— Оливия. — Он схватил меня за плечо. — Ты не змея в саду. Ты змея в яме, полной змей. И пока это продолжается, было приятно не беспокоиться о том, что Лиам дышит мне в затылок.

— Что ты хочешь сказать? — Прошептала я.

Он поцеловал меня в макушку, когда встретился со мной взглядом в зеркале.

— Я понятия не имею. Я просто не хочу, чтобы ты когда-нибудь думала, что я тебя подвел.

— Ты никогда не смог бы. — Я была той, кто подвела его… Он возненавидит меня. Но я не могу позволить Кровавой Мел победить. У нее было все, она получила все. Она не могла получить все это целиком. Я застряла, пути назад не было, и мне предстояло умереть либо от рук Птицелова, либо от рук Мел. По крайней мере, с Птицеловом был шанс, что я не буду страдать.

Он не хотел контролировать торговлю наркотиками или избавиться от них.

Он сказал, что проблема не в наркоманах, а в дилерах. Наркоманам было все равно, где они получат следующую дозу. Как глава ФБР, он не хотел, чтобы по всей стране вспыхивали войны с наркотиками за контроль. Если бы Мел и Лиама свергли, остался бы вакуум власти, который был бы идеальным местом для нас с Нилом, чтобы наверстать упущенное. Я знала, что Нил хотел этого, он просто не знал, как это получить.

Чувствуя уверенность, я прижалась к нему.

— Я люблю тебя, Нил.

— Ну, я хорошо выгляжу. — Он поцеловал меня в макушку, прежде чем ответить на звонок.

Они все думали, что я была одержима Итаном, и часть меня была таковой; мы с ним сблизились. Он смотрел на меня своими ярко-зелеными глазами, и это просто трогало мою душу.

Мел просто ревновала. Она была виновата в этой ситуации, а не я.

Она была просто головорезкой, одетой в Prada. Я была первой дочерью. Я была Оливией Коулмен-Каллахан. Пока они беспокоились обо мне с Итаном, я собирался сделать все, что в моих силах, чтобы их уничтожить.

Они были змеями, и я тоже. И я сделаю все необходимое, чтобы получить все, на что я имею право.

Все должно было получиться. Это было справедливо. У них был свой шанс, теперь настала моя очередь.

— Оливия! — Нил схватил меня за руку и разжал мой кулак. Я видела кровь, которую сам себе пустила. Я ничего не почувствовала.

Первая пролитая кровь войны.

— Оливия, ты действительно начинаешь меня беспокоить.

— У меня острые ногти, детка. Серьезно, не беспокойся об этом. — Я провела своей неповрежденной рукой по его щеке. — Я в порядке. Я приберусь здесь, а потом мы сможем отправиться в путь.

— Мне спрятать бритвы? — Он наполовину пошутил, испытывая меня.

— Засранец, — пробормотала я, шлепая его по руке.

— Вот моя хорошая девочка, — он насмешливо назвал меня так, как обычно называл мой отец.

Я была хорошей девочкой. Теперь я испорченный товар, но это все равно лучше, чем быть Мел.

Верно?

ГЛАВА 9

«И ко всему этому добавьте любовь, которая объединяет все в одно совершенное единство».

— Колоссянам 3:14

ЛИАМ

Она разыграла меня.

Она не хочет развода, я знаю, что не хочет.

Я хотел разозлиться на нее. Я не мог вернуть последние 5 месяцев, и все же, как я ни старался, я не мог собраться с силами, чтобы продолжать бороться. Я выкинул ее из головы… И это было то, чего она хотела. Прошло два дня, и я не мог быть рядом с ней без желания погрузиться в нее. Мы не разговаривали друг с другом; все, что мы делали, это просматривали каждую сделку за те пять месяцев, что нас не было. Мы не были удивлены, что потеряли деньги, но это не означало, что мы собирались смириться с этим. Нам предстояло проделать так много работы, и, кроме того, Птицелов был наковальней, нависающей над нашими головами в ожидании, что она нас раздавит нас.

Войдя в нашу комнату, я остановился. Насколько мне известно, она заходила сюда только для того, чтобы принять ванну и переодеться перед уходом. Она спала по ночам в углу комнаты Итана. Было не мало случаев, когда мне хотелось взять ее на руки и отнести в постель. Но вместо этого я удовлетворился тем, что сел напротив нее. Теперь она сидела в центре нашей кровати, с Итаном между ее ног. Она выглядела такой расслабленной в своих шортах и шелковом топе, читая то, что выглядело как документы, связанные с работой.

