Генерал тяжело со свистом вздохнул. Рот его приоткрылся, да так и застыл, словно он не знал, что ей сказать.

— Прошу меня простить, мне надо идти.

Коротко поклонившись, Агата развернулась и с высоко поднятой головой зашагала прочь.

Пока Агата дошла до спальни буря в ее душе улеглась. Она больше не плакала, но и возвращаться в павильон ей не хотелось. Ей нужно было побыть одной и понять, что дальше делать, и как выделиться среди всех, чтобы привлечь внимание дракона-императора и пройти испытание оловянного кольца.

Войдя в комнату, она увидела мешок из плотной фернальей кожи, лежавший подле кровати. Не понимая откуда он здесь взялся и кто его принес, Агата подошла и потянула за связывающий горловину шнурок.

Мешок приоткрылся. Наружу, поднимаясь на хвосте и раздувая капюшон, вылезла кобра с золотой, играющей на солнце чешуей.

Агата замерла, пораженная, как красотой этого создания, так и трепетом сжавшим сердце.

Кобра медленно вываливала свое тело из мешка, но уже было ясно, что длина ее составляет не меньше, чем два человеческих роста. Такой размер означал, что это была императорская кобра — царица всех змей. Именно такая только черной масти укусила Агату, когда та ребенком, по глупости попыталась ее зачаровать.

Она тогда едва выжила и то только потому, что ее сразу нашла нянюшка, и позвала отца. Тот, схватив ее на руки, отнес к колдуну-целителю, путешествовавшему с их караваном.

Как быстро ее хватятся теперь? Когда ее найдут она успеет окоченеть, да и вряд ли во дворце есть целители, опытные в лечении укусов ядовитых змей Южных княжеств.

Агата не двигалась еще и потому, что знала, что малейшие движение означает смерть. Стоит ей дернуться и змея ее атакует.

Она кляла себя за то, что войдя в комнату, сразу же плотно прикрыла дверь. Будь дверь распахнута и кобра могла бы выползти в коридор, дав Агате возможность позвать на помощь, но теперь они оказались заперты.

Она была в ловушке со смертельно опасным существом. Кобра вилась кольцами, возле ее ног, капюшон ее яростно раздувался, а черный раздвоенный язык, беспокойно вырывался наружу вместе с приглушенным, угрожающим шипением.

Как ни была напугана Агата, она не могла не восхититься красотой этого создания. Быть может ей и суждено умереть, но казалось даже честью, быть убитой столь совершенным созданием. Золотая чешуя переливалась в лучах солнца, падавших сквозь окно. Сильное длинное тело двигалось с величественной грацией.

У Агаты не было иного выбора, она должна была попробовать. К тому же, за минуты проведенные в неподвижности, а голове ее вызрел план. Она готова была рискнуть даже жизнью, чтобы заинтересовать дракона-императора.

Приоткрыв рот, Агата тихо запела. Звук рвался из ее груди, проходя сквозь гортань. Услышь ее сейчас кто-нибудь и он подумал бы, что ее пытают. Змеиная песнь никогда не отличалась благозвучием.

Однажды, отец, услышав, как Агата поет, спросил ее зачем она это делает, ведь у змей нет ушей и они не могут слышать. Агата не знала, что тогда ему ответить. Возможно, эта песнь больше была нужна ей самой, чем змеям. Она помогала привести сознание в то состояние, которое годилось для общения со змеями.

Слышала ее кобра или нет, но она поняла, что Агата обращается к ней. Обивая тело Агаты кольцами, она поднялась к ее лицу. Маленькие черные глаза оказались напротив ее глаз, раздвоенный язык касался ее губ и кончика носа.

Агата пела и постепенно ее сознание сливалось с сознанием змеи. Та была зла и напугана. На нее напали, украдкой из-за спины, когда она спала, ее обманули, вытащили оттуда, где все было знакомо и безопасно, где все принадлежало ей. Ее засунули во тьму и духоту мешка, она шипела и рвалась на волю, но кокон был слишком плотным, чтобы ее зубы могли его прокусить, а еще она была голодна. Голод означал для змеи смерть. Хотя она и могла долго обходиться без пищи, ей это совсем не нравилось.

