Больше всего девушку заинтересовал рассказ про авантюристов.
— Кто они такие, эти лихие люди, которые помогали твоему учителю? Они же не бандиты как ма и па?
— Нет, они… очень храбрые люди, которых нанимают для защиты караванов, охоты на монстров, или для поиска древних реликвий и сокровищ во всяких… страшных местах, куда никто другой по доброй воле никогда не сунется.
— Звучит так, словно у тех людей полно приключений, и им за это хорошо платят?
— Ну да, очень хорошо… ведь они рискуют жизнью, а когда возвращаются с заданий они очень много пьют и могут неделями праздновать, в общем спускают деньги на ветер… а раз им есть что спускать, то, наверное, платят им много, на самом деле я не знаю точно, я не очень много разговаривал с ними.
— Вот как… — Фая улыбнулась, на щеках у неё проступили две очень милые ямочки, — хочу быть авантюристом. Так я смогу узнать весь мир, ведь можно много куда отправиться…
В этот момент она казалась Шэну очаровательным спутником, о котором очень хотелось позаботиться, и которую очень хотелось защитить. Воспоминания о их первой встрече сильно притупились, возможно многое из того было простым бредом его умирающего разума, а на самом деле она ведь тогда позаботилась о нём…
Пока они шли по лесному массиву, рука Шэна то и дело останавливалась на медальоне. Когда-то он принадлежал светлому целителю, который приехал в Хамонд, чтобы забрать двух парней обучаться в школе магии. Целителя давно убили, а медальон достался Шэну. После манипуляций с тёмной силой в подвале школы он больше не мог носить его, серебро жгло его нещадно, оставляя на теле здоровенные волдыри и красный след, словно приложили раскалённым металлом.
Но после боя под замком Сантерра. Когда крыс Крэй спрятал Шэна, умирающего от несоизмеримых ран, вот тьму… медальон вместе с Шэном попал на тёмную изнанку мира. Шэн очень мало знал об этом месте, но встречал в магических трактатах упоминания о тёмной изнанки мира, его ещё называли тёмным планом, откуда твари черпали силу своего гнилого дара. Гораздо больше было упоминаний о светлом плане, так называемых небесных чертогах, где обитают чудовищной силы великие духи – ангелы и архангелы. Из этого места светлые маги черпали свой дар.
Но куда важнее сейчас то, что Шэн не по своей воле оказался в теневой изнанке мира, и тьма пыталась поглотить его. Но не поглотила, Крэй вышвырнул его обратно в мир… при этом сам крыс исчез, Шэн не ощущал его ни в своей тени, ни какого-либо присутствия его в этом мире, крыс словно исчез совсем, не ощущалось никакой связи, что была раньше постоянной. Шэн в любой момент мог сказать раньше, где находится Крэй, мог беззвучно отдать ему приказ… что в последнее время всё больше напоминал просьбу, которую крыс мог спокойно не выполнить. И вот его не стало, и Шэн словно потерял значимую часть себя, он теперь ощущал некую… беззащитность.
Пока он думал об этом рука теребила цепочку медальона, пальцы без ошибочно искали и находили гладкую почерневшую грань металла.
Медальон почернел после теневой изнанки мира, металл стал отливать чёрным, светлый блеск, как и цвет серебра вымарались в нём во что-то матовое, тёмное.
Шэну отдала его Иса, ещё в доме лесника, когда он приходил в себя. Она сказала ему, что нашла этот медальон в его искромсанной кожаной куртке, в одном из карманов. И добавила, опуская почерневший кружок с треугольником по середине в его ладони:
— Будь осторожен с поделками тёмных, парень. Они очень сильны, но… церковь светлых духов такое не одобрит, почувствует хотя бы шепоток тёмного дара, идущего от тебя, и мигом окажешься на костре.
Он тогда спросил, что она имеет ввиду, ведь медальон не кажется таким опасным, ну да, почернел и, что… всего лишь кусок металла, что так приятно холодит руку.
Иса усмехнулась, обозвала его дураком.
— Прокажённое серебро не может быть слабой поделкой, нужен очень сильный дар, чтобы так исказить святой металл.
Пока он думал обо всё этом, солнце поднялось высоко. Они прошли уже много пути, миновали чащу, и сейчас шли по небольшому лугу. Поздние цветы стеклянными бутонами сверкали под их ногами. А на небе солнце золотом осветило многочисленные облака.
Воздух был холодным и сырым, было очень зябко. Изо рта шёл едва видимый белый дымок при дыхании, и местами виднелся небольшой туман, сапоги на ногах быстро покрылись холодной влагой росы.
Стайка птиц, движимым и крякающим треугольником улетала куда-то в тёплые земли.
