– Скрещивая его с человеческими женщинами, вы преследовали чисто научный интерес? – не удержалась от вопроса Дэйра.

– Не тешь себя иллюзиями, в тебе нет ни капли божественной силы, – вернула колкость Поппи. – Мы с Маисией наблюдаем за тобой с детства. Да, были надежды, что дети Древнего станут возрожденными магами, о которых ходят легенды. Но сказки есть сказки. Ты единственное его дитя, которое родилось «нормальным», если так про тебя можно сказать. Остальные – уродцы, которые рождаются пачками по всей Сангассии, так как зачатие от Древнего может произойти и через год после соития. Мы стараемся таких деток отлавливать и уничтожать, но Лорны частенько нас опережают. Охотятся за уродцами, а потом пытаются вытащить из них волшебную силу с помощью науки. Глупцы!

Значит, вот что это были за детки, подумала Дэйра, вспомнив черные кареты с донзарскими детьми, которые граф Эстрел сопровождал в Майбрак. Ее братья и сестры. По правде, она не чувствовала к ним любви ни тогда, ни сейчас. Желание освободить их было вызвано иными чувствами, среди которых затесалось, в том числе, и удовольствие мелкой мести лично Амрэлю, гнев на которого стихал по мере того, как Дэйра погружалась в пучину кульджитского заговора. Кем бы ни была она по крови, но воспитывали ее в традициях вабарской доблести и преданности трону Лорнов.

– Чтобы мы не забрали тебя, Ингара согласилась на наши условия, – продолжала Поппи. – Она умная женщина и понимала, что мы найдем ее и на краю света. Ты всегда считала, что твоя мать – холодна и равнодушна к тебе, но это не так. Нет человека, кто любил бы тебя сильнее. Но между ней и тобой всегда стояли мы, и она об этом не забывала. Наверное, догадывалась, что когда-то мы вернемся, поэтому старалась не привязывать тебя к себе любовью. Когда я уезжала из Эйдерледжа, она написала тебе трогательное письмо. Прощалась, просила прощения. Знала, что вы больше не увидитесь. Но я его не взяла. Ингара выпила у меня немало крови за те годы, что я жила с ней в Эйдерледже, теперь пусть расплачивается. Впрочем, не думаю, что ты станешь переживать, не получив материнского письма. Чувств у тебя нет, детка, и ни к кому никогда не было. Тебе на человеческие эмоции плевать, здесь ты пошла в отца. В настоящего.

– Что там случилось, в Эйдерледже? – похолодев еще больше, спросила Дэйра. Погрузившись в собственные горести, она совсем забыла о доме, о тяжелых переговорах отца с чагарами, о том, что мать осталась в замке совсем одна, а Гарон Шонди хоть и был хорошим управляющим, но всегда оставался мерзавцем, ищущим собственную выгоду. Образ матери всплыл с привкусом страха и неприязни. Дэйра вспомнила их последнюю встречу, угрозы заточить ее в клинике для сумасшедших, резкий, неприязненный тон родительницы, которая, казалось, была рада, что сплавляет обузу-дочь в столицу. Если все это было маской во имя любви, что осталось от настоящей Ингары? Человек, загнанный в угол и живущий во лжи, когда-нибудь обманет самого себя.

– Мама жива? – выдавила она, чувствуя непрошенные слезы. Что бы там ни сделал в ее голове доктор Йорвик, одно было точно – Дэйра стала сентиментальной.

– Ингара переживет нас всех, – усмехнулась Поппи. – Такая хитрая, изворотливая змея, как она, спасется в любой ситуации. В этом ты на нее похожа. Скрывать не буду. Дома все плохо. В Эйдерледже со дня на день ждут нападения чагаров. Под ударом окажется Эйсиль, но все знают, что Стена Зорта, которую возвел твой отец, не продержится и суток. За Эйсилем падет Эйдерледж, затем чагары обрушатся на Бардуаг, где их будут ждать укрепления и королевская армия. Эйдерледж предоставлен самому себе. Из герцогства бегут все, кто могут. А так как твоя мать никого из донзаров не отпускала, они пополняют ряды беглых и сбиваются в разбойничьи отряды. Новый год будет страшным. Если Сангассию не разорят чагары, то страна задохнется от восстаний. Ингара решила защищать замок своими силами. С ней остался Гарон Шонди, который набрал человек сто из донзаров и наемников. Ингара поступает глупо, но храбро. Это ее выбор.