Услышав, как я вошел, она подняла глаза и уставилась на меня. Сняв пиджак, галстук и туфли, я подошел к своей половине кровати и наклонился, чтобы поцеловать Итана в голову. Он шлепнул меня по лицу своими маленькими ладошками, как бы говоря: Оставь меня в покое, мне надо сосредоточиться. Он пытался вставить квадратный колышек в круглую прорезь. Пошевелив его рукой, я попытался помочь ему вставить квадратик в квадратную прорезь. Он уставился на нее на мгновение, а затем на меня. Нахмурившись, он взял квадрат и еще раз попытался вписать его в круг.

— Он упрямый. Интересно в кого? — Тихо пробормотала Мел.

Я ухмыльнулся, взглянув на нее снизу вверх.

— В нас? А это значит, что мы будем в полной заднице, когда он подрастёт.

— Тогда я никогда не позволю ему вырасти, — ответила она, и на ее губах заиграла легкая улыбка.

Я думаю, что мой отец говорил обо мне также.

На мгновение мы погрузились в тишину, и я боролся с желанием прижать их обоих к себе и просто уснуть. Это был долгий день.

Должен ли я что-то сказать? Я не хотел ругаться. По крайней мере, не перед Итаном.

— Коралина дала мне очень длинный список тех, кто придет для интервью завтра, — сказала она мне, протягивая листок бумаги.

— Боже милостивый. — Кто только завтра не приедет. — Они прислали список вопросов?

Она кивнула.

— Они прислали, но это полное дерь…

Остановившись, она уставилась на Итана, который поднял на нее глаза.

— Они прислали, но это всего лишь прикрытие. Никто не будет придерживаться оговоренного перечня.

Усмехнувшись, я проглотил свой ответ, когда она уставилась на меня. Никаких ругательств. Понял.

— Тогда какова наша легенда? — Спросил я ее, проводя рукой по мягким, как перышко, волосам Итана. Я не уверен, смогли бы мы завести этот разговор, если бы его здесь не было. Он успокаивал нас обоих и очень веселил.

— Ты все это время знал, где я была, и оставался в тюрьме, чтобы защитить нашу семью. Я не могу подробно рассказывать о расследовании по соображениям национальной безопасности, но я расскажу о том, как ужасно я себя чувствовала и как мне было страшно… Что-то в этом роде. Я также позвонила президенту Коулмену, чтобы он подтвердил нашу историю.

Я ждал вспышки гнева. Удивительно, но этого не произошло.

— Хорошо.

— Хорошо? — устало спросила она меня.

— Это твоя история, Мел. Ты спланировала все, и я верю, что она сработает. — Потому что в девяти случаях из десяти так и было.

— Нам также нужно обсудить бизнес, — сказал я, откидываясь на спинку, и потянулся за папкой на прикроватном столике.

— Давай.

— Прежде чем мы начнем, мне нужно, чтобы ты была на сто процентов честна со мной, Мелоди, — сказал я, садясь. Ее челюсть сжалась, и она уставилась на меня, как будто знала, о чем я собираюсь спросить. — Спрос на кокаин снова растет, и пока… — Я колебался, не зная, как подойти к этой теме. Я ненавидел то, какими недоверительными были отношения между нами в последнее время.

— Просто скажи это, Лиам.

— То, что с тобой случилось…повлияет ли это на нашу работу? Если так, я могу взять управление на себя.

— Я рада, что ты спросил, поэтому я могу ответить на этот вопрос раз и навсегда, — она нахмурилась: — Я не наркоманка. Я не ущербная. Я пережила тяжелую ломку. Это было больно, и у меня нет никакого желания проходить через это снова.

— У большинства людей нет такого выбора, — прошептал я.

— Ну, я не такая, как большинство людей, — огрызнулась она на меня. — Если бы они заботились о ком-то или о чем-то, я имею в виду, если бы они действительно заботились так же сильно, как я, они бы остановились. Это не твоя, моя или чья-либо еще вина, что они этого не делают. Я не испытываю к ним никакой симпатии. Мы поставляем продукцию, и что бы ни случилось после того, как она покинет наш завод, это не в нашей власти. Я ответила на твой вопрос?