Старик был легкий, но, взяв его на руки, Регарди едва не загремел на стол с посудой. Шатаясь, словно перегруженный соляными тюками дромадер, он с трудом дотащил ношу до кровати. Яд септора забрал у него гораздо больше сил, чем казалось.

Накрыв старика одеялом, Арлинг задумался. Сбежать через окно было заманчиво. Но он еще помнил смерть Беркута и странный взгляд, который задержал его при побеге из дворца. Охрана Маргаджана погубила сильнейших людей Балидета. Сейчас Арлинг к ним и подавно не относился. Оставалась дверь. План был прост, но не гениален. Он найдет кухню с погребом и проберется в школу имана по секретному лазу. Не зная, чего ждать в коридорах ночного дворца, Регарди сунул в карман пару предметов, которые мыл старик. Торчащие из деревянных стержней лезвия были отличным оружием.

Согнувшись и изображая стариковское шарканье, халруджи толкнул дверь и вышел в коридор.

«Голову не поднимать. Дышать громко и медленно. Ты старый и тебе трудно двигаться. Два драгана справа и один слева – смотрят в твою сторону. Вооружены мечами, но расслаблены. Кивни им. Вот так. Еще четыре воина у стены играют в кости. У этих только ножи. Два мечника в конце коридора, еще четверо поднимаются по лестнице. Проклятие, да здесь целый отряд. Спокойно, к тебе идут. Остановись, покряхти сильнее. Так хорошо, только не переиграй. Если узнают, бежать придется быстро, а на это ты не способен».

– Закончил?

«Это тебя спрашивают. Снова кивни – только медленнее. Ты проделал важную работу и чертовски устал. Местная жара сводит тебя с ума, и ты идешь на кухню, глотнуть перед сном пшеничного пива, ведь здесь его варят лучше, чем дома».

«А ты помнишь вкус драганского пива?»

«Нет».

«Тогда, зачем придумываешь?».

Охрана оказалась нелюбопытной. Арлинг благополучно добрался до лестницы и, пропустив мечников, принялся с кряхтением спускаться вниз. Его не окликнули. Попав на второй этаж, Регарди прибавил шагу. Если старый колдун проснется до того, как он доберется до подвала, придется несладко. Драганов в коридорах стало заметно меньше, но халруджи не рисковал и, где удавалось, прятался. Пока что ему везло. Там, где прятаться не получалось, он медленно проходил мимо караула, но его по-прежнему не трогали. Зловонное одеяние старика служило хорошим пропуском.

К тому моменту, когда халруджи добрался до комнаты с балконом, где спрятал прах Беркута, он почти оглох от собственной вони. Ему казалось, что стариковский запах въелся в него до костей. Зато притворяться приходилось все меньше: ноги подгибались, дыхание сбилось, голова превратилась в стальную болванку и тянулась к полу. Как никогда, Арлинг чувствовал себя старым. Раньше ему с легкостью удавалось забывать о потребностях тела, но сейчас они настойчиво отвлекали его. Чертовски хотелось пить. И есть тоже.

Комната была пустой. Но он все равно долго принюхивался и прислушивался на пороге. На балкон Регарди вполз на четвереньках. К акробатическим трюкам он был не способен, а любое столкновение со стражей окончилось бы не в его пользу. Сверху изредка доносились голоса драганов. Они ждали смены. От свежего воздуха у него закружилась голова, но ночной ветер бодрил и возвращал к жизни.

Корзины с прахом Беркута на площадке не оказалась. Наивно было полагать, что ее оставили бы здесь специально для него. Корзина – важная вещь в хозяйстве. Ее мог забрать проходящий слуга, или какой-нибудь драган сложил туда свои вещи и сунул в общий обоз. А еще она могла свалиться вниз. От ветра.

Вжавшись лицом в перила, Арлинг жадно вдохнул ночной воздух. Его грызла досада. Не слишком ли много неудач за такой короткий период времени? Треснув кулаком по гладкому камню, он почесал зудящее плечо и пополз обратно в комнату.

Порыв ветра сердито дунул в спину, развеяв занавеси и окутав его облаком пыли с балкона. Регарди уперся в корзину почти носом. Кто-то затолкал ее в угол, спрятав за шторы. Не иначе, как радивая служанка. Эта версия нравилась ему больше остальных. В таинственных духов не верилось. Когда Арлинг потянулся к крышке, его руки тряслись, словно у старика. Но внутри по-прежнему лежало то, что он успел отвоевать у балидетского ветра – мертвый, несчастный Шолох. Нет, только не несчастный. Беркут умер достойно, как воин, не отворачиваясь от смерти. Там, на Дороге Молчания, Регарди тысячи раз пожалеет, что не присоединился к нему, когда была возможность. Он осторожно ссыпал останки друга в карман.

