Татьяна никогда не присутствовала лично на судебных разбирательствах, но часто видела такие сцены в фильмах. От предвкушения нового опыта захватывало дух и вставала шерсть дыбом от волнения.

Как и говорил Санни, на суде присутствовали другие Иные. Они заняли те два трона возле обелиска, на которых когда-то сидели две старые мудрые жрицы. Иные сильно отличались от всех кош и выделялись на их фоне — фигуры их были чуть больше и длиннее, морды скрыты под механическими масками, как у Санни, тела укутаны в просторные плащи-балахоны, а из-под этих тканей торчали странные устройства.

Татьяна пригляделась, так как не сразу поняла, что это за штуковины такие за спинами обоих Иных — длинные, на извилистых трубах, с пятернёй «пальцев» на концах. Словом, как две пары дополнительных лап. Чуть позже до неё дошло, что Иные носили нечто подобное на экзоскелет. Только если у хеме эта экипировка выглядела совсем примитивной, то у Иных она была какой-то более… навороченной, что ли? Она делала их похожих на киборгов, да и вся эта роботизированность… очень необычно! Интересно, а они на всех планетах эти штуки носят? А у Санни такое тоже будет?

Пока она поражалась особенностям загадочной редкой расы, в зал завели преступников. Хеме, связанных цепями, провели через ряды длинных скамеек и усадили на первый ряд, ближайший к обелиску. Татьяна насчитала ровно двадцать треугольных голов, среди которых обнаружился и её старый знакомый, который несколько раз пытался напасть на неё, и каждый раз неудачно. Он легко выделился из толпы: злобно посмотрел на Татьяну и язвительно прошептал своё коронное «Девчонка!»

Такое глупое поведение только насмешило, но из уважения Татьяна прикрыла морду лапой, скрыв улыбку. Всё-таки суд — дело серьёзное, веселиться или смеяться над подсудимыми как-то неуместно, пусть они и ведут себя вызывающе. Джордж же не посмеялся, а оскалился, когда тот же самый хеме посмотрел и на него. Тот испугался, увидев суровое выражение морды — видимо, не ожидал. Да Татьяна тоже немного испугалась.

— Почему ты злишься? — прошептала она.

— Я не злюсь, — отмахнулся Джордж. — Просто пусть знает своё место. А то сколько раз мы его хвост чешуйчатый набили, а он всё одно талдычит. Наглость — второе счастье!

— А я думаю, он только ещё больше заводится, когда мы злимся в ответ, — пожала плечами Татьяна. — И как его научить хорошим манерам?..

— Никак, — сухо отозвался Емельян, — такие — не меняются.

Татьяна уже собиралась возразить ему, но в этот момент двое Иных поднялись с мест и объявили о начале суда. Все присутствующие в зале замерли в трепетном ожидании. В основном задние скамьи занимали жрицы храма, кроме Татьяны, Джорджа и Емельяна посторонних не было. Санни сидел на первых рядах, рядом с подсудимыми хеме, но встал вместе со своими «коллегами». Иных же нельзя назвать сородичами, верно?

Вдруг показалось, что обелиск окутала пелена бледного света, которая становилась всё ярче и ярче, будто обелиск светился изнутри. Свечение погасло так же резко, как и появилось. Зрители по-прежнему боялись что-либо сказать, но постоянно переглядывались. Судя по удивлённым мордам, даже жрицы не могли понять, что происходит; либо обеспокоились, потому что что-то пошло не так.

Со скамей поднялись две пожилые жрицы и подошли к Иным. Затем разговоры покатились по рядам, но когда все говорят одновременно, сложно разобрать конкретную мысль.

— Что происходит? — спросила Татьяна подсевшую к ним Кристу.

— Иные не могут прочитать мысли этих хеме. Как будто у них стоит какая-то защита.

— Защитить свои мысли от Иных? — удивился Емельян. — Разве такое возможно?

Татьяна и не рассматривала вопрос с такой стороны — для Емельяна, местного жителя Мемфиса, Иные — могущественные существа, служащие народу кош. На Сайберии собы ничего не знают о пределах способностей Иных, поэтому она воспринимала происходящее без всяких сомнений.

