Управитель встречал гостей в главной приемной зале дворца, которую кучеяры называли Блестящей. Парадная действительно была красива – так, как могло быть красиво творение рук человеческих. Высокие потолки покрывал тонкий золоченый узор, и Регарди чувствовал, как он отражал свет многочисленных свечей и бросал теплые блики на его лицо. По стенам плелось мраморное кружево, а мозаичный пол местами покрывали мягкие ворсовые ковры. Нога в них утопала по щиколотку. Через всю залу проходила двухъярусная аркада из белого и красного кирпича, которая разделяла ее на две зоны. В одной веселились гости, а в другой, находящейся на возвышении, располагались новые хозяева Балидета. Украшением парадной служил фонтан, занимавший немалую часть помещения. От него веяло свежестью и прохладой, и Арлинг с трудом подавил желание окунуть в воду голову, чтобы взбодриться.

Пока Рафика изливался медовыми речами, превознося достоинства Управителя, Сейфуллах старательно делал вид, что его интересовали лишь яства, от которых ломился стол. Если бы мальчишка любезно не перечислил названия блюд, Регарди никогда бы не догадался, чем так странно пахло. На его взгляд, то, чем угощал своих гостей Маргаджан, было несъедобно. Пурпурные улитки с маком, мозги фламинго в оливковом соусе, языки павлинов, верблюжьи пятки и гребни петухов вызывали у него тошноту и желание быстрее отправиться на задание имана. Он не сомневался, что Шолох торчал в подземной норе с начала праздника.

На пир Арлинга взяли с условием.

– Если твоя драганская физиономия привлечет внимание Управителя или его слуг, отдам тебя на месяц дядюшке, – пригрозил ему днем Сейфуллах, и Регарди не собирался ему перечить. Служение у Сокрана было малопривлекательной перспективой. Шаровары и длинный кафтан с широким поясом помогли ему слиться с пестрой толпой, но он ничего не мог поделать с ростом, так как был на голову выше любого кучеяра. И хотя светлые волосы скрывала чалма, а глаза – повязка, Арлинг все равно чувствовал себя неуютно и старался держаться в наиболее затемненных участках залы.

Управитель сменил маску завоевателя и играл роль радушного хозяина. Он громко смеялся шуткам Сокрана, обменивался вежливыми фразами с Рафикой и аплодировал артистам, исполнявшим национальный танец кучеяров – газаят. Поджарые юноши и грациозные девушки плавно передвигались под ритмы барабана, держа в каждой руке по зажженной свече. После каждого круга танцоры останавливались и прыгали назад через голову, удерживая в руках свечи. Только у настоящих мастеров они продолжали гореть на протяжении всего танца. Драганам представление пришлось по душе, Арлинг же отчего-то вспомнил Школу Белого Петуха. Иман обожал газаят и подолгу заставлял его кувыркаться через голову, сначала с горящими палками, потом с привязанными к ладоням свечами. Подобные развлечения халруджи были не по вкусу.

Пока внимание Сейфуллаха было занято газаятом и Маргаджаном, Регарди решил покинуть его. Миссия имана не должна была занять много времени.

Попасть в винное хранилище оказалось несложно. Коридоры не охранялись, встретившиеся на пути драганы были пьяны, а кухня, из которой вела дверь в погреб, была похожа на развороченный ящерицами муравейник. Слуги метались с пустыми блюдами, повара суетились между котлов, разносчики сбивались с ног, а устроившиеся у центрального камина драганы орали песни так громко, что заглушали криками весь кухонный шум.

Регарди подхватил стоящую у входа корзину и нырнул в океан запахов, происхождение которых было не всегда ясно. Он быстро промчался мимо разделочных столов и бурлящих котлов, и, стараясь ни в кого не врезаться, стал искать вход в погреб. От него должно было тянуть сыростью и разить вином на всю кухню, но найти похожую дверь никак не удавалось. Решив не тратить время, он схватил за шиворот пробегавшего мимо служку и закричал ему на ухо:

– Срочно нужна мохана! Пять кувшинов на спор пьют! Вот корзина, лети в погреб мигом. Чтоб через минуту был уже в парадной.

– Я? – мальчишка вытаращил на него глаза.

– Ну не я же! Ты ведь Калим, верно?

– Нет, я Агаст.

