– Вы, Дмитрий Федорович, социалист! – прыснул в кулак Шубин. – Мир хижинам, война дворцам, так что ли понимать?

– Придумаете тоже, Иван Лукич! Я вам тут байку сказываю, чтобы повеселить, а вы на политику переводите… Нету в том никакого социализма. Почтальону я врезал по морде, потому что адресата перепутал, но выгонять со службы не стал – хотя и свинья, но детей у него трое, кто кормить будет?! А княгине дал совет впредь для любовной переписки использовать лишь надежных посыльных, чтобы больше конфузов не случалось. А то находятся клеветники, фельетоны пишут про утерянные по дороге бандерольки и прочую напраслину на почту российскую возводят…

Мармеладов, до того сидевший в задумчивости, громко хлопнул ладонью по столу. Половой метнулся на привычный зов, но его отослали прочь.

– Вот оно! – горячо зашептал сыщик, и почтмейстер в очередной раз убедился, что его друга расследование загадок наполняет азартом, как самого Митю скачки на ипподроме. – Посыльный!

Шубин вскрикнул от неожиданности, но потом, обретая робкую надежду и опасаясь ее спугнуть, переспросил:

– Посыльный?

– Да! Не помните? Привратник Харитон упоминал юношу из лавки, который носит вино актеру. А если он к тому же записки любовницам Столетова передает, свидания назначает? Должен быть доверительный человек, это ты правильно говоришь. Актер через него может и с бомбистами связь иметь.

Митя при последних словах расправил плечи и выпятил грудь, хоть орден вешай, но в глазах его посверкивало беспокойство.

– А разве этот твой… Порох… Разве не запретил нам это дело расследовать? Еще и трех часов не прошло, а ты уже нарушаешь…

– Порох из Охранного отделения, потому для него важнее бомбистов взять, живыми или мертвыми. Не исключаю, что Илья Петрович прикажет их всех перестрелять в момент задержания, а после доложит в Петербурге, что угроза устранена. Деньги из сберкассы он искать не станет, так что помочь г-ну Шубину можем только мы.

Не успел он договорить, как распахнулась входная дверь и на пороге появился городовой Кашкин. Громко шмыгая носом, – дождливая ночь давала о себе знать, – повертел головой и бросился к столику.

– Г-н Мармеладов! Слава Богу, а то битый час вас ищу. На квартире справился, служанка сказала. что вы, вероятно, обедаете в трактире. А их в округе тьма, пока все объедешь… Велено доставить. Срочно! Поедемте, у меня коляска.

– Мы с тобой, – заявил Митя.

– Не велено! Илья Петрович строго наказал, чтобы только г-н Мармеладов.

– Все одно поеду следом, – почтмейстер с решительным видом надевал шинель. – Эй, народ, у кого кони порезвее, чтоб от полицейских не отстать?

Сразу несколько извозчиков, закончивших трапезу, встали из-за столов. Тот, что ближе всех, подмигнул:

– За веселую байку, что ты поведал, барин, мы расстараемся. Так повезем, что еще раньше казенных прискачем!

Кашкин почесал затылок под фуражкой и сдался.

– Только вы уж поспешайте, дело срочное…

– А что стряслось-то? – вопрос этот задал Мармеладов, хотя вертелся он на языке у всех присутствующих.

Городовой затянул было привычное «не велено», но увидев жадный интерес публики, сдался.

– Полковник приказал доставить на допрос артиста Столетова. Приехали забирать, а он мертвый!

Шубин, не желая оставаться в стороне от разговора, решил козырнуть осведомленностью:

– Это хмельные шиши. Михаил Ардалионович каждый вечер напивается до полного бесчувствия. Не беда, к утру проспится.

– Не то, – перебил полицейский. – На этот раз совсем мертвый. Бомба у него в квартире взорвалась. Всамделишная!

Кучер только-только закричал лошадкам «Стой, стой, тпру!», а Митя уже выпрыгнул из коляски. На секунду позже соскочил и Мармеладов. Городовой же не спешил, помогая выйти из экипажа г-ну Шубину, которого это приключение состарило раньше времени годков на десять. А куда спешить? Порох все едино осерчает, что долго вез. Пусть сперва прокричится на господ, пар выпустит.

То, что полковник не в духе, стало понятно издалека. Еще проходя с бульвара во двор, через решетчатые ворота, услышали они фирменное «Что?», по обыкновению растянутое в «Шта-а-а?» Распекал Илья Петрович сразу всех: ленивых полицейских, суетливого привратника, досужих соседей, – каждому досталось, никого не забыл.

– А, вот и вы! – в гневе прокричал он, увидев вновь прибывших и тут же переключился на официальный тон. – Харитон, эти люди приходили к г-ну Столетову незадолго до взрыва?

– Точно так-с! – слуга испуганно моргал и щурился.

Порох сделал пару шагов в направлении Мармеладова, но передумал и махнул рукой:

– Этого под арест. Будет сопротивляться – вяжите. Остальных выдворить с места происшествия!

Городовых во дворе собралось много, они были вооружены саблями, а кое-кто и револьверами, но Митя все равно кинулся на защиту приятеля. Безуспешно, правда, только пуговицы с шинели оборвали. Вытолкали его со двора вместе с безобидным Шубиным, заперли ворота на замок. Зачерпнув горстью снег и приложив к шишке на лбу, почтмейстер кричал с улицы: «До канцлера дойду, если надо, то и до самого императора, а произвола не допущу!» не осознавая, что почти дословно повторяет выступление артиста Столетова. Зеваки сбивались в кучу на некотором отдалении от «бешеного барина».

Арестованный был на редкость спокоен, стоял между двух карауливших его крепких лбов и осматривал окна квартиры актера. Вернее сказать то, что от них осталось. Взрыв бомбы разорвал стену здания с такой легкостью, словно это была бумажная афиша. Трещины пошли вправо и вниз, а в соседних квартирах разбились стекла. Хорошо, что другие жильцы из этого крыла выехали, жертв могло быть и больше: взрыв пробил потолок и нанес повреждения квартире сверху, а может статься, и нижней. Обломки кровати и лоскуты бархатной шторы разлетелись по двору, как конфетти из хлопушки. Больше всего было жаль, почему-то золотых журавлей на кувшинах, все они разбились вдребезги, сыщику на секунду померещилось, что он слышит их жалобное курлы-курлы…

– Замечтались, г-н бывший студент? О новом порядке, смею предположить? – Порох всеми своими морщинами выражал презрение. – Понимаю-с. Идея стать сверхчеловеком вас не оставила и вы связались с теми, кто помогает ее реализовать. С бомбистами. Но чем же вам артист не угодил?

Мармеладов изобразил ответную гримасу и произнес не менее насмешливым голосом:

– Вот так, с ходу, могу предложить одну версию. Например, мы с Митей и финансистом Шубиным решили сымитировать ограбление, наняли актера для участия, а потом не поделили деньги… Скажем, г-н Столетов потребовал увеличить гонорар, иначе грозил сдать полиции сообщников со всеми потрохами. Оно, конечно, могли бы и заплатить, да слишком жадным я оказался. Вот и взорвал бедолагу, чтобы не проболтался.

Порох опешил.

– Это шта-а-а… Вы с повинной опять?

Сыщик рассмеялся, звонко и ребячливо. Но видя, как разливается злоба в глазах следователя, примирительно поднял руки.

– Полноте, Илья Петрович! Вы и сами не верите в мою причастность к взрыву или в тесные связи с метателями бомб. Иначе послали бы за мной не Кашкина, а жандармов, и велели бы им сразу заковать меня в кандалы да свезти в холодную… Давайте начистоту: вы приехали в Москву с одной лишь целью – арестовать сына артиста Столетова.

Отвисшая челюсть долго не позволяла полковнику сказать что-то внятное. Овладев собой, он все же сумел выдавить:

– Как… Откуда вам известно?

Довольный произведенным впечатлением, Мармеладов повторил следователю свои недавние выводы, добавив пару новых умозаключений:

– Меня озадачило ваше участие в этом деле, многослойном, как капустный кочан. Пришлось отбрасывать лист за листом. Ограбление сберегательной кассы – не ваш уровень. Да, сумма украдена приличная, но с поимкой преступника справились бы и здешние топтуны. Тайная полиция, бесспорно, заинтересовалась бы бомбой, упомянутой в донесении, но в Москву могли отправить и обыкновенного следователя. И вдруг приезжаете вы, особо важный полковник, причем спешно, на самом быстром поезде. Жертвуя комфортом, здоровым сном, а также тревожа супругу поспешным отбытием…