– А что слышно от папы? – совсем упавшим голосом спросила Дэйра.

– Ничего, – сказала Поппи. Лучше бы она не отвечала.

– В Эйдерледже было пять сотен воинов, – вспомнила Дэйра. – Куда все делись?

– Ну, как сказать, – замялась было Поппи. – Две сотни человек были нашими. Держать такое количество вооруженных людей в столице и не вызывать подозрение Лорнов было трудно, поэтому их распределили среди наемных сил твоего отца. К тому же, кто-то должен был охранять ребенка Древнего. Одних попыток тебя похитить было столько, что и не перечислить. Ты об этом и не знала.

– Кому я была нужна? Лорнам?

– Нет, – отмахнулась Поппи. – Лорны подобны слепцам, которые не знают, что ищут. Когда Амрэль забрал тебя в Пещеру Радости и просил оживить рыбу, которую он украл из нашей лаборатории, за вами следили. Если бы он был чуть более внимателен, то догадался бы, что это ты своим присутствием оживила и рыбного монстра из источника, и ту ледяную рыбешку, что он с собой притащил. Но Амрэль остался слепцом и сохранил себе жизнь. Если бы он догадался, кто ты, из Эйдерледжа живым бы не уехал. Эх, моя вина, что я собрала тебе плохую команду в дорогу. Надо было отправлять с тобой больше людей, и тогда Феликса Бардуажского, может быть, не случилось. Впрочем, я отвлеклась. Кому ты была нужна? Агоде, конечно. От этого хищника сложно что-то скрыть. Что не смогли узнать Лорны, то давно пронюхали шпионы Агоды. И не раз пытались вывести тебя из страны. Нетэра считает, что Нильс – это человек Лорна, но Марго в дороге заподозрила, что Нильс работает на Агоду. Мы думали устроить разбойничий набег на вашу карету и тихонько зарезать его в драке, но карты опять спутались. Мы до сих пор не можем понять, как Марго и Белиорский, у которых был четкий приказ доставить тебя в Дэспион без задержек, повелись на твою авантюру со спасением наших уродцев, который насобирал Амрэль по стране.

– Значит, вся охрана и Марго принадлежали ордену? – зачем-то уточнила Дэйра. Наверное, ей нравилось бередить рану, которая от этого кровоточила лишь сильнее.

– Ирэн, Лора, капеллан, Томас и этот странный Нильс – вот чужие люди, против присутствия которых я с самого начала возражала. Но Ингара заупрямилась. Она о чем-то шепталась с Ирэн накануне отъезда, я подозреваю, та должна была тебе что-то рассказать, но журавис ее сгубил. Лора была темной лошадкой, она служила Ирэн всего пару месяцев и вполне могла быть шпионкой. Если она не была заодно с Нильсом, то слуга твоего брата расправился с ней и капелланом в Мволе. Подозреваю, что Карлус Рейнгольд работал на твою мать. Он регулярно отправлял сообщения с почтовых станций в Эйдерледж. Письма мы перехватывали, но они были зашифрованы. Мы не знаем, что случилось в Мволе, однако догадываемся, что там произошло крупное столкновение интересов. Если никто не догнал тебя по дороге в Дэспион, значит, это столкновение закончилось смертью всех участников. Я на это очень надеюсь.

– Не убивайте Томаса, – Дэйра вдруг поняла, что должна была сказать с самого начала. – Он ведь ничего не знает и думает, что его сестру убили разбойники. Он не станет докапываться до правды, ведь все было очевидно, Феликс постарался. Домой Томас тоже не вернется, Эйдерледж он всегда ненавидел. Уверена, что он захочет бежать из страны, скорее всего, в Согдиану, брат давно о ней мечтал. Не трогайте его, пусть бежит. Зачем тебе его кровь на руках, Поппи? Достаточно будет моей.

– Это решать Нетэре, – отмахнулась Поппи. – Мне на Томаса плевать.

– А разве тебе не хочется, чтобы я отправилась с вами добровольно? Нашла вам этот, как его, могильник? Кстати, как я должна искать то, о чем не имею ни малейшего понятия?

– Спустись за землю, девочка, ты уже не дочь Зорта, а я не твоя кормилица-служанка, – фыркнула Поппи. – У меня нет ни малейших сомнений, что, если бы ты сохранила мозги, ты бы стала сотрудничать добровольно без всяких условий. Знаешь, почему?

Дэйра, насупившись, молчала, но Поппи не нужен был ее ответ: