— Товарищ Шахурин, а вы не боитесь мне все это рассказывать? Ведь другие товарищи могут иметь иной взгляд на происходившее, и если выяснится, что вы что-то перевра… изложили неверно… И вообще все это выглядит так, как будто вы пытаетесь очернить товарища Туполева.
— Моя работа — обеспечивать фронт самолетами. За прошедшие с нашей предыдущей встречи две недели сто шестьдесят шестой завод под руководством Туполева выдал две машины, и обе без моторов — потому что эти самолеты не могут летать на имеющихся моторах, а форсированная версия хорошо если к осени появится. А двадцать второй завод за это время передал в войска уже сорок восемь полностью готовых машин. И разве я рассказал вам что-то новое? Орден товарищу Сухому разве я за И-4 и И-14 давал? Петлякову ордена еще за АНТ-25 кто присуждал? Мясищеву отдельное КБ кто… ладно, в создании этого КБ я поучаствовал, но вы же всё, что я написал, и раньше знали, я лишь все это вместе собрал!
— Ну хорошо, хорошо, в этом вы, вероятно и правы. Насчет товарища Бартини… он сейчас у Томашевича в группе работает? В общем, мы подумаем, хорошие конструктора нам, безусловно, нужны. А насчет нового — я, например, про участие товарища Бартини в работе над сто третьей машиной не знал…
Алексей Иванович Шахурин был хорошим наркомом, и как нарком прекрасно понимал, сколь важна руководящая работа. Сам он в конструировании самолетов разбирался слабо: по образованию он был машиностроителем и лучше понимал проблемы моторостроения, но как организатор авиастроения он был весьма неплох — и роль Туполева преуменьшать не собирался. Но не собирался и недостатки «туполевского» способа управления прикрывать — а эти способы ему категорически не нравились. В особенности ему не нравилось то, что Андрей Николаевич всегда старался «подставить конкурентов», которые могли выдать машины, превосходящие туполевские. В том числе и выдавая руководству совершенно нереальные параметры своих будущих машин.
А вранье Алексей Иванович не терпел, в свое время в основном за вранье он чуть ли не половину руководства Ярославской областью под суд отправил. За вранье и за воровство, что для него было в принципе равнозначно. И с той же сто третьей машиной: товарищ Мясищев разработал свой бомбардировщик, превосходящий машину Туполева по всем параметрам кроме цены — а Андрей Николаевич в докладе Сталину наврал, что у его машины дальность и скорость больше, а цена чуть ли не вдвое ниже — и ведь выцыганил постановление о запуска своей машины в производство, хотя и ограниченной серией. А получив в распоряжение сто шестьдесят шестой завод, в состав которого был эвакуирован и завод товарища Мясищева, по сути дела не дал Владимиру Михайловичу свою машину достроить. Ну теперь-то он Мясищеву в этом не помешает…
Был тут, правда, один тонкий момент: Владимир Михайлович свою машину разработал под Швецовский мотор М-71, который пока производился лишь в единичных экземплярах — но это уже дело наркома мотор в массовую серию запустить. К тому же этот мотор и Яковлев просит, и Поликарпов. А что нужно, чтобы двигатель в серию пошел — это Алексей Иванович понимал прекрасно. Как понимал и то, что за запуск двигателя в серию его, скорее всего, по головке не погладят — но параметры, показанные поликарповским И-185, на текущий год не мог перекрыть ни один истребитель фашистов, так что легкие (или даже тяжелые) подзатылины от товарища Сталина товарищ Шахурин вытерпеть был вполне готов. А если учесть возможность запуска в серию нового штурмовика Павла Осиповича, по всем параметрам сильно превосходящего Ил-2, то после ожидаемой головомойки можно было и о второй Звезде Героя соцтруда помечтать…
Аркадий Дмитриевич Швецов к приезду в Молотов наркома был не готов совершенно. Да и чего бы наркому сюда приезжать: завод план перевыполнял, в КБ тоже все шло довольно неплохо, вон М-82 для постоянной работы на форсированном режиме почти довели до госиспытаний, а у М-62 моторесурс довели до трехсот часов. Так что вмешательство наркома в работу завода и КБ вроде и не требовалось. Но это если изнутри завода смотреть, а вот как все это выглядело «снаружи»…
Алексей Иванович сразу по приезде пригласил к себе главного конструктора завода Швецова, директора завода Германа Васильевича Кожевникова и его первого зама Анатолия Григорьевича Солдатова и, без лишних предисловий, всех их озадачил простым вопросом:
— Стране нужны моторы М-71. Я подозреваю, что для начала штук по пятьсот в месяц. Но это — только для новых самолетов, а когда моторы на них ресурс выработают…
— Истребители и бомбардировщики? — решил уточнить Герман Васильевич, — тогда на замену выработанных моторов потребуется процентов десять от выпуска. Я, конечно, не хочу выглядеть пессимистом, но…
— У нас уже испытан мотор М-71Ф, способный проработать пятьдесят часов на мощности в две тысячи сил, и даже есть один экспериментальный со сточасовым моторесурсом, но он на девяносто килограммов тяжелее, — заметил Шевцов.
