Он встретился с ней взглядом, её щёки побелели, губы были плотно сжаты… чуть слышно она прошептала:

— Ма предупреждала, что так будет в первый раз… нужно лишь немного потерпеть… но я не знала, что будет так больно…

Он почувствовал, как что-то горячее вытекает из неё, и мокрой красной лужицей растекается по ложбинке его живота, тусклые красные капли падали на волчий дорожный плащ, оставляя на нём небольшие пятна.

— С тобой всё хорошо? — хриплым шёпотом спросил он.

— Всё… в порядке… просто… продолжай, — закрыв глаза ответила она. Хватка внутри неё чуть расслабилась, его член ощутил свободу, и она же сама присела, вгоняя его отросток глубже в её горячее кровавое нутро, он не смог устоять от искушения и толчком поднял кверху бёдра, идя ей навстречу, ещё глубже погружаясь в неё…

Её снова выгнуло. Из её рта вырвался не то крик, не то стон, глаза плотно сжаты, а губы пытаются улыбаться, на щёки же вернулся невнятный румянец, что так легко приходит и уходит, когда его не ждёшь.

Они занимались этим впервые, всё было так странно и неловко, немного больно, но приятная нега накрывала их с головами, заставляла двигаться разгорячёнными телами, погружаться всё глубже друг в друга.

Когда настал момент высшего наслаждения, Шэн испугался чего-то… его сердце на миг замерло, и он вытащил из неё исторгающий семя отросток, чуть оттолкнул ей, и перламутровая горячая жидкость плевком оросила её бедро и краешек рубахи.

Она, тяжело дыша замерла, огромными голубыми глазами она смотрела на соплю, что стекала по её ноге. Перевела неверяще-удивлённый взгляд на Шэна. Тот попробовал вякнуть жалобно, что-то вроде:

— Извини, я…

И тут же схлопотал жёсткую пощёчину такой силы, что позвонки на шее жалобно хрустнули, а перед глазами всё поплыло.

Магия закончилась. Холодный ветер очень неприятно обдувал вспотевшие мокрые тела, заставляя их дрожать, а достоинство Шэна быстро синеть и скукоживаться. Он с трудом разлепил глаза, пищащую голову повернул в сторону его разозлённой богини, и тут же оказался с ней лицом к лицу, приподнятый за грудки, как нашкодивший котёнок.

— Ты испачкал меня… — её разозлённый голос был очень неприятен и дрожал чужеродным звоном, что-то внутри Шэна напряглось, ожидая удара… но он не последовал, она хотела ещё что-то сказать, но остановилась на полуслове, брови на её лице чуть опустились, лоб напрягся, и она уже не так агрессивно, с некой задумчивостью спросила у него:

— А как тебя зовут, зверёныш?

Последнее слово неприятно задело его. Он никакой не зверёныш. Он человек. Он её… кто? Не важно сейчас, но точно не зверёныш! Однако… её нехороший разозлённый голос ещё не забылся, а напряжение в нём ещё не исчезло, и он решил не ругаться, не пытаться выяснить происходящее между ними… просто назвал своё имя, которое на самом деле ему не принадлежало:

— Шэн. Меня зовут Шэн… а тебя Фая, да?

— Ага.

Она по-прежнему была хмурой, но услышав его имя, и узнав, что он запомнил её, она чуть улыбнулась, её лицо слегка просветлело. И она отпустила его. Встала, быстро прошла к разбросанной на земле одежде и принялась одеваться.

Шэн последовал её примеру, но не успел он даже штаны натянуть, как издалека до них долетели голоса, и стук копыт, скрип деревянных колёс.

Фая справилась с одеждой первее его и вылетела из кустов так быстро, что он едва отследил её движение взглядом. Он попытался ускориться, но по итогу только сильнее запутался в штанинах, всё в этот миг казалось ему как-то неправильно, неловко… к тому же из члена ещё что-то склизкое стекало, и весь мир сделался вдруг весьма неудобной штукой, что уж говорить про непослушные штанины?

Фая тем же временем с кем-то переговорила на дороге. Он слышал мужской голос, радостный детский, и что-то причитающий женский.

«Там много людей!» — подумал он, и поспешил уже наконец выбраться из зарослей, прихватив с собой оставленные дорожные сумки и плащ, заляпанный едва заметными пятнами их пошлого грешка.

