На очередном заседании спецкомитета, где обсуждались вопросы «доставки специзделий по месту применения», Владимир Михайлович (причем Петляков) рассказал на перекуре и о творении студентов Владимира Михайловича (уже Мясищева). Вроде как о забавной шутке рассказал, но с определенным умыслом: его-то жаба по поводу затрат на крыло Пе-2 все же изрядно поддушивала! А услышавший (хотя и не полностью) этот рассказ Иосиф Виссарионович поинтересовался:
— И во что такая шутка обойдется народному хозяйству?
— Если использовать уже налаженное производство крыла от Пе-2, то самолет без мотора будет стоить около ста двадцати семи тысяч рублей. А моторы… студенты поставили двигатель, снятый с И-16 старого, после капремонта, конечно — и с ним самолет полный цикл испытаний в ЛИИ прошел.
— А кто испытывал? — заинтересовался Сталин.
— Я, — ответил присутствующий на совещании товарищ Галлай. — То есть не один я, на нем почти все летчики ЛИИ покататься успели. Машинка в управлении исключительно проста, на взлете и посадке ведет себя спокойнее По-2, да и летит не особо быстро, можно пейзажами окрестными понаслаждаться… я имею в виду, что в управлении легкая, мелкие ошибки пилотажа прощает. Опять же, если привезти что-то срочно нужно, то на ней…
— А что в ЛИИ может так срочно понадобится, что за этим надо самолет отправлять? — удивленно поинтересовался Сталин.
— На ребята на этом самолетике в деревню за молоком летали, — усмехнулся остановившийся покурить рядом Петр Стефановский, — у нас часто молоко в магазин не привозили, а детям-то без молока нельзя.
— За молоком ли? — прищурясь, с улыбкой уточнил Иосиф Виссарионович.
— А не молоко в магазине нашем всегда в достатке, но спросом не пользуется.
— А это в какой деревне там аэродром завелся? — Сталин просто не сразу осознал смысл ответа Стефановского.
— А этому самолетику аэродром вообще не нужен. Любая поляна, дорога проселочная, разве что не сильно разбитая — он куда угодно сядет и откуда угодно взлетит.
— С двумя тоннами груза взлетит? Владимир Михайлович, а поподробнее про этот самолет рассказать можете? Кто вас вообще надоумил ее разработать? Она же в инициативном, как я понял, порядке…
— А это не моя машина, а Мясищева.
— Что-то не похоже на товарища Мясищева, — хмыкнул Сталин, — самолет небольшой, с одним мотором…
— А это не ОКБ делало, ее студенческое КБ под руководством товарища Мясищева сделало.
— Конкурента, значит, рекламируете, — усмехнулся Сталин.
— Нет, просто ребята практически без изменений взяли крыло от Пе-2, на оснастку для которого было несколько миллионов потрачено. Вот я и подумал: алюминия сейчас просто завались, так зачем заводу простаивать? Пе-10 всяко в старых цехах строить нее получится, так что место для этих самолетиков завод найдет легко…
— А что по поводу этого самолета думает ГВФ?
— А мы пока их спросить не успели. Это дипломный проект для двух студенческих групп, мы просто качество их знаний и умений проверяли, — ответил на вопрос Галлай. За диплом они все «отлично» от нас получили, а мнением ГВФ пусть теперь товарищ Мясищев интересуется.
— ГВФ пусть потом интересуется, — в разговор вступил товарищ Новиков. — ВВС считает, что такая машина в качестве легкого полевого транспорта будет весьма полезной. Мы сейчас вопрос прорабатываем о том, сколько нам таких машин заказать. Моторов с капремонта мы найти можем много, да они и с завода в новом исполнении в большом количестве доступны. Так что ГВФ пусть в очереди постоит.
— Товарищ Петляков, а сколько из завод в Казани производить сможет? Я имею в виду, без ущерба для выполнения программы по По-10?
