— Я сейчас перед судом? Потому что, если это так, мне полагается адвокат. — Я откинулся на спинку стула и расслабил плечи.

Она сделала глубокий вдох, прежде чем тоже откинулась назад.

— Прекрасно. Не хотели бы вы объяснить, почему вы находитесь в моем заведении? Или, еще лучше, почему вы побывали в трех окружных тюрьмах за последние четыре месяца?

— Я бы предпочел этого не делать.

— Хватит, умник, или ты отправишься в яму! — рявкнул мужчина позади, схватив меня за плечо.

Я взглянул на его волосатую руку, прежде чем повернуться к ней.

— Очевидно, я не очень хорош в общении с людьми… Если вы хотите большего, может быть, вам стоит им позвонить. Или еще лучше, почитайте мое досье, в конце концов, оно прямо здесь, в центре вашего стола.

— Я предельно ясно выражусь: если в течение следующих двадцати дней вы будете вести себя каким-либо образом или скажете что-либо, что поставит под угрозу жизни моих сотрудников, я лично позабочусь о том, чтобы вас отправили в самую суровую тюрьму строгого режима в штате после того, как вас признают виновным… и поверьте мне, вы будете признаны виновным с тем количеством доказательств, которые продолжают падать на вас с неба. Вы понимаете меня?

Она почти заставила меня захотеть смеяться. Предполагалось, что она будет устрашающей?

— Да, мэм, — я ухмыльнулся, заставив ее бровь дернуться. — И это будет все?

Она кивнула, и двое охранников снова положили руки мне на плечи, подавая знак подняться.

Сделав это, я обернулся в последний раз, чтобы обратиться к ней.

— Мне понадобятся написанные от руки извинения после того, как это закончится, Начальник.

— Ваша самоуверенность, возможно, очаровательна на первый взгляд. Но здесь у вас из-за этого будут неприятности, мистер Каллахан. Приятного обеда, — бросила она, когда дверь открылась.

Я вряд ли мог назвать дерьмом то, что они заставили нас съесть на ланч, но я ничего не сказал, когда мы направились к столовой. В этом месте не было ничего особенного, просто сталь, кирпич и оранжевые комбинезоны. Смотреть было не на что, и ничего заслуживающего внимания. Я был самым волнующим человеком, вошедшим в здание со времен Аль Капоне. Офицеры захихикали, снимая с меня цепи, как только мы достигли двойных красных дверей.

— Я надеюсь, что это место соответствует твоим стандартам, Каллахан. Потому что лучше лучше уже не будет, — сказал он, когда я прикусил язык, чтобы не заговорить.

Не говоря больше ни слова, я направился к пустому столику в дальнем углу. Однако, прежде чем я смог пройти даже половину коридора, передо мной встали двое мужчин с татуировками на руках и шеях.

— Ты не пройдешь здесь, — рявкнул лысый, покрытый татуировками, с сильным чикагским акцентом. Мужчины за его столом скрестили руки на груди, изо всех сил пытаясь запугать меня.

Другой мужчина сделал шаг вперед.

— Или, по крайней мере, не заплатив пошлину.

— Неужели? И почему так?

Поигрывая мускулами, они ухмыльнулись.

— Послушай, ты, маленький сучок, это наш дом, тебе лучше перевестись, или нам, возможно, придется причинить тебе боль. Отряду спецназа потребуется в три минуты, чтобы появиться, парень, и за это время мы можем многое сделать.

Остальные члены команды встали, и тогда я заметил, что желе стоит на столе.

— Ты собираешься это есть?

Они захихикали.

— Парень, ты ебнутый на голову? Ты хочешь, блядь, умереть? Убирайся нахуй из нашей тюрьмы, пока мы не выбили из тебя дерьмо.

— Я уверен, что ты знаешь или слышал мое имя, — прошептал я, не отступая от него, — но ты не знаешь меня, и я уверен, что не захочешь узнать.

Они взглянули друг на друга, прежде чем расхохотаться, как гиены.

— Послушай, ты…

Прежде чем он смог вымолвить еще хоть слово, расплавленная и заостренная вилка вонзилась ему в шею.