«Прости меня, Шолох, за эту грязь, но она будет последней, обещаю».

Ему казалось, что он хорошо знал дворец Гильдии, но найти кухню удалось не сразу. В коридорах пахло иначе, комнаты и переходы чередовались в другом порядке, не так были расставлены свечи и курильницы, да и колонн, по которым он запоминал дорогу, кажется, стало меньше.

– Эй ты, – грубо окликнули его, и Арлинг нехотя остановился. Надежда на то, что очередной караул не обратит внимания на старика, не оправдались. Очень жаль. Ведь он почти нашел нужный коридор.

Опустив руку в карман и, сжав инструмент с лезвием, Регарди поплелся к стражнику. С ним он еще справится, а вот со вторым, который стоял у окна и раскуривал трубку, придется повозиться. Оба воина были вооружены алебардами и короткими мечами. И, кажется, они недавно сменились. Бодрость в голосе драгана и уверенность в движениях не утешали.

– Ты кто такой?

Интересный вопрос, сердито подумал Регарди. Он и сам хотел бы знать на него ответ.

– Оставь его, – неожиданное вмешательство второго стража было похоже на чудо. – Разве не видишь, что это Мертвый Басха? Кто еще может так вонять. Давай, проходи быстрее. Нам еще до утра здесь стоять, не порти воздух.

Он зашелся хохотом, а Арлинг едва не засмеялся вместе с ним. Как же, черт возьми, ты прав, драган! Табак стража вонял куда сильнее одежды колдуна, но, возможно, он уже привык к стариковскому запаху и просто не замечал его. «Нужно скорее сжечь это барахло», – решил Регарди, ковыляя к заветной кухне.

Его появление в сердце дворца осталось почти не замеченным. На лавках храпели слуги, дышало поднимающееся на дрожжах тесто, в чанах с соусом кисли тушки кролей – на завтрак Маргаджану. Воняло подгоревшей кашей и мылом. Ноги заскользили по мокрому полу. Видимо, его помыли недавно. Какой-то поваренок выскочил навстречу, и, приняв за старика, молча подволок котелок с еще теплой похлебкой. Предупредив, что варева еще должно хватить ночной смене, мальчишка поспешно забрался под разделочный стол – досыпать в ароматной корзине из-под хлебов. Арлинг с удовольствием устроился бы рядом. От запаха еды кружилась голова, но он заставил себя пройти мимо щедро предложенного угощения. Сначала нужно выбраться – потом все остальное.

Непреодолимым препятствием стала кадка со свежей водой, приготовленная на утро. Сочные, чистые ароматы влаги с легкостью затмили все запахи мира. Регарди зачерпнул ладонью воду и замер от восторга. В следующий миг он припал к ней и принялся жадно пить, чувствуя, как с каждым глотком жизнь становится ярче. Оторваться от воды было невозможно, но внезапный приступ тошноты заставил его вернуться к реальности. Зажав рот рукой, и чувствуя, что в животе поднимается ураган, Арлинг с сожалением оставил бочонок.

Слуги и повара спали вповалку по всей кухне, и ему приходилось быть очень внимательным, чтобы не наступить на чью-нибудь ногу. А вот и заветный шкаф с сырами. Если в кухне не переставили мебель, спуск в подвал должен быть за ним. Наконец, Регарди почуял густой аромат вина, старой древесины и плесени, лениво сочившийся со стороны одного из проходов. Лестница была чисто вымыта, но запахи пролитых напитков въелись в нее навечно.

В подвал Арлинг вполз едва ли не на четвереньках. Проклятые септоры. Если ему теперь суждено до конца жизни ходить на полусогнутых и кряхтеть при каждом движении, то лучше было не просыпаться.

Лаз был узкий, прохладный и еще не успел затянуться паутиной. Регарди даже показалось, что местами он сохранил запах Беркута. Иногда проход расширялся, но по большей части ползти приходилось на животе. В самых узких местах, когда глинистая почва обхватывала грудь и плечи плотным кольцом, цепкие пальцы страха осторожно сжимали горло. Но пока ему удавалось с ними бороться. Шолоху было хуже. Ведь ему пришлось откапывать завалы, следы которых встречались Арлингу все чаще. Дохлых крыс тоже хватало. Впрочем, как и живых. До него доносились их писк и возня, но приближаться к нему грызуны опасались. Возможно, их отпугивал запах.