— Сразу не отвечу. По крылу если, то Зеленодольск обеспечит максимум десять в сутки, а по фюзеляжу — надо с конструкторами вопрос проработать. В смысле, со студентами этими…
Петляков был прав: алюминия в стране действительно стало много. Не потому даже, что работало уже четыре алюминиевых завода, а потому, что в Германии большую часть таких заводов перезапустили и металлом немцы выплачивали репарации. Причем не только алюминием — но алюминий был очень важен. Потому что из него не одни только самолеты и провода делались, тот же двигатель Чаромского в разных вариациях из него же в основном делался. И делался в довольно приличных количествах: в наркомате судостроения оценили «комсомольскую» инициативу и приступили в производству рыболовецких суденышек и на многих других верфях. Правда «рыбаки» производились совсем не «комсомольские» или «хабаровские», просто мотор такой мощности почти на любое рыболовецкое судно подходил.
Да и не только на рыболовецкое, и не только на судно. Совсем уже «дефорсированная» четырехцилиндровая версия мотора на двести пятьдесят «лошадок» оказалась более чем подходящей для тяжелых грузовиков, экскаваторов и прочей техники, а то, что все эти моторы изготавливались на одном заводе, сильно помогло в плане высвобождения квалифицированных рабочих на соответствующих заводах. А это, а свою очередь, позволило и авиазаводам добавить квалифицированных кадров.
Специзделия в СССР пока не было, но носитель для него уже появился. Самолет Пе-10 привел в восторг как специалистов из ЛИИ, так и представителей УВВС: в процессе испытаний машина слетала из Монино к Владивостоку и вернулась обратно с грузом в девять тонн со скоростью в шестьсот с лишним километров в час. Без посадок слетала, правда с тремя промежуточными заправками на обратном пути. С двумя просто потому, что приспособленный под авиационный танкер Пе-8 поднимал всего пять с половиной тонн бензина.
У летчиков машина тоже восторг вызывала, но здесь уже не в силу выдающихся характеристик, а потому, что на самолете был оборудован нормальный туалет и небольшая кухонька, где можно было разогреть еду! А когда полет длится больше двадцати часов, такие мелочи становятся совсем даже не мелочами. Еще одно «новшество» летчики оценить все же не смогли: на самолет были поставлены германские катапультные кресла для членов экипажа. Немцы такие для своих реактивных самолетов разработали и вроде даже несколько раз успели их опробовать — но в ЛИИ благоразумно решили ради испытаний кресел самолет не ломать, а немецкая катапульта гарантированно кабину уродовала. Ну а Лаврентий Павлович в процессе «изучения потенциального носителя» высказался в том плане, что «если что-то пойдет не так, то экипажу катапульта уже не поможет».
Но пока все шло именно «так», и еще до завершения испытаний ВВС сделало заказ на восемьдесят бомбардировщиков. А на вопрос Сталина о дальности машин без дозаправки Лаврентий Павлович ответил просто:
— С Чукотки машины в Калифорнию слетают и вернутся без особых проблем, а из Мурманска и Вашингтон с Филадельфией и Нью-Йорком достанут. Машина, безусловно, отличная, но я не уверен, что из подобного рейса хоть одна машина из сотни вообще сможет вернуться, так что вопрос о дальности становится не особо актуальным. Да и пока у нас изделия нет нам важнее экипажи обучить на таких машинах летать, а товарищ Мясищев практически гарантирует, что года через два-три у нас машины будут куда как более хорошие.
— А… а причем здесь Мясищев?
— А притом, что он с наших мотористов не слезает, контролирует процесс разработки новых моторов, турбовинтовых. Конечно, и мы работаем, и товарищ Шахурин вопрос из поля зрения не выпускает, но вот в Совете Главных конструкторов именно он за параметры моторов отвечает. И именно он новые разработки и заказывает. Совет этот ему поручил параметры новых моторов, которые конструктора выдают, проверять. Во-первых, у него на заводе есть нужные стенды, во-вторых потому, что он откуда-то лучше всех знает что кому нужно и как этого добиться. Сейчас вроде Яковлев начал новый истребитель делать…
— Он их всегда делает. По-моему, он даже на горшке думает, какой бы ему еще истребитель придумать.
— Яковлев начал работы по новому истребителю исходя из параметров двигателя, которые ему дал Мясищев. Вот только двигателя такого у нас пока нет. И, по нашим данным, ни у кого в мире нет. Но Владимир Михайлович с двигателистами плотно пообщался, обсудил возможности и перспективы и уверен, что мотор к самолету Яковлева будет. И к самолету Гуревича.