Они ворвались так сильно и быстро, что я едва мог разглядеть их лица. Группа за столом была поднята со своих мест и втянута в драку, которая разразилась посреди кафетерия. В конце концов, нас не зря называли боевыми ирландцами. Это распространилось как чума в запертой комнате. Заражая все и вся. Когда я окинул взглядом комнату, я увидел, что даже те, кто не имел к этому никакого отношения, были втянуты и боролись за свои жизни, в то время как каждый мужчина, в котором была хотя бы половина капли ирландской крови, бил их.

— Эээ… — Лысый у моих ног закашлялся, когда его руки прикрыли глубокую колотую рану на шее.

— Это будут долгие три минуты. Ты должен был просто отпустить меня. — Нахмурившись, я сел за стол и взял чашку с красным желе.

Считая секунды до того, как отряд по борьбе с беспорядками, наконец, добрался до зала, я заметил, что на самом верхнем уровне стоит начальник тюрьмы Олден, скрестив руки на груди и свирепо глядя. Поднимая чашку за нее, я с улыбкой произнес тост, прежде чем приступить к делу.

— Все на пол! — заорал надзиратель, начиная растаскивать людей в стороны.

Я прикончил Желе и занял свое место на полу, даже не прерывая зрительного контакта с ней. Она будет учиться точно так же, как и все остальные. Она не владела этим местом…Я тут хозяин. Все, что мне было нужно, — это три дня в любой тюрьме. Первые два дня я сжег его дотла, а на третий день восстановил так, как посчитал нужным.

Если я собирался провести следующие двадцать дней в этой адской дыре, я собирался убедиться, что все они знали, кто я такой и что это значит, если они когда-нибудь перейдут мне дорогу. Я все еще был чертовым Каллаханом, за решеткой или нет.

ДЕНЬ 2

— Ты не преувеличивал, когда сказал, что у тебя проблемы с общением. Этот бунт был из-за тебя, — сказал надзиратель возле двери.

Я сердито посмотрел на нее.

— Кто-нибудь сказал, что из-за меня?

— Это моя тюрьма, Каллахан.

— Те, кому нужно заявить о чем-то как о своей собственности, на самом деле этим не владеют. Если онс действительно принадлежал вам, то это само собой разумеется, Начальник.

Ее глаза ястреба сузились, глядя на меня.

— Твоя мать была здесь, чтобы увидеть тебя. К сожалению, из-за твоей вчерашней выходки мы оказались под карантином. Она даже принесла фотографии, симпатичный у тебя мальчик, но преступникам это запрещено. Детская порнография — это контрабанда.

Я вскочил на ноги и бросился к двери.

— Что, черт возьми, чего ты пытаешься добиться?

— Вот этого гнева. Мы знаем, что ты убийца, но к какому типу монстров ты относишься? Я постоянно вижу таких людей, как ты, и количество тьмы в твоих глазах такое же. Как я уже сказала, это место принадлежит мне.

Успокойся Лиама. Сохраняй спокойствие. Никаких эмоций. Никакого страха.

Я прислонился к двери.

— Вы никогда раньше не встречали такого человека, как я, Начальник, и я с радостью докажу вам это.

— Приятного вам дня, мистер Каллахан, завтра мы вас выпустим, — прошипела она, отворачиваясь от меня.

Охранник изо всех сил протолкнул мой поднос с едой через щель, когда я отступил назад, уронив его на пол… Там даже не было желе

Сжав кулак, я уставился в окно, пытаясь не думать о ней. Я хотел выкинуть ее из своей гребаной головы!

— Черт бы тебя побрал, Мел.

ДЕНЬ 3

Оглядывая двор, я наблюдал, как они проходят мимо меня. Никто не встретился со мной взглядом, они просто пинали камни на земле, проходя мимо. Все они держались в стороне, и небольшая группа ирландцев, тех, кого не отправили в одиночную камеру, стояла не так далеко от меня, прислонившись к стене. Я собирался выбраться отсюда, и когда я это сделаю, последнее, в чем я нуждался, это в том, чтобы полиция пыталась установить связи. Они знали это. Или, по крайней мере, я думал, что знали, пока один из них не подошел.

— Мистер Каллахан.

— Да, О'Коннор? — Спросил я крупного мужчину с рыжими волосами и усами.

— Мы убрали четверых. Но вчера потеряли одного.

— Отправь его имя моему брату. О его семье, как всегда, позаботятся.

— Мы знаем, сэр. Спасибо. Но есть кое-что еще, что вы должны знать.