Мы разводили костры и располагались в палатках. Мне нравилось ходить в походы, и я перенял несколько новых приемов выживания у Эмануэля.

Однажды он поранился. Я летел слишком быстро, и он пытался не отставать от меня. У него сгорела чешуя на левом боку, и он разбился у склона горы. Он целый день был без сознания.

Я чувствовал себя ужасно. Я мог исцелять себя и людей, но не мог использовать это на драконах. Я прикоснулась к его чешуе и пожалел, что не могу забрать у него боль.

В левом боку у меня появилось ощущение жжения. Моя плоть вскипела и покрылась волдырями. Я застонал и стиснул зубы, чтобы превозмочь боль. Это было мучительно.

Какого хрена?

Волдыри расползлись, и моя плоть почернела и разлагалась. Я закричал, и в глазах у меня потемнело.

Я проснулся в пруду вместе с Еленой. Мы были на нашей горе. Мои тревоги исчезли, и я поцеловал ее так же, как той ночью в ее комнате. Когда мы наконец оторвались друг от друга, она застенчиво рассмеялась.

Я нашел ее.

- Ты в порядке? - спросила она меня.

- Я более чем в порядке. - Мне показалось, что я могу мурлыкать.

- А что насчет Табиты?

- А что насчет нее?

- Ей это не понравится.

- Мне действительно все равно. - Я наклонился ближе для еще одного поцелуя.

Щебетали птицы, и пахло костром, на котором жарилось животное.

Она прервала поцелуй.

- Что?

- Кто-то близко. - Она хихикнула и снова заговорила, но не издала ни звука.

- Что, я тебя не слышу, - сказал я.

Она снова заговорила. Ничего.

- Елена? - спросил я, сбитый с толку.

Боль пронзила мой бок, и я поморщился. Когда я открыл глаза, то обнаружил Эмануэля в его человеческом обличье. Он готовил дикого кабана на вертеле над огнем. Реальность с ревом вернулась. Большой пустой поиск. Ничего. Она исчезла.

- Что случилось? - прохрипел я. Боль в боку все еще ощущалась, но была терпимой.

- Хотел бы я знать. Я проснулся без боли, но обнаружил тебя с огромным ожогом на левом боку. Не хочешь объяснить, как ты это сделал?

- Не знаю, - проворчал я, пытаясь подняться.

- Полегче, - подошел Эмануэль. - Твоя способность к исцелению удивительна, но происходит не так быстро.

- Подожди еще несколько часов. По крайней мере, теперь у нас есть хороший повод отдохнуть.

Он покачал головой.

- Как ты это сделал?

- Я правда не знаю. Это была моя вина, что ты обжегся, и я думал, что это должен был быть я. Я хотел этого, и это произошло.

Он фыркнул.

- Ты настоящий дракон, Блейк. Находишь лазейки во всем.

- Не во всем.

- Мы найдем ее. Но сначала тебе нужно вылечиться.

Я кивнул и снова лег. Я закрыл глаза, желая, чтобы мне снова приснилась Елена.

***

Мы продолжали поиски. От нее не осталось и следа. Когда мы разбивали лагерь, я практиковался, пытаясь услышать свое сердцебиение, пока Эмануэль отдыхал, это было необходимо ему для следующего поиска.

Я пытался, но ничего не слышал. Я не сдамся.

Поиски в Элму подходили к концу. Тот, кто ее похитил, должно быть, перевозил ее повсюду, но почему не было никаких требований?

Меня терзало еще одно беспокойство.

Эмануэль стал моим хорошим другом. Он любил Люциана, и то, что я сделал, разъедало меня изнутри. Никакая настоящая дружба не может выжить на лжи. Я должен был сказать ему, но не знал, как. Я боялся, что он перестанет помогать мне в поисках Елены, когда узнает правду.

Многие люди знали, что я был причиной смерти Люциана, знала вся школа.

***

Прошел месяц с тех пор, как Эмануэль начала поиски вместе со мной, а мы все еще не нашли ее следов.

Мы разбили лагерь недалеко от Академии, когда Эмануэль повернулся ко мне и сказал:

- Я так не могу, Блейк.

- Что?

- Ты с каждым днем становишься все тише. Я видел, что депрессия может сделать с драконами, и я не позволю этому случиться с тобой.

- Это не депрессия. - Я вздохнул.

- Тогда что тебя гложет?