***

Шэн ненавидел таких людей, вроде этого мужичка в соломенной шляпе, сидящего на телеге. И ведь было видно даже невооружённым взглядом, что мужичок то славный, он улыбался им с Фаей дружелюбно и открыто. Рядом сидела его жена, полная женщина с внушительной грудью и не менее внушительным животом, на её округлых бёдрах сидела девочка, тоже дружелюбно их рассматривала, но стоило встретиться с ней взглядом, как она смущалась и быстро утыкалась в живот матери, пряча там свою щербатую улыбку. Славные люди. И вот таких людей Шэн ненавидел. Не за их славность и дружелюбие. А за то, что мужик в соломенной шляпе явно был выпивший, его здоровенный картофельный нос был красным, глаза слезились.

Во-вторых, одной рукой он непринуждённо держал кончик деревянной рукояти, что выглядывала из-за его худощавого бедра. Какой неказистый человек, ноги тонкие, тело полное. В лицо улыбается, однако арбалет то рядом. И смотрит он на Фаю интересным взглядом, на ключицу и ямочку между грудей, которая сейчас хорошо видна, потому что девушка не успела до конца застегнуть все пуговицы на своей рубахе, хотя с низу всё прикрывал тёплый жилет, однако ворот был раскрыт нараспашку. И мужчина в соломенной шляпе смотрел именно туда, и тут же косился на супругу, сидящую рядом. А та простая на вид женщина всё замечала, и уже гораздо холоднее смотрела на Фаю.

Позади первого крытого фургона, на козлах которого сидела небольшая семья, стоял и второй фургончик. Так же, как и первый запряжённый тяжёлыми тягловыми мулами. На втором фургоне так же ехали трое, двое из которых уже спрыгнули с козел из-за внезапной остановки и чужих людей, что так неожиданно появились из зарослей близ дороги, не бандиты ли часом?

И эти трое были мужчинами, хотя… мужчиной можно было назвать только одного из них, причём очень молодым мужчиной, двое других на вид не уступали росту Шэну, являясь приблизительно его ровесниками. И все трое как-то неуловимо были похожи на мужика в соломенной шляпе, что сидел в первом фургоне. На козлах остался сидеть самый младший на вид из трёх, двое других при подходе недобро оглядели Шэна, но заметив Фаю забыли про него напрочь, глаза их пялились нагло на ямку меж девичьих упругих грудей. Один что-то хмыкнул, толкнул локтем другого, они посмеялись приглушённо и вновь уставились на Фаю. Та была красива в этот момент, с горящими от румянца щеками, на которых проступили красивые ямочки от дружелюбной улыбки, на лбу капельки пота… она вся казалась какой-то очень подвижной, живой. И в этот момент Шэну очень хотелось защитить её, удержать подле себя.

Всё это Шэн увидел и оценил за пару мгновений, как только выбрался из зарослей кустов. Мужчина в шляпе тут же перевёл на него взгляд, возникла небольшая пауза в разговоре, и мужчина заговорил уже с Шеном.

— Приветствую путник… твоя подруга сказала, что вы путешествуете пешими, и было бы неплохо вас подвести. Мы, к слову, семейство Феримор, занимаемся хозяйством в Ромашковом Луге, может слышали о такой деревеньке… она тут рядом в общем-то.

— Приветствую господин. — Шэн слегка поклонился.

— О-хо-хо… — мужчина перевёл взгляд на супругу, на подошедших сыновей и они все весело рассмеялись. Но увидев, что Шэн не смеётся вместе с ними, а на против смутился, мужичок в шляпе оборвал смешок, и объяснил:

— Как высокопарно ты заливаешь, парнишка! Я не господин, мы простые фермеры знаешь ли… хотя хозяйство у нас не малое, мы, наверное, самое большее поле сеем в деревне… но при этом никакие не господа.

Тут его оборвала супруга:

— Хватит моросить понапрасну, Доус, нам ехать ещё полтора дня!

— Ах да, прости дорогая… — Доус чуть приобнял свою пышную жену за плечи, вызвав тем самым недовольный писк девчушки, сидящей на коленях у матери. — Залазьте к нам в повозку, парочка, пока нам по пути мы будем счастливы вашей компании! Хоть и места здесь спокойные, и лихих сволочей давно не встречалось, однако так будет безопасней… — хмурый взгляд жены заставил Доуса наконец завершить пьяный трёп. — Залазьте в повозку и тронемся уже!