Кастиль обернулась и приятные лукавые глаза обратились гневным неудовлетворением.

— Рада вас видеть, принцесса Лилайла, — ничуть не радостно отозвалась она. — Как вам в нашей Академии? Чуть более современно, чем в лесу со стариком, правда?

Принцесса вопросительно изогнула бровь, усвоила, что почему-то она не нравится, и обратилась к подруге.

— Мне нужен принц Асмодей, где его можно найти?

Сифона с волнением отметила как налились молчаливой ненавистью глаза Кастиль. Скромная, боящаяся конфликтов сильнее, чем прямых ударов в лицо, девушка онемела.

— А зачем вам понадобился мой жених? — гневно спросила Кастиль.

Тут Лилайла поняла в чем дело. Противоречивый образ парня выступил перед ней и улыбнулся, словно говоря: “Да-да, я принесу тебе массу неприятностей”. Стоило ему восстать, как девушке вмиг расхотелось его разыскивать.

— Забудьте, — бросила Лилайла напоследок и скрылась на повороте.

Проводив ее взглядом, Кастиль скомкала бумагу, которую держала в руках и тут же вознамерилась передать подруге все ее негодование от столь вульгарной девушки. Сифона трагически вздохнула.

Лилайла вернулась в комнату, легла на кровать и уставилась в потолок. Образ Асмодея все время всплывал в памяти, и она усиленно пыталась от него отмахнуться. Пока все были на занятиях, она не думала о злосчастной комнате, которая находилась по соседству, а когда минул час и занятия закончились, ей стало беспокойно.

Она не хотела встречаться с ним.

“И уж тем более я не постучусь в его комнату. — думала она про себя, и нехотя образы того, как Асмодей появляется в проеме комнаты, как его улыбка обнажает ряд белых ровных зубов, как он говорит или делает что-то постыдное, против правил, против норм — например, тут же затягивает ее в комнату — все это проносилось в голове и вызывало неоднозначные чувства. — Ни за что не пойду к нему”.

В дверь постучали и Хриз с Мильен появились в комнате.

— Устроила ты, конечно, — усмехнулся Мильен и плюхнулся на вторую кровать. — Не можешь без происшествий. Еще мне вечно что-то говорит, — закончил он, уже обращаясь к Хризу.

Тот заложил руки за спину и смотрел на вид с балкона.

— Почему ты не дала нам пойти с тобой? — продолжил Мильен.

— А кто бы тогда остался среди учеников? — ответил Хриз, уже все разгадавший. — Если бы мне ушли, некому было бы следить за первогодками. Предателем может быть кто-то из только пришедших, а еще часто бывают сдвоенные занятия с другими годами. За ними тоже нужно следить.

— Верно, — подтвердила Лилайла. — Мы тут несколько дней, а никаких зацепок нет. С другой стороны хорошо, что я отстранена. Будет время понаблюдать за тем, что происходит в Академии пока все на занятиях.

— Разве наш “наставник” не говорил, что у него есть подозреваемые? — вдруг спросил Мильен.

— Это сказал Советник, — поправил Хриз.

Грудь Лилайлы тяжело приподнялась и медленно опустилась, лицо потемнело. Мильен наклонился к подруге и уловив ее взгляд, серьезно сказал:

— Че он шастает за тобой, Лу? Только скажи мне, я откручу ему бошку.

Девушка слабо улыбнулась, вспоминая прошлое. Когда она сбежала из дома и учитель привел ее на знакомство с другими своими учениками, один из них — Рафль, учуял ее слабость и зажатость. Как-то учитель отучился за другим учеником и мальчишка дерзкий и наглый по природе, тут же стал приставать к маленькой принцессе. Лилайла поняла, что ее статус скорее вредит ей, чем помогает. Обычные ребята, бедняки или сироты, не испытывали к ней теплых чувств. Тогда-то Мильен и вступился, хотя сам поглядывал на незнакомую девочку с большим недоверием.

— Мне уже не четырнадцать, Мильен. Я справлюсь сама.

Почесав кулаки, парень недовольно фыркнул.

— Не забывайте, нам нужно поскорее найти ещё двоих. Так и глаз будет больше.

Вдруг раздался стук. Из коридора послышался низкий чарующий басистый голос и одно слово “Можно?”.

Асмодей пришел сам. И стоило ему появиться, по телу Лилайлы прошла дрожь, а Хриз и Мильен недружелюбно замолчали.

— Понимаю, вы мне не очень рады, — с улыбкой и без стеснения Асмодей вошел и закрыл за собой дверь. — Но что делать, когда ко мне прибегает преподавательница кровавого боя и жалуется на мою подопечную?

Всем, даже Асмодею, было ясно, что за всем этим лишь удобный предлог.

— А он нам обязательно нужен? — обращаясь к друзьям, поинтересовался Бык, намекая на гостя.

— Мильен, — строго осадил его Хриз.

Асмодей только ухмыльнулся. У него как, обычно было, радужное, озорное настроение, никак не сочетающееся с напряжением, которое он приносил с собой.

— Она потребовала тебя и меня для разговора, — обратился он к девушке более серьезно, словно допустил темную часть себя в свою странную игру. — Так что придется пойти.

Так, прямо из-под носа у стражников, Лилайлу увел враг, а Мильен и Хриз опять ничего не смогли с этим поделать.

Вставка из прошлого пятая…

Мужчина уставился черными глазами из-под косматых бровей на молодого семнадцатилетнего принца, сидящего в кресле с книгой в руке.

Острый, цепкий взгляд пал на отца. Асмодей поднял голову, вопросительного разглядывая своего старика. На хмуром сером небе, которое с утра полнилось тучами, наконец выступило явление. Хлынул дождь, привествующе капризно ударила тонкая молния.

— И что мне там делать, не подскажешь?

Голос молодого принца был ледянее ледниковой воды, красивые глаза, доставшиеся от отца, взирали на все с беспечным спокойствием. У Асