Сид уже ничего не видел, ничего не слышал. Сид спал болезненным сном, чудом выжившего человека.
Глава 2 – Ноша изгоя
Тодду снилось, что его убивают. Снилось, что толпа озлобленных на него людей окружила его и без остановочной бьют, они специально целились по глазам, по животу, между ног, и если удачно попадали, то заливисто смеялись. Тодду никак не получалось прикрыть все уязвимые места, и из раза в раз его сокрушала нестерпимая боль, он довольно быстро оказался на земле, но сам не осознал этого, а злые люди так и не остановились. Они пинали его со всей силы. Хрустели кости Тодда. Его тело наливалось свинцом, он уже не мог шевелиться. Лежал так ничком. А люди смеялись. Злые люди больше не пинали его, больше не били. В этом не было нужды, ведь Тодд умирал, ещё немного и он окончательно сдохнет. Он не может подняться, не может даже пошевелиться, а кровь внутри него пульсирует и разливается из лопнувших органов, крови внутри него так много, и она всё пребывает, ещё немного и…
Тодд проснулся. Но сначала он не осознал этого, потому что не смог подняться. Не смог сесть. И ему казалось, что кошмар продолжается, что ещё немного и он… но тут к нему наклонилась тень. Холодная мозолистая рука опустилась на его лоб.
— Ты весь горишь, сынок… я пойду позову Гхсану, пусть змея даст тебе что-нибудь от горячки…
Рука отпрянула. Отец хотел уйти, но хрип Тодда прокатился по всей комнате нервной волной:
— Не надо! Пожалуйста…папа… останься со мной… я… я не могу подняться… папа… слышишь меня… я не мог..гха…
Тодд закашлялся, слюна вылетела из его рта и опустилась на губы, заляпала тягучей массой лицо. Тодд пытался приподнять руку и вытереть слюну, но даже это ему не удалось. Рука не слушалась его. Пугающий холод и пустота – это всё что чувствовал он вместо рук.
— Папа… где мои руки… пап…а…
Комната закружилась, завертелась вокруг Тодда, он перестал понимать, где именно в пространстве он находится и возникло чувство, словно он зуб во рту, что вот-вот должен выпасть, но Тодд этого не хочет и всеми силами пытается удержаться за реальность…
Он уже не видел, как кричал его отец, как он судорожно кидался к нему от двери, а затем обратно, как полностью седой мужчина в годах, после тяжёлого рабочего дня на ферме, несётся в хижину травницы и вопит там о помощи. Тодд всё же выпал из реальности, не удержался.
На этот раз не было снов. Было лишь кромешное забытьё, непотная травяная горечь во рту, и холодная пустота вместо рук.
Когда Тодд открыл глаза, то был уже закат. Он не сразу понял, как это ночь сменилась вечерним заревом, и лишь спустя долгие мгновения до него дошло, что прошёл ещё почти целый день. Рядом с ним зашуршала ткань и перед его лицом склонилась Гхсана. Её змеиные огромные глаза с острым вертикальным зрачком уставились на него изучающе. Холодной липкой рукой она прикоснулась к его лбу, наклонилась к нему чуть ниже, принюхалась впадинами, что были у неё вместо носа.
Тодд рассмеялся.
— Только не лежи меня, ради всего святого, я этого точно не переживу…
Гхсана на миг замерла, а затем из её рта высунулся тонкий двойной язык и быстро лизнул Тодда в щёку.
— Фуууу… какая же гадость… очень-очень-очень гадка змея!
Гхсана уже стояла рядом, как ни в чём не бывало и тихо смеялась.
— Змеелюды так целуются, я же тебе уже рассказывала, мальчишка Тодд…
Лицо Тодда перекосило в наигранном отвращении.
— Знаешь, от этого мне совсем не легче!