— Мне пока и пятидесятичасового хватит. Пока — а от вас я хочу получить полный список того, что заводу необходимо для того, чтобы выдавать по пять сотен этих моторов в месяц без сокращения… без существенного сокращения производства остальных моторов. Сколько времени потребуется для составления этого списка?
— А когда нужно начать массовое производство?
— Вчера. Так когда?
— Я через неделю буду в Москве, привезу вам согласованный список, — сказал до того молча сидевший в кабинете Анатолий Григорьевич. — Только я абсолютно не уверен, что мы сможем эти моторы выпускать без сокращения прочих производств. Я даже не уверен, что мы вообще столько этих моторов в состоянии выпускать…
— Именно поэтому я и прошу список всего необходимого. Нужно постараться, и стараться будете и вы, и наркомат. Второй вопрос попроще: когда вы сможете изготовить хотя бы десяток моторов?
— Десяток? — как-то машинально не то переспросил, не то просто переваривая вопрос отозвался Аркадий Дмитриевич. — Десяток мы через неделю отгрузить сможем. Точнее, через две недели отгрузим восемь штук, у нас в заделе столько двигателей имеется. А следующие… мы сейчас в состоянии изготавливать примерно по два-три двигателя в неделю, точнее, цикл производства составляет две недели, так что…
— Я понял, запускайте это производство. А вас — Алексей Иванович повернулся к Солдатову, — я жду через неделю у себя. С обещанным списком.
Павел Осипович Сухой встретился в Алексеем Ивановичем в тот же день после обеда. И ним разговор у наркома был еще более кратким:
— Товарищ Сухой, мне… в наркомате весьма впечатлены результатами испытаний вашего штурмовика. Но ВВС крайне недовольно тем, что машина у вас одноместная: работа штурмовиков Ильюшина показывает, что без бортстрелка штурмовик крайне уязвим на поле боя. Сколько времени вам потребуется чтобы сделать двухместный вариант машины?
— Алексей Иванович, вы же сами понимаете, что так просто ответить на ваш вопрос невозможно.
— Меня интересуют пока ориентировочные сроки. Месяц, год?
— Если очень ориентировочно, то от трех месяцев до полугода.
— Наркомат такие сроки устраивают. Вот вам приказ: запускайте производство установочной партии в десять машин, причем крайне желательно получить их в двухместном варианте. Подчеркиваю: желательно.
— Я понял. А с моторами…
— Моторный завод через две недели выдаст вам первые восемь, затем они обещают еще по паре в неделю… для начала. Сейчас у нас март наступил, так что в начале июня было бы неплохо передать установочную партию на войсковые испытания.
— А испытания в НИИ ВВС ведь только начались…
— Это — работа НИИ ВВС, а работа наркомата как раз и заключается в том, чтобы их работой обеспечить. Да, сами понимаете, что подготовленных пилотов для машины в ВВС практически не будет…
— На заводе лишь четверо летчиков-испытателей…
— Когда ожидается первая машина? Я договорюсь с ВВС чтобы прислали пару десятков достаточно опытных товарищей.
