— Тушеная баранина по-ирландски и содовый хлеб? Ты меня балуешь, — сказал Седрик с усмешкой, входя в комнату и покачивая Итана на руках.

И Лиам, и Нил оживились.

Ирландцы.

Направляясь к обеденному столу, мы все расселись вокруг, пока Эвелин подавала нам ужин. Она казалась довольно бодрой.

— Эвелин, ты что-то приняла? — Я спросила ее.

— Разве я не могу приготовить еду для своих мальчиков? — Она сердито посмотрела на меня.

— Конечно, — одновременно ответили Нил, Седрик и Лиам.

Иисус, блядь, это было так, как будто она захватила их мозги. Это почти заставило меня захотеть готовить… почти, но не по-настоящему.

Я протянула руку, чтобы взять кусочек хлеба, но Лиам остановил меня и странно посмотрел на свою мать.

— Сегодня первый понедельник июня.

— И что? — Спросила я.

— Это Lá Saoire i mí Mheitheamh. — Нил ухмыльнулся.

Что? За все мои исследования истории Ирландии я едва слышала об этом. Это был традиционный праздник, известный как понедельник Пятидесятницы или Июньский выходной. Но это было не так уж и важно… не так ли?

Эвелин улыбнулась.

— Я помню, как мы с вашим отцом повезли вас в Ирландию, чтобы отпраздновать. Учитывая всю эту глупость, которая творилась, нам показалось уместным отпраздновать. Я отправила Коралине рецепт, чтобы она и Деклан тоже могли его попробовать. Мы семья и люди, которые идут против нас… что ж, давайте оставим все как есть, — сказала Эвелин, и Седрик поцеловал ее в щеку.

Это казалось странно нормальным. Когда я посмотрела на Итана, который сидел в своем стульчике для кормления, я подумала, стану ли я однажды такой, как Эвелин… эта мысль заставила меня вздрогнуть. Я действительно надеялась, что я лучше Эвелин. Эта материнская забота была как обоюдоострый меч. Я чувствовала необходимость быть мягкой рядом с Итаном, но ощущение этой мягкости заставляло меня чувствовать себя… на грани.

Смогу ли я когда-нибудь разобраться во всей этой штуке с балансом? Смогу ли я понять, как быть Кровавой Мелоди, все еще будучи в состоянии приготовить ужин для Итана и его будущей жены или подруги? Но я была выше своего разумения. Мне нужно было не только убедиться, что Птицелов исчезнет навсегда, но и что эта ситуация никогда не повторится.

Словно прочитав мои мысли, Лиам положил руку мне на бедро. Наклонившись ко мне, он прошептал:

— Хотя бы на мгновение перестань думать об Птицелове. Он получит свое.

Разве он уже не знал, что я никогда не перестану думать? С улыбкой я сосредоточилась на Седрике, когда он говорил о «старых добрых деньках»… И он даже не был таким уж старым, черт возьми! Но по тому, как он говорил, можно было подумать, что он жил в черно-белом фильме о гангстерах.

— К тому же твоя мать не могла отвести от меня взгляда! — Седрик заговорил между укусами.

— Это все твоя федора. Невозможно игнорировать мужчину в федоре. — Она рассмеялась, закатив на него глаза. Улыбнувшись Итану, она наклонилась над своей едой и спросила: — На День отца ты должен купить что-нибудь своему папе.

Должна ли я помочь ему с этим?

— И спрятать эту замечательную шевелюру? Богохульство, — хихикнул Лиам. — К тому же я, блядь…

— Лиам, — сказали мы с Эвелин одновременно.

— Папа. Папа. Па. — Итан рассмеялся, взмахнув руками.

Мы с Лиамом замерли.

— Вы все это слышали? — Нил ухмыльнулся.

— Скажи это снова, я думаю, твои мама и папа в шоке. — Седрик дал Итану поиграть со своими пальцами.

Итан улыбнулся, явно наслаждаясь вниманием.

— Папа. Папа!

Все мы, даже я, к моему собственному удивлению, зааплодировали. Лиам встал и взял его на руки, прежде чем поцеловать в пухлую щеку.

— Папаааааа! — Снова сказал Итан.

— Лучший подарок, который я когда-либо получал, — сказал Лиам, садясь обратно с Итаном на руках.

Почему я почувствовала внезапное отчаяние, что он не сказал «Мама»?