И они вдвоём шли познавать такой большой не знакомый пугающий мир.
Очень быстро лидером в их небольшом отряде стала Фая. Она знала куда идти, двигалась гораздо быстрее ещё спящего и такого задумчивого Шэна.
Вскоре она вывела их на дорогу. Это был не мощённый камнем тракт, а простая лесная дорога, с двумя колеями оставленных здесь от проезжающих мимо повозок, которых конкретно в этот момент вокруг не наблюдалось.
Фая схватила Шэна за руку и увлекла за собой в заросли, что росли у лесной дороги. За листвой кустарников, она скинула с себя сумки, заставила Шэна сделать то же самое, постелила на сумки дорожный плащ из шкуры волка, что неплохо должен был защищать от дождя…
Шэн решил, что девушка устала, и собирается сделать небольшой привал, потому не сопротивлялся, и пропустил тот момент, когда сильные грубые руки повалили его на тот самый волчий плащ. Пока он снизу пытался понять, что происходит, ловкие руки девушки стянули с него сапоги, развязали тесёмки штанов, и быстро оголили его достоинство. Вялый член зябко предстал на свет, где было для него очень холодно, и ветрено, и тут же грубые, но такие горячие пальцы ухватились за его головку, и стали дёргать кожицу вверх и вниз… она с любопытством склонилась над его членом, и вскоре стала тереть его меж ладошек, явно не понимая как эта штука работает, изучая её наглядно.
Шэн открыл рот, намереваясь что-то сказать, но слова никак не желали вырываться наружу, вместо этого он глубоко дышал, а его щёки всё быстрее краснели… и не только щёки. Внизу плоть стала разбухать, туда прилило много крови, головка оголилась, заставив Фаю воскликнуть:
— Ого… а я думала, что он так и останется маленьким слизняком…
Это ещё больше вогнало Шэна в краску, из него вырвалось пару неосознанных тупых слов:
— А что ты…
Он хотел добавить «делаешь», но не смог, потому что Фая быстро раздевалась и его взору предстали упругие подтянутые бёдра, на миг промелькнул крепкий зад и когда она подняла ногу, чтобы стянуть с себя сапог, на миг пред ним предстала её промежность из-за длинного подола рубахи показались курчавые волосики и нежная розовая плоть, откуда стекала слюнка чего-то прозрачного… запахло сладостью и едковатым потом. Член Шэна напрягся до безумия, его бёдра дрожали, живот сжался, он с трудом сдерживал себя, чтобы остаться на месте и не свести с неё взор… ему очень хотелось взять её, ему хотелось её до сумасшествия, правда как взять её он не знал, и что будет делать если вскочит с земли и уже сам её повалит он тоже не знал… разве что будет глупо тереться об неё своим напряжённым отростком, пока семя не выльется наружу?
Потому он и лежал, ждал… и те краткие мгновения, пока она предстала пред ним полуобнажённой, показались ему чуть ли не вечностью.
А она стояла и улыбалась, её взгляд медленно скользил от его напряжённой красной головки, до не менее напряжённого покрасневшего лица. Её щёки слегка пылали, но в свете восходящего солнца, она была освещена золотым сиянием, как облака на небе, как распутные дамы на похотливых картинках, что выставляют в борделях, как богиня плодородия, которой молятся тёплой весной…
Она медленно опустилась на него, ногами упёрлась в землю, чуть приподнялась, и грубой, но горячей рукой она ухватила его за пульсирующую кровью и развратом головку, и направила её куда в узкую и влажную утробу… ему сначала было неприятно, в начале жестковатые волосы кололи его член, но чем глубже он погружался в неё тем приятнее ему становилось, её же и вовсе чуть выгнуло назад, она закрыла глаза, и чтобы удержать её от падения он непослушными руками ухватил её за талию… руки словно жили своей жизнью, они порхнули ей под рубаху, сжали горячую дрожащую талию, обхватили собой напряжённые мышцы и такую нежную кожу… она же тем временем чуть приподнималась, возвращая головку к началу и опускалась, постепенно погружая её всё глубже и глубже… он невнятно мычал от наслаждения и пульсирующего в нём похотливого напряжения, она же чуть приглушённо стонала, когда его член погружался в неё всё глубже и упирался во что-то твердоватое, эластичное, продавливал невнятную преграду всё сильнее, постепенно порывая её границы… её стон наслаждения сменился вскриком боли, он же уже не мог остановиться и стал двигаться сам, окончательно разрывая сокрытую в ней эластичную преграду, она сдавила его член нутром так, что он не смог пошевелиться, и тоже ощутил неприятную сдавливающую боль, это заставило его открыть глаза.
