– А он в этом коробе пронёс бомбу, – негромко сказал Мармеладов.

– Шта-а? – еще один кот полетел с лавки на пол, остальные поспешили отползти подальше от взбешенного полковника. – Да чтоб тебя перевернуло! А это вы как вычислили?

– Простое умозаключение. Вы приехали ловить бомбистов и вряд ли станете допрашивать кого-то среди ночи, если в этом деле не фигурирует бомба. Далее, по вашим словам, плотников всегда было четверо, но допрашивали одного. Где остальные? Или погибли, или в больнице в беспамятстве. Стало быть, взрыв получился мощный.

Половой, который принес три чашки чаю, услышав слово «взрыв» вздрогнул и пролил немного на скатерть. Порох рыкнул на него, срывая злость.

– Много жертв? – сочувственно спросил Митя.

– Тридцать человек убитыми, ещё полсотни в лазарете. Бомбисты все рассчитали. Плотники трудились на первом этаже, а аккурат над ними – столовая. Как раз юнкеров завели обедать, расселись они, чуть подурачились, отнимая друг у друга горбушки. Молодо-зелено, – скрипнул зубами полковник. – А внизу – бомба в коробе. Этот селиванов «племянник» без четверти двенадцать говорит: «Побегу до булочника. Ситного всем принесу. С изюмом». Кто же от такого откажется?! Ермолай, плотник, которого я допрашивал, с ним вызвался идти. Отстал у выхода, чтобы прикурить цыгарку у часового. Потому и выжил. А от остальных артельщиков и ошметков не нашли.

Вспомнив о папиросах, Порох достал портсигар и закурил. Коты с громким мявом перешли на другую половину чайной комнаты, подальше от противного дыма. Остался лишь тот, что лежал у Мити на коленях, но и он порывался сбежать.

– Но если «племянник» плотника ушел загодя, то кто взорвал бомбу? – спросил Мармеладов.

Порох зыркнул на него из-под бровей.

– Все-таки есть то, чего вы не знаете, а, Родион Романович? Бомба в ящике была особенная. С часами. Это мы уже потом установили, разыскав среди завалов обгоревшие шестеренки. Ровно в полдень бабахнула, секунда в секунду…

Кот, что лежал на коленях почтмейстера, вывернулся и утопал к остальной пушистой компании в дальнем углу. Митя попытался стряхнуть шерсть с черных штанов, – впрочем, безуспешно, – взял чашку и стал пить, шумно прихлебывая.

– Ух ты! Какой горячий чай, – он фыркнул, как недавний кот. – А что же тот артельщик… Спиридон?

– Селиван, – подсказал сыщик.

– Точно, Селиван. Он что же, в сговоре с бомбистами? Нарочно на работу не вышел?

– Мертвым нашли, – полковник затянулся папиросой и выпустил дым через ноздри. – Кто-то ночью проник в его каморку и голову проломил. А короб с резным верхом забрал, чтобы остальные артельщики приняли подменыша без лишних сомнений.

– Вы сказали: «проломил», – уточнил Мармеладов, морщась на дым. – Проломил или раздавил?

Следователь задумался, восстанавливая перед мысленным взором мрачную картину, увиденную вчера на месте преступления.

– Ну, скорее второе. Да, определенно раздавили, с двух сторон. А что?

– У Бойчука в ячейке есть бандит по кличке Хруст. Говорят, он как раз таким образом людей и убивает – давит, пока череп не хрустнет.

Порох с минуту разглядывал сыщика.

– Говорят? Хм-м… Говорят, значит. Выходит, у вас есть осведомители из числа бомбистов?

– И у вас тоже, Илья Петрович.

– Не понимаю ваших намеков.

Мармеладов склонился над столом, едва не коснувшись подбородком чашек, и понизил голос:

– Лукавите, ваше высокородие. Давеча сетовали, что агентов к бомбистам внедрить не удаётся. Но я уверен, что свой человек в ячейке Бойчука у вас имеется.

– Остроумная теория… И кто же это по-вашему?

– Тот, что ходит с повязкой на глазу. Рауф, да? Башкирец? Ваш агент – моряк. Скорее всего, боцман. У них есть такая привычка, прятать один глаз под повязку. Удобно – спустился в трюм, а глаз привык к темноте и все видит. Но сухопутных людей сей факт ставит в тупик и даже слегка пугает. Раньше ваших агентов Бойчук вычислял легко, поскольку все они имели отношение к охранке, за ними тянулся четкий след, да и повадки у ваших шпиков похожие. Приметные. А флотский человек ведет себя иначе. Не по-жандармски. Это вы ловко придумали.

– Это не я придумал, а г-н N, – отрезал Порох. – Верит он в психологию…

– Но психология сработала! – сыщик встал и прошелся по чайной пружинистым шагом. – Приняли Рауфа в банду. Легенду ему состряпали чудесную. Про пытки в Шлиссельбурге – это, разумеется, выдумка. Но выдумка удачная, сразу появляется мотив – личная ненависть к мучителям. А как вы подстроили расправу над жандармами? Это ведь была проверка на вшивость, чтобы новичок кровью себя с бандой связал и жестокость продемонстрировал. Но при этом, никто из честных служак не должен был пострадать… Нет, не подсказывайте. Я начинаю понимать. Рауф заранее предупредил на какое отделение будет совершено нападение. Влез в окно с бомбой, сделал вид, что мордует штаб-офицера, а в это время все жандармы сбежали через черный ход. Далее ваш агент кинулся к сообщникам, которые остались снаружи – руки в крови, сам растрепанный. Рассказал байку про вспоротое брюхо и тут бомба рванула. В здании начался пожар, бомбисты не могли туда сунуться, но оставили дозорного. Час спустя тот вернулся и сказал: вынесли дюжину трупов. Наблюдал он издалека и в темноте, видел лишь окровавленные простыни. Но и этого оказалось достаточно. Так ваш засланец стал своим в банде. И никто не задумался, откуда в жандармском отделении на ночь глядя столько народу? Положим, двое дежурных. Ну, трое. Откуда дюжина?

– Не все же такие умные! – огрызнулся полковник.

Мармеладов продолжал вышагивать по залу, не обращая внимания на котов, пробегающих мимо, и трех городовых, топчущихся на пороге чайной.

– А вы жандармов из Петербурга той же ночью выслали, чтобы они потом не попались на глаза бомбистам и обман не вскрылся.

– Да. Кто в Воронеже служит, а кто и в Царицыне.

– Хорошо, что агент успел вам сообщить, на какое отделение нападут бандиты, – Митя допил свою чашку и принялся за нетронутый чай сыщика.

– Не успел, – ответил Порох. – Не могли мы рисковать. За Рауфом следили несколько глаз, отправлять весточку было опасно. Он и по сей день выходит на связь крайне редко, чтобы не вызывать подозрений Бойчука.

– Но как же… – опешил почтмейстер.

– Мы предупредили все жандармские отделения. Любой офицер был готов в считанные минуты вывести личный состав на улицу, как только появится наш агент и скажет пароль.

– А какой пароль? – полюбопытствовал Митя.

– «Илья Пророк».

– Скромненько, но со вкусом, – съязвил Мармеладов и тут же поспешил успокоить закипающего Пороха. – Вы может и не пророк, Илья Петрович, но сработали как тонкий стратег. Добились своего, Рауф принят в банду. Ну и как, приносит это плоды?

– По мере сил он сообщает о планах бомбистов, – уклончиво ответил полковник.

– Почему же вы не поставили Рауфу задачу всю банду опоить, повязать и сдать вам с потрохами?

– Потому что это лишь ячейка большой сети. Пусть и самая опасная, но одна. А нам нужно собрать всех заговорщиков и прихлопнуть разом. Поэтому основная задача нашего агента не геройствовать, а исподволь разузнать, где и когда сойдутся руководители всех ячеек.

– Стало быть, вы хотите захватить весь исполнительный комитет заговорщиков.

– Отрубать головы этой гидры бесполезно, на месте каждой уничтоженной ячейки тут же образуются две новые. Нужно пронзить сердце, тогда выйдет толк. Грядущей весной бомбисты хотят устроить совместную акцию устрашения, а прежде комитет соберется для обсуждения планов. На этой встрече мы смутьянов и ликвидируем.

Почтмейстер прикидывал что-то на пальцах, потом поднял глаза на Пороха.

– Что-то я не пойму. А как Рауф умудрился взорвать бомбу в жандармском отделении? Ее тоже завели на определенный час?

– Нет-с. Самая обычная метательная бомба, – полковник достал из портсигара очередную папиросу. – Гремучий студень в жестяном корпусе.

– Но кто же ее швырнул? – недоумевал Митя.