– Какая разница! Хочешь, чтобы Маргаджан тебе голову снес, а заодно и мне тоже? Ладно, не стой истуканом, я помогу, только пошевеливайся.

Видимо, мальчишка давно работал на кухне, поэтому не стал спорить со странным драганом в кучеярской одежде и, схватив корзину, помчался к погребу. Арлинг запоминал дорогу и тихо радовался временной удаче. В ее постоянство он верить разучился. У входа в погреб, который оказался в дальнем углу кухни за шкафом с сырами, Регарди отобрал у мальчишки корзину и недовольно пробурчал.

– Кажется, тебя зовет старший повар. Дьявол, теперь придется все делать самому.

Обрадованный, что ему не нужно спускаться в подвал, слуга умчался быстрее, чем Арлинг успел договорить. Видимо, он хорошо знал старшего повара, чтобы не заставлять его ждать.

Перехватив удобнее корзину, Регарди быстро сбежал по лестнице. Массивная дверь запиралась на засов, но сейчас была распахнута настежь. Наверное, слугам надоело каждый раз поднимать и опускать тяжелый брус, и они решили оставить ее открытой. За сегодняшний вечер ступени были уже не раз облиты разными напитками, и он едва не поскользнулся на лужах. Удостоверившись, что в погребе никого нет, Арлинг плотно закрыл дверь и подпер ее корзиной. Если кто-то попробует войти, грохот получится неимоверный.

Винное хранилище оказалось неожиданно большим. Халруджи насчитал не меньше дюжины стеллажей с бочонками, уходящими вглубь. О длине помещения он мог только догадываться. Аджухамы запаслись вином не на одно десятилетие. Должно быть, обидно было отдавать такое богатство драганам. Задание имана вдруг перестало быть легким и быстрым делом. Для того чтобы обыскать весь подвал, потребуется не меньше часа. Регарди попробовал окликнуть Беркута, но это было все равно, что пытаться разговаривать шепотом через крепостные стены.

Предположив, что иман не стал бы устраивать тайный лаз у входа, он направился к дальней стене и принялся внимательно изучать ее. Не иначе, как ему помогали добрые духи, потому что проникнуть в погреб пока никто не пытался. Арлинг измазался в грязи и пыли, собрал всю паутину и порвал рукав кафтана, но лаз так и не обнаружил. Уходящее время ощущалось почти физически. На миг ему представился скорченный в узком пространстве лаза Беркут. Как же он должен был проклинать слепого драгана, которого иман выбрал ему в помощники.

Остановившись посередине помещения, Арлинг задумался. Может быть, он ошибся и попал в другое хранилище? Насколько он помнил, торговля вином всегда шла хорошо, и Аджухамы могли построить себе второй склад. Почему эта мысль не пришла к нему раньше? Потоптавшись на месте, он уже собирался возвращаться на кухню, когда вдруг почувствовал движение воздуха, которое шло не от входной двери. Сквозняк в глухом, закрытом помещении означал только одно – где-то находился проход.

Выставив вперед ладони и слегка приоткрыв рот, чтобы лучше улавливать дуновения, Арлинг медленно двинулся вперед, стараясь быть внимательным. Идти пришлось недолго. Очень скоро он уперся в большую бочку, которая плотно прилегала днищем к стене. Постучав по деревянному боку, халруджи вздохнул с облегчением – бочонок был пуст.

Стараясь не радоваться раньше времени, Регарди снял крышку и протиснулся в пахнущее крепкой пальмовой настойкой пространство. Вместо дна у бочки оказалась массивная окованная металлом дверца. Засов распух от сырости, но еще двигался. Арлинг облизал пересохшие губы, испытав внезапный приступ малодушия. Что он скажет Беркуту? И что тот скажет ему?

Стукнув костяшками пальцев по двери, халруджи замер, но через мгновение услышал ответный стук. Шолох ждал его. Крышка лаза поддалась сразу, и вот уже цепкие руки лежали на его плечах.

– Рад тебя видеть, Лин, – произнес хриплый голос из прошлого.

Регарди молча сжал зубы, и потеснился, освобождая кучеяру место в бочке. Беркут сколько угодно мог учиться в Пустоши Кербала, но называть его Лином имел право только иман. Впрочем, сейчас это было неважно. Вряд ли они встретятся снова. Арлинга ждал Сейфуллах, а Беркута – путь к совершенству. Какое же упрямое это чувство – зависть.