Агата попросила змею успокоиться. Она постаралась объяснить, что вовсе не желает ей зла, и что с ней змея в безопасности. Она пообещала, что принесет ей свежую тушку, тучной и жирной крысы, если змея не будет ее кусать и подождет ее, сидя в корзине.

Змея сомневалась, но Агате удалось ее убедить, пообещав ей двух крыс. С шипением, кобра сползла с ее плеч. Агата сняла крышку с прочной корзины, предназначенной для грязного белья, и змея заползла в нее, скручиваясь в кольца. Агата переживала, что такое крупное существо не сможет уместиться целиком в корзине, но змея оказалась компактной.

Прикрыв ее крышкой и взяв с нее обещание, никуда не уползать и не кусать никого, Агата поспешила в птичник.

Поболтав с работавшим в птичнике служителем, Агата сказала ему, что хотела бы самостоятельно покормить Фифи. Тот удивился, но спорить не стал. Он позволил Агате надеть фартук и нарукавники из грубо выделанной кожи, взять тележку и зайти в погреб, где вдоль стен висели освежеванные тушки крыс. В нос ударил смрад сырого мяса, но Агату он не пугал. Она не была неженкой и с самого детства присутствовала на кормлении ферналей, а потом и кормила их лично.

Взяв щипцы, она навалила в тележку тушек с запасом, сегодня Фифи придется поделиться со змейкой. Ферналь была рада появлению хозяйки, она радостно клокотала, переступая лапами в стойле. Жаль, что у Агаты было мало времени, чтобы насладиться общением с любимицей. Почесав ее под клювом и покормив, Агата поспешила обратно в спальню, не забыв прихватить холщовый мешок с тушками крыс.

Вернувшись в комнату, Агата выложила крыс на полу, и приоткрыла корзину. Затем, сидя на полу она следила за тем, как кобра ест, извиваясь своим длинным телом. Она мягко поглаживала ее гладкую чешую, наслаждаясь нежной золотистой кожей под ее пальцами. Змея была, как ожившее золото, мягко пружинившее под пальцами.

Обед подействовал на змею расслабляюще, она уже не казалась такой сердитой и была готова помочь Агате. Все-таки та умела находить общий язык со змеями.

Второе испытание должно было начаться, когда солнце войдет в зенит, но подготовка к нему шла полным ходом задолго до того. Девушки проснулись задолго до рассвета, чтобы успеть привести в порядок волосы, платья, и отрепетировать в последний раз выступления.

Им отвели комнаты, расположенные в подвалах под зданием амфитеатра, где они могли вести последние приготовления. Это были крошечные комнатушки, зажатые между каменных стен. Слабый свет падал вниз сквозь прорезанное под самым потолком оконце.

Агата, Исора, Магда, Пинна, Лили и Лидия вшестером заняли одну комнату.

Сидя за узким столиком возле зеркала, Агата поправляла волосы и платье, сшитое из алого шелка по фасону принятому в Южных княжествах, с длинными рукавами, спускавшимися почти до пола и вышивкой из каменьев, украшавших лиф. Юбка была тонкой и легкой, такой, чтобы не мешала движениям во время танца. Агата больше не планировала танцевать, но платье ей все равно нравилось.

В корзине у ее ног, в мешке из фернальей кожи, куда она долго не хотела залезать, дремала змея. Вчера они весь вечер и полночи репетировали представление и получалось неплохо. Петь приходилось едва слышно, чтобы не тревожить соседок. К счастью, толстые стены гарема, сопутствовали тишине.

Хотя, Агата спала едва ли несколько часов, она была полна сил, ее сердце исступленно билось, разгоняя по телу кровь, а глаза сияли яростной решимостью, в свете горящих свечей.

— Светлячок, ты в порядке? — деликатно спросила Исора, погладив ее по руке.

В отражении зеркала, Агата заметила, как за ее спиной переглянулись Магда и Лили, и как Пинна замерла с гребнем в руке, которым она вычесывала свои волосы. Только Лидия, не обращая ни на кого внимания, продолжала вполголоса зачитывать себе под нос стихи.

Вчера, Агата так и не вышла из своей комнаты и даже на ужин не пошла, перебившись орешками и фруктами, которыми щедро снабжали комнаты девушек служители, чтобы те не испытывали мук голода в перерывах между трапезами.