Гхсана ещё немного посмеялась, её странный смех больше напоминал шуршание сухой листвы, чем звонки колокольчик, как это было у Чака. Многих этот смех пугал, но Тодд успел привыкнуть к нему с детства, когда Гхсана только пришла в Хамонд. Вернее, её пригласила матушка Чака, потому что в деревне не было до того никакой медицины, для доктора прошедшего обучения в академии здесь был слишком бедный люд, а для целителя, обладающего даром и подавно, но вот травницу из племени змеелюдов казначей деревни могла вполне нанять. И около девяти лет назад пришла в деревню эта странная… травница. Выше любого мужчины, очень худая, плеч у неё почти не было, очень гибкая, ходит не как другие люди, а гораздо плавнее, словно у неё не две ноги, а четыре. На лицо просто жуть, и всегда в чёрном балахоне с глубоким капюшоном, всегда прячется от солнца…
Все деревенские сторонились её первое время, многие сторонятся и до сих пор. Может этим она и привлекла тогда внимание Тодда, ведь он, так же как Гхсана ощущал себя в Хамонде изгоем. Страшненький мальчишка фермер, что целыми днями таскался повсюду без дела, и скучающая змея травница, к которой по началу не хотел за помощью обращаться ни один из деревенских. Их дружба началась с наивных детских вопросов…
Гхсана перестала смеяться. И посмотрев на Тодда гораздо серьёзней, спросила:
— Как ты себя чувствуешь, мальчишка Тодд?
Всю радость мгновенно высосало из Тодда, он вновь ощутил беззащитность и холодную пустоту.
— Я не чувствую рук, я не могу встать, я даже пошевелиться не… — Тодд прекратил плаксиво вещать, заметив, как на его призыв о движение отозвались ноги. Он смог спокойно пошевелить стопой, смог согнуть ноги в коленях, но на этом его успехи закончились, тело его казалось неподвижным каменным валуном.
— Могу пошевелить ногами, но… только ими, ещё голову приподнять немного… что со мной Гхсана?
Травница тяжко вздохнула.
— Ты… знаешь, что такое чары?
Тодд задумался на миг, но отрицательно покачал головой, однако эта заминка заинтересовала Гхсану, она присела на кровать рядом с Тоддом, пристально вглядываясь в его лицо. И вдруг она улыбнулась, её тонкие зелёные губы обнажили два острых длинных клыка.
— Но ты обладаешь чарами, Тодд, пусть и не знаешь, что это такое… я догадывалась сразу, но был шанс, что какой-нибудь злой дух наложил на тебя проклятие… однако откуда в Хамонде взяться злобным духам? На этой земле никогда не проливалось море крови, никогда здесь не бушевало моровое поветрие…
— Гхсана! — прервал тихие рассуждения травницы Тодд. — Если ты говоришь о той силе, что течёт внутри меня, то…
Гхсана быстро прикоснулась длинным липким пальцем к губам Тодда, заставив того замолчать.
— Тише, мальчишка Тодд, дай мне спокойно объяснить тебе… — она убрала палец и тихо продолжила, — у моего народа это называется чарами древнего болота, и очень многие мечтают обладать хотя бы малой каплей древних чар, ведь если чары пробудятся в ребёнке, то об этом сразу узнают шаманы, они приходят в племена и забирают детей на обучение… и спустя несколько лет дети возвращаются малыми шаманами, что могут исцелять болезни, отпугивать диких зверей, создавать чудесные амулеты, что способны как комаров отпугивать, так и великую силу воинам давать… эти чары – великий дар древних духов, эти чары прямая дорога в шаманы, а это долгая богатая и почитаемая жизнь…
Гхсана вновь тяжко вздохнула.
— Когда была ещё маленькой змейкой, я постоянно мечтала, что чары внутри меня пробудятся и я стану великим шаманом… однако этого так и не случилось, может поэтому я и обучилась искусству трав и сбежала из племени, слишком много там напоминало о несбывшейся мечте… что ты вообще чувствуешь, мальчик Тодд, когда чары живут внутри тебя?
— Я… ну не знаю как это описать, – Тодд закрыл глаза, — это словно… словно что-то течёт внутри меня, как… кровь или вода, но оно живое и от него веет какой-то силой… ох… — Тодд открыл глаза и посмотрел на Гхсану, — мне сложно это объяснить, у Чака про силу гораздо лучше получается рассказывать, к тому же он и больше меня с ней умеет, ты бы видела что он с вод…
— Что?! — травница вскочила с кровати, и тут же набросилась на Тодда, обхватив его за плечи руками. — Мальчишка Чак, сын Изеры тоже одарён чарами?! Ты не врёшь?!!
Напор Гхсаны был столь силён, и столь неожиданным он был для Тодда, что тот лишь смог глупо закивать головой, не произнося ни слова, не ощущая боли, которая медленно возрастала в его неподвижном теле. Вместо этого Тодд во все глаза пялился в вертикальные зрачки Гхсаны, что судорожно дрожали и метались из стороны в сторону.
