что Авроре жизненно необходима личная прислуга, как бывшей избалованной правительнице?

— Я бы хотела горсть порошка в награду, — опустив глаза, твердо проговорила она. — У меня не так много вещей, чтобы перебирать их каждый день. Завтра чистое белье кончится, а нового взять неоткуда, только стирать.

Ох-ох-ох, Люба, опять ты думаешь о людях в меру своего цинизма. Одернув самовольно тянущуюся руку, дабы не погладить ребенка по голове, я кивнула.

— Можешь просто взять порошок безо всякой платы. Котлы мы постараемся починить в ближайшее время, а пока что все перейдут на самообслуживание.

И чинно прошествовала в тронный зал. Я задолжала детям объяснения.

— Пришло время рассказать вам, почему вы здесь, — заняв вакантное место на троне, я начала речь. — Думаю, каждый успел спросить себя, почему вместо новой школы вас приняло королевское поместье.

Дети настороженно замерли, перестав чирикать и толкаться. По горящим глазам я поняла, что попала в цель, и прошедшие сутки воспитанники шушукались по углам, обсуждая сложившуюся ситуацию. Даже маленькие, прочувствовав важность момента, тихонько стояли и молчали, давая взрослым разобраться в ситуации. И я начала свой горький рассказ.

— Поэтому некоторое время вы погостите у меня, — объяснения кончились быстро. — Как дворянка, я приложу все силы, чтобы недоразумение скорее разрешилось и вас доставили обратно домой в кратчайшие сроки. К сожалению, вашу учебную группу уже укомплектовали и запротоколировали, а потому повернуть вспять запущенный бюрократический процесс просто так нельзя. У нас нет мгновенной связи с правящим домом, а почта идет долго, со скоростью одного продовольственного обоза.

— Так нас бросили? — внезапно взвизгнула светловолосая аристократка, топнув ногой. Длинные косы взметнулись вверх. — Мы будем торчать в этой грязной дыре?

— Лави, — испуганно выдохнула ее подружка, умоляюще сложив руки. — Потише, Лави!

— Что потише? — продолжала бушевать девчонка. — Я баронесса Галбрейт и не допущу, чтобы меня кормили помоями и вынуждали спать с простолюдинками, как прислугу!

Остальные воспитанники молча наблюдали за вспыхнувшей истерикой. Пацаны от удивления приоткрыли рты, мелочь испуганно жалась поближе ко мне, а Николь поглядывала на кричащую баронессу с легкой жалостью. Я же просто подперла голову ладонью и терпеливо ждала, когда фонтан негодования иссякнет. Девчонка кричала что-то про отца, шипела по-змеиному в сторону других детей, громко перечисляла, какие благородные люди прячутся за семейным гербом Галбрейтов, и приводила веские доводы, апеллируя к королевским обещаниям.