Война закончилась — совсем закончилась, и страна начала зализывать раны. Страшные раны — но тем сильнее советский народ в едином порыве стремился восстановить разрушенное. Почти единодушно стремился — но люди все очень разные, и цели у них тоже разные. Кто-то, не щадя сил, старался принести пользу стране, а кто-то — хотел больше пользы для себя любимого. Или просто хотел не иметь лишних неприятностей. Но время было такое, что от неприятностей никто застрахован не был. Потому что страна требовала полной самоотдачи от каждого гражданина: мало осталось этих граждан и каждому приходилось работать и за себя, и за того, кто жизнь свою отдал…

В середине апреля Иосиф Виссарионович учинил очередной разнос Василию Иосифовичу, сразу после того, как получил от Главного маршала Новикова отчет о потерях личного состава в авиации. Об очень больших потерях, причем о потерях в совершенно вроде бы мирное время…

— Мне тут докладывают, что в авиачастях, базирующихся в Германии, гибнут наши летчики. И основной причиной называют то, что один командир корпуса распустил личный состав, летчики часто вылетают на задания в… в нетрезвом виде.

— Клевета! Летчики бьются, это верно, но бьются они из-за того, что самолеты товарищ Шахурин поставляет некачественные.

— Самолеты у товарища Шахурина забирает военная приемка…

— Которой руководит товарищ Худяков! Они с Шахуриным в сговоре, ведь за каждый неисправный самолет руководство заводов наказывать положено, да и рабочих-бракоделов в лагеря отправлять — а у них все, понимаешь, хорошо, нет у них брака на заводах. А прилетает такой самолет в часть — и всё, в аварии летчик виноват: самолет-то военную приемку прошел, не может он быть неисправным! Я уже по этому поводу докладную тебе писать начал, просто не успел дописать до того, как ты меня в Москву вызвал.

— Интересно… ты мне докладную эту все же пришли. А с самолетами бракованными мы, я думаю, разберемся.

— Еще нужно разобраться и с тем, почему мы до сих пор летаем на машинах, которые еще до войны разработаны. Рядом, во Франции, американцы на новых машинах летают, одни их суперкрепости чего стоят. А у британцев истребители реактивные появились — и если что, мы их на Яках должны останавливать? У них Глостер Метеоры летают со скоростью под девятьсот километров в час, против них даже хваленый «поликарпыч» кажется инвалидом…

— Это ты тоже в докладной напиши. Вот сейчас прямо иди домой и пиши, чтобы завтра до обеда у меня докладная была на столе…

Спустя неделю в кабинете Сталина сидели три человека. Алексей Иванович выглядел очень усталым, но на вопросы отвечал быстро и без запинки:

— Товарищ Новиков лично проводил проверку, я результатами нас ознакомил. Як-9 действительно в Германии считается самолетом с высокой аварийностью, но ведь вряд ли туда специально отправлялись бракованные машины. На заводах при передаче самолетов в ВВС вообще не знают, куда конкретная машина будет отправлена, а в учебном центре в Хабаровске, где проходят обучение корейские товарищи, аварийность была на сравнимом уровне. Причем причины высокой аварийности в Хабаровске были выяснены: корейские летчики просто… мелкие, сейчас товарищу Киму особо указано, что в летные школы мы будем принимать корейцев, имеющих вес не менее семидесяти килограммов. В последнее время с новым пополнением, вписывающимся в эти параметры, аварийность резко снизилась — а в строевых частях она и без того была невысокой.