ГЛАВА 25

«Ты живешь только дважды: один раз, когда ты рождаешься, и один раз, когда смотришь смерти в лицо».

— Ян Флеминг

ЛИАМ

Это был мой план, и я хотел, чтобы он был идеальным. Я чувствовал прохладу бокала с бренди, уютно разместившегося в моей руке. Я смотрел в окно нашего кабинета, и с нашей позиции я мог видеть капитолий, город на холме, все, что было хорошего в Америке, было заполнено только змеями и крысами.

— Он говорит, — сказала Мел, опускаясь в кресло за столом.

Повернувшись, она увеличила громкость. Изображение Авиана заполнило экран, когда он стоял перед трибуной с высоко поднятой и гордой головой.

Ненадолго, ублюдок.

— Дамы и господа, спасибо, что пришли. Как я сказал на прошлой пресс-конференции, внутреннее расследование все еще проводится. Но я действительно хочу, чтобы нация была уверена, что ФБР отстраняет от работы любого, кто не соответствует стандартам нашего ведомства. За последние несколько недель у нас было множество арестов, в том числе известных наркобаронов и мелких боссов.

Наши гребаные наркотики.

— Агент Ребекка Пирс не пропала без вести, как ходили слухи ранее, в настоящее время находится в отпуске из-за полученной травмы, и, к сожалению, она не будет приглашена для допроса еще несколько недель…

— Сейчас, — сказала Мел с усмешкой.

— Последние новости, — сообщил ведущий новостей, когда экран оторвался от Авиана. — В течение часа мы получили видеозапись от группы под названием Рспав, Республиканские солдаты против американского варварства с пропавшим агентом ФБР Ребеккой Пирс. Мы предупреждаем наших зрителей, что видео содержит материал, запрещённые для детей.

Канал переключился на наше маленькое домашнее видео, и я позволил ухмылке расползтись по моему лицу. Ребекка Пирс сидела на коленях перед красным флагом Рспав; ее темные волосы были спутаны, и на ней не было ничего, кроме старых лохмотьев. Когда камера сфокусировалась на ее лице, мы увидели, что оно было испачкано грязью и слезами. Внезапно пара рук поднесла к объективу свежую газету. Двое мужчин, чьи ноги были единственным видимым свидетельством их присутствия, были замечены приставившими AR-15 к ее голове.

— Моя имя… Ребекка Пирс, я родилась в Куантико, штат Вирджиния… и провела… последние десять лет, работая… в отделе киберпреступности Федерального бюро расследований. Несколько недель назад…Меня захватили террористы…

В тот момент, когда она произнесла это слово, один из мужчин ударил ее прикладом своей винтовки. Она тихо вскрикнула, падая вперед, а другой мужчина протянул руку в перчатке и поставил ее обратно на колени.

— Я была захвачена… группой революционеров; Рспав…Они устали… от лицемерного поведения нашего… правительства в этой стране. Они устали от лжи… и сокрытия. Они пытались… связаться с директором……Авианом Доерсом и другими агентами, но все их законные просьбы были… проигнорированы, высмеяны и отодвинуты в сторону…Теперь они знают, что не могут бороться со злом добром, а только с помощью еще большего зла… и они не остановятся, пока не уйдет в отставку не только директор… ФБР, но и президент, — запинаясь, пробормотала она.

Во время этих слов я посмотрел на Мел, но она только усмехнулась в ответ. Я не знал, что мы хотели ухода президента, особенно после того, как мы потратили миллионы, чтобы привести его к власти.

Включилась измененная запись голоса.

— Пришло время людям выступить. Пришло время людям дать отпор. Пришло время людям стать республиканскими солдатами против американского варварства. Если нет, мы поступим так, как поступали наши предки, и объявим войну. Если вы услышите грохот поблизости или увидите облако дыма над горизонтом, примите это как доказательство наших намерений. Мы просим вас, господин президент и господин директор, уйти в отставку, иначе кровь многих невинных жертв будет на ваших руках. — И с этими словами видеотрансляция была прервана, и трансляция Авиана была еще раз показана с комментариями репортера.

Он стоял на трибуне с каменным выражением лица, пока его агенты посвящали его в последние события. Когда они отступили назад, он повернулся и уставился в камеру с такой напряженностью, что она заставила бы вздрогнуть даже меня, если бы я был слабаком. Затем он ушел, не ответив ни на один из вопросов, которыми его забросали репортеры.