— Наши мысли — это колебания мозговых импульсов, — внезапно пояснила Криста. — Иные сверхчувствительны к этим колебаниям, поэтому они способны прочитать мысли обычных кош или соб. Но их можно обмануть, как некоторые умудряются обмануть детектор лжи, научившись верить в собственное враньё. Однако контролировать мысли — та ещё задача, ни одно живое существо не способно удерживать естественную защиту продолжительное время. Рано или поздно колебания мысли получится уловить. Вот только сейчас наши Иные не смогли получить никаких колебаний, а это невозможно, ведь мозг работает, даже когда мы спим. Значит что-то защищает их извне от чтения мыслей, какой-то механизм. Сейчас старейшие жрицы и Иные пытаются понять, как можно обойти эту защиту.

Пока Криста рассказывала всё это, она выглядела не как жрица и мастерица боевых искусств, а как настоящая учёная. Сколько же талантов у этой кошки? Одно Татьяна могла сказать точно — учительница из неё прекрасная. Объясняет всегда доходчиво.

— А что если они просто отупели, и теперь в их мозгах не рождается никакой мысли? — полюбопытствовал Емельян.

Татьяна тут же толкнула его в бок. Джордж тихо посмеялся:

— Интересное замечание! Вполне логично.

— Тогда они не смогли бы совершить столь сложное нападение… — начала рассуждать Татьяна. — Слушай, Джордж, а ты говорил, что Диана подчинила себе этих хеме и теперь управляет ими. Может, поэтому мысли их и не читаются?

— Да, она их подчинила, — кивнул он. — Но мысли, пусть и навязанные, в их головёшках всё-таки должны быть. Жрицы правы, она смогла их как-то защитить. Но как — я вот ума не приложу.

Все замолчали. Разговоры, звучавшие с соседних рядов, тоже прервались. Внимание зала привлекло свечение обелиска, которое, кажется, разгоралось с ещё большей силой. Жрицы заставили хеме подняться и пройти к нему. Скованные цепями, они скучковались в бесформенную толпу.

Свет лучами потянулся от обелиска к трём Иным. Каждый из них поднял вверх правую ладонь.

— Иные пытаются снять защиту… — прошептала Криста.

Татьяна не могла отвести взгляд от этого зрелища. Как будто шоу иллюзий. Может, ладонях Иных встроены зеркала или призмы, способные отражать свет? Но нет, на них были надеты совершенно обыкновенные тканевые перчатки. Магия какая-то, да и только!

Иные направили руками свет на толпу хеме, и все хеме повалились с ног на пол, будто лишились сознания. Устоял только один из них — тот самый, что несколько раз нападал на Татьяну и постоянно звал её «девчонка», как будто в это должно быть обидно.

Жрицы тут же подбежали к упавшим хеме. Одна из них объявила:

— Они уснули.

Все, кроме того самого хеме, с которым сражалась Татьяна! Вот так совпадение.

2

Несчастный хеме стоял один и растеряно крутил шарообразными глазами.

— Уведите их, — сказала старейшая жрица, — оставьте только этого юношу.

Его освободили от цепей, но тут же сковали новыми. Большинство жриц принялись уносить заснувших хеме, так что зал заметно опустел. Две жрицы крепко держали единственного оставшегося подсудимого хеме, а тот брыкался и невнятно ругался, дёргая длинным языком.

— Вы все за это заплатите! — кричал он. — Особенно ты, девчонка!

«Да ты совсем на мне помешался», — подумала Татьяна, недовольно прижав уши.

— У нас получилось прочитать его мысли, — объявил один из «взрослых» Иных.

Его голос был таким же искусственным и механическим, как у Санни.

— Этого хеме зовут Цинь, и он не думает ни о чём, кроме мести Татьяне Мясницкой.

Все оставшиеся в зале Иные и жрицы посмотрели на Татьяну, а та лишь развела лапами. Потом Циня, несколько раз пытались допросить. Спрашивали о том, куда полетела Диана, какие у неё планы, как она смогла «поработить» целый народ хеме, сколько у неё солдат, какие технологии использует… Все эти вопросы остались без ответа, переговоры ни к чему не привели. Как сказали Иные — он действительно не думал ни о чём, кроме как о мести Татьяне.