— То есть вы хотите сказать…

— Извините, я не закончил. Тем не менее мы понимаем, что самолеты товарища Яковлева — это дешевые машины военного времени, которые изготавливались большей частью от безысходности и действительно требуют высокой подготовки летного состава, а так же высоких физических кондиций. Тем не менее претензий к товарищу Яковлеву мы иметь не в праве, все же истребителей его конструкции за время войны было выпущено больше половины от общего числа машин и из вклад в нашу победу весьма велик. Но и сам Александр Сергеевич прекрасно осознает, что его самолеты, мягко говоря, далеко не лучшие, и он ведет большую конструкторскую работу…

— От этом я тоже хотел вас спросить. У британцев в истребительной авиации уже действуют реактивные истребители, а у нас летают деревянные машины с полотняной обшивкой. И более современных машин мы не имеем. Мне кажется, что в военное время наркомат слишком уж расслабился, забросил разработки перспективных машин и наше отставание от потенциальных противников…

— Если мы не кричим на каждом углу о наших конструкторских достижениях, то это не значит, что у нас таких достижений нет. У нас есть перехватчик товарища Поликарпова, который по скоростным и маневренным характеристикам несколько превосходит британский Глостер. А то, что таких машин у нас мало, обусловлено совершенно иными причинами.

— И какими же?

— По мнению товарища Сухого машина в условиях войны может превзойти по боевым характеристикам любой иностранный образец, но в условиях мирного времени… надежность двигателя не очень высока, и дело даже не в технических качествах мотора, а в том, что на перехватчике этот двигатель один. Достаточно одной шальной пули — и самолет теряется. А для качественной его защиты пока мощности двигателя недостаточно. Машина самого товарища Сухого в этом плане кажется более перспективной, НИИ ВВС с этой точкой зрения согласно…

Сталин взглянул на сидящего рядом молча Берию, и тот кивнул головой.

— А почему тогда машина товарища Сухого не передается в ВВС?

— Она передана на испытания в НИИ ВВС. Первый этап испытаний пройден, к машине есть несколько претензий, они исправляются. И как только НИИ ВВС машину примет, мы немедленно начнем ее серийное производство.

— И сколько еще времени понадобится на налаживание этого производства?

— Вообще нисколько, завод полностью готов к началу выпуска машины. Более того, поскольку претензии не касаются планера самолета, то они уже изготавливаются… около трех десятков уже готовы. Аналогично, бомбардировщик товарища Мясищева готов к запуску в серию, а две машины переданы в НИИ ВВС для испытаний. В ними, правда, сложностей побольше: двигатель для машины товарища Мясищева еще не готов… то есть изготовленные экземпляры имею ресурс до десяти часов. Но сейчас для доработки недостатков привлечены германские специалисты, и мы надеемся, что до конца года проблема будет решена.

— Надеются они…

— Лично я уверен в том, что проблема решится. Сейчас машины товарищей Яковлева и Гуревича проходят испытания с трофейными германскими моторами, и даже с ними ВВС почти готово принять их на вооружение. Но товарищ Кузнецов в Уфе довел ресурс советского варианта этого мотора до ста пятидесяти часов. Сейчас в Куйбышев перевезено много оборудования с германских заводов, где делались эти двигатели, товарищ Кузнецов тоже переезжает со своей конструкторской группой туда же… в Уфе все же мощностей для массового выпуска этих моторов не хватает. К июлю производство моторов Кузнецова в Куйбышеве начнется, тогда НИИ ВВС произведет финальные испытания машин Яковлева и Гуревича…

— Почему не сейчас? Вы же говорите, что у нас трофейных моторов хватает.

— Потому что трофейные моторы несколько другие. Устаревшие: товарищ Кузнецов провел существенную доработку системы управления, теперь стал практически исключен помпаж двигателей, да и просто тяга выроста в полтора раза. В серию ВВС будет принимать самолет с отечественным мотором, так что в любом случае испытания будут необходимы.

— Ну что же… а по остальным типам самолетов мы будем и дальше отставать? У американцев «Суперкрепости» летают, а у нас в этом классе только Пе-8 разработки тридцать шестого года… Мне товарищ Туполев тоже докладную записку прислал, жалуется, что вы его предложения по разработке нового дальнего бомбардировщика игнорируете с упорством, заставляющим подозревать саботаж…

— Ну что я могу на это ответить? В производстве у нас действительно Пе-8, но не разработки тридцать шестого года, а сорок четвертого: Пе-8 МД4. И их мы производим по пять-шесть в месяц… мало конечно, но мы просто не видим смысла наращивать производство.