- Мне нужно тебе кое-что сказать, но я знаю, что когда я это сделаю, ты меня возненавидишь.

- Настолько плохо?

Я кивнул.

- Почему тебе нужно мне это говорить?

- Хочешь верь, хочешь нет, но мне нравится все, что складывается между нами. У меня много врагов, и мне не помешали бы хорошие союзники. Люди, которым я могу доверять. Такому одаренному, как ты, это не повредит.

- Я тронут, - пошутил он.

Я усмехнулся.

- Я серьезно. То, что я должен тебе сказать, плохо.

- Скажи мне, и я решу, насколько это плохо.

Я глубоко вздохнул и стал наблюдать за мерцающим пламенем. Над нами воцарилась тишина. Я не мог даже взглянуть на него, когда сказал:

- Я - причина смерти Люциана.

Слезы навернулись мне на глаза.

- В каком смысле? - Голос Эмануэля дрогнул.

Я вытер слезы.

- Когда он вернулся в тот день, он направился прямо ко мне. Он умолял меня пойти с ним в ту пещеру. Я был глуп. Я хотел, чтобы она умерла. - Было трудно произнести это вслух, и я судорожно вздохнул. - Я сказал ему «нет». Я позволил ему пойти туда одному. Всегда существовала сила, которая заставляла меня спасать ее всякий раз, когда она в этом нуждалась. Я ничего этого не хотел.

Эмануэль на мгновение присел.

- Но ты все-таки пошел. Ты был там.

- Только из-за Табиты. Она сказала, что у нее плохое предчувствие, и напомнила мне, что он никогда не нарушал своего обещания заявить на меня права. Я даже не знал, действительно ли он знал, кто такая Елена.

- Он это знал. Ченг сказал Совету правду.

- Правду? - Я прищурился.

- Им пришлось давать тебе успокоительное около трех месяцев. В то время Елена рассказала о своем предсказании. Совет согласился с тем, что им необходимо выяснить правду, и Ченг предложил пойти с ней. Они нашли Таню Ле Фрей, и правда выплыла наружу. Он сказал, что Таня была потрясена, узнав о смерти Люциана. Она сказала, что Люциан с первой попытки догадался, кто такая Елена.

- Он угадал с первой попытки?

- Люциан знал тебя лучше всех. Я кое-чему научился в этой жизни. Обычно тот, кто больше всего переживает из-за чьей-то смерти, виноват в последнюю очередь. Я понимаю, почему ты не пошел с ним. Любой Хроматический поступил бы так же, как ты, в такой ситуации. Это была не твоя вина, Блейк. Это был гиппогриф, она убила Люциана. Она единственная, кто виноват в его смерти.

Я был ошарашен его ответом. Если бы это был я, я бы испепелил его.

- В тот день мы все потеряли хорошего друга. Ты, я, Елена, - продолжил он. - Но, зная Люциана, часть меня верит, что все сложилось к лучшему. Он бы любил Елену вечно. И зная, что она принадлежала Денту - и не просто какому-нибудь Денту, а тебе, - смерть не была жестокой. Это оказало ему честь, которую он заслуживал. Он умер за королевскую кровь, за любовь.

- Ты действительно в это веришь? Я нет. Я никогда не займу его место. Она никогда не будет доверять мне. Я лгал ей в лицо снова и снова. Я сказал ей, что несу ответственность за смерть Люциана. Она всегда выберет его.

- Он мертв, Блейк. Полагаю, Люциан чувствовал, что никогда не займет твое место, никогда не выполнит своего обещания. Он знал, что это Елена должна была заявить на тебя права, но он также знал, что это значит. Смерть была проявлением доброты. Если бы он был жив, это сломило бы его, заставив отойти в сторону, чтобы вы двое могли быть вместе.

Я никогда не думал об этом в таком ключе.

- Не твоя вина, что он мертв. Гиппогриф убила его, но в игре была и высшая сила. Забудь об этом и сосредоточься на поисках Елены.

Я кивнул и вытер еще одну слезу.

- Взбодрись, чувак. Ты - гребаный Рубикон, - поддразнил он.

Я рассмеялся.

- Если ты кому-нибудь расскажешь об этом, я испепелю твою задницу.

- Так-то лучше, - сказал он, и мы оба расхохотались.

Мы решили, что на сегодня хватит, и забрались в палатки.