Клирик Яривэль мысленно зарёкся разобраться с амулетом и этими двумя позже, когда задание церкви будет выполнено… а сейчас…

— Я не буду расценивать это как диверсию и нападение на командира отряда… просто… давайте закончим выяснять отношения, и продолжим выполнять святую миссию, ведь она куда важнее наших склок.

— Так это же ты и устро… — возмущённо начал рыцарь, но его прервал Тодд:

— Не надо! Он прав… давайте просто поедим, похлёбка, кажется, готова.

Они мирно сели. Поели. Легли спать. А утром отправились дальше в путь. Но никто из них больше не проронил ни слова. Путь сделался очень тягостным мероприятием, и лишь когда они достигали следующего храма, и Яр отправлялся за припасами и новостями, лишь в эти короткие мгновения рыцарю и Тодду удавалось отойти от постоянного напряжения и вздохнуть свободно.

В один из таких дней, когда они ещё в дневное время достигли храма, и Тодд с рыцарем трёх холмов остались на постое одни, рыцарь не сдержался и задал вопрос:

— Мне, конечно, самому неприятно это говорить… потому что это я рассказал о тебе настоятелю Фенриху, но…

— Ты хочешь сбежать. — обрезал его мысль Тодд, что в этот миг гладил по чёрной гриве своего коня. Коню это сильно не нравилось, его глаз судорожно дрожал и метался, животинка явно испытывала дикий необъяснимый ужас и не могла понять откуда он исходит, и при этом не решалась даже шагу ступить, ведь вторая рука Тодда крепко держала её за уздцы.

— Да… вернее нет! — сбился с мысли рыцарь, он задрал шлем сильно вверх, видимо пытаясь в небесах прочесть ответы на все вопросы. — Просто этот святоша, и вся эта историю кажется какой-то… подозрительной, и ведь он не просто ненавидит тёмных, он явно помешан на своей мести.

— Хм… — Тодд отпустил коня, тот сразу отбежал от него на пару шагов, и со страхом озираясь принялся слизывать сизый мох с корней старого чахлого дуба. — А почему ты раньше молчал?

— А когда мне было говорить? — рыцарь снял с себя шлем, и его уродливая голову озарил тусклый зимний свет. — Ты согласился за нас двоих на эту авантюру, а я и слова сказать не успел, причём заметь… я не стал закатывать сцену, как этот святой недоносок!

«Я слышу ревность в твоём голосе, или мне кажется?»

— И я терплю его, — продолжал рыцарь, — только потому, что я чту закон чести и благодарности. И я последовал за тобой, хотя всё это дело изначально выглядело тухловато…

— О чём это ты?

— О чём? Хм… — рыцарь пошкрябал латной перчаткой по изуродованной лысине. — Понимаешь ли, я не первый год странствую, и после эльфийского леса стараюсь быть осторожнее, внимательно слушаю о чём болтают люди, ни за каждое задание берусь, не всем предлагаю свои услуги… ведь порой обещают несметные богатства, а на самом деле отправляют на убой… но в этот раз меня смутило не золото, а то, что нам обещали аж земельное дворянство! Понимаешь ли... у церковников нет дворян, хотя земля у них конечно же есть, и они требуют налог с крестьян, что проживают на ней…

— Постой, но как же тогда там живут люди, если ими никто не правит? — Тодд окончательно запутался, прищурил глаза, в его голове медленно густела боль. Все эти разговоры про дворян и крестьян были ему весьма неприятны и что уж греха таить… невероятно скучны! Он привык не думать об этом, ведь он не мог ничего изменить, не мог ни на что повлиять, с дворянами приходилось просто мириться. Потому и подробностей он не знал.

— В том-то и дело что ими правит церковь! Просто нет единого владетеля, — продолжал вещать рыцарь, кажется тема эта сильно заботила его, ведь в его голосе ощущалось заметное волнение, — хотя у них конечно есть храмы в каждом большом поселении, или городе, а в храме есть свой настоятель и рыцари. Изредка несколько паладинов, но о них мало что известно… так вот, настоятели храмов два раза в год отправляют рыцарей за налогом, и потом везут собранное в главные церковные бастилии…

— А рыцари у них вроде кого? Просто воины?

— В том-то и дело, что да. Более того, они обложены определёнными клятвами и до конца своих дней обязуются не заводить ни семьи, ни детей и служить церкви. Временами даже ходили слухи, что в церковные рыцари берут только евнухов, либо уже после присяги оскопляют достопочтимых мужей… ну так мне рассказывал отец, но в его словах я уверен, как никак, а барон должен знать о таких вещах.

Рыцарь приуныл. Взгляд его скатился куда-то к земле. Тодд поспешил вернуть его на суть начатого разговора:

— То есть ты хочешь сказать, что нас с тобой планируют обдурить, и как только мы выполним эту святую миссию и потребуем платы, вместо обещанных денег и земель нас с тобой скорее всего оскопят… ах вернее меня, прости-прости…

— Ничего, я уже свыкся с этим. Но ты прав. Они предложили такую награду просто для того, чтобы мы согласились… да и идти по следу тёмного князя – это самоубийство! Лишь герцоги и короли до этого решались на подобную бойню, и то, они снаряжали войско в несколько тысяч солдат, подкреплённое десятком магов, а тут… три сотни воинов, всего три мага… пусть и светлых, пусть и очень сильных, пусть и во главе их безумного похода стоит знаменитая Анфаис «Бессмертный ангел», но даже так… мне почему-то кажется, что они проиграют, а потом и мы подойдём, и тёмные нас если почувствуют, то уже не отпустят. Так может нам сбежать сейчас? Нас ведь никто не держит… когда этот… клирик, чтоб его демоны сожрали, вернётся из храма с припасами, мы с тобой будем уже далеко!

«И вновь я слышу злость в его голосе, неужели он его так ненавидит?»

Тодд покачал головой, и тихо сказал:

— Не могу…

Ворон, сидящий на ветвях, протяжно каркнул. Но ни рыцарь, ни Тодд не посмотрели в его сторону. Обиженный ворон взмахнул крыльями и перелетел на другую ветвь.

— Почему? — не дождавшись объяснений спросил рыцарь.

— Потому что… я хочу посмотреть на них.

— На тёмное племя? Ты тоже безумен?!

— Ну… помнишь Хамонд?

— Как такое забыть вообще… я просидел в этой проклятой деревне почти неделю, питаясь кусками застывшего мёда… но не понимаю к чему ты это?

— Когда-то это был мой дом! Я вырос в Хамонде, и там… ещё только пять лет назад жила моя семья. Пока не пришло тёмное племя.

Ворон вновь каркнул. Двое под ветвями стояли молча какое-то время.

— Так это тоже месть… как и у этого оглашенного клирика, ты тоже хочешь отомстить за смерть родных… эх… — Рыцарь нахлобучил шлем обратно на голову, и повертевшись вокруг, и не найдя ничего на что можно было бы сесть, он рухнул прямо на землю. Выпрямил ноги. — Ох… как это приятно… нет, я конечно всё понимаю. Хочешь мстить, ну так что… я тебе помогу! Ведь ты спас меня, и благодарность для меня – не пустой звук. Как и для любого другого рыцаря, мы вообще, благородные ребята, не такие уж и плохие, чтоб ты знал…

Тодд улыбнулся.

— Может ты и прав… спасибо.

***

Клирик Яр вернулся увешанный провизией, и путь продолжился дальше.

Они двигались на восток. И земли вокруг постепенно менялись. Меньше лесов. Деревья всё ниже. Всё ровнее дорога. Всё сильнее ветер, и всё ниже казалось небо. Они сами не заметили, как оказались в степи. Где земля такая ровная, что от этого даже тошно. Не видно, где кончается дорога и начинается небо, и тусклое солнце под облаками ощущается как тяжёлая железная крышка, надетая на походный котелок, и весь мир булькает под ним в непонятном убогом вареве.

За всё время их пути им не повстречался ни один враг, ни тварь тёмная, ни разбойники, ни дикий зверь. Земли казались вымершими. Иногда проезжали мимо крестьяне, иной раз отряды вооружённых людей с белой четырёхгранной звездой, намалёванной на броне. Церковными рыцарями назвал их рыцарь трёх холмов, а клирик Яр с каждым таким отрядом разговаривал по пути, но с Тоддом он всё так же говорил лишь по делу, но никак раньше, болтать о чувствах и мыслях, вспоминать былое Яр перестал.

И путь их был невероятно скучен.

«Дайте мне хотя бы кого-нибудь, кого можно придушить! Или я сам вскоре вздёрнусь…» — думал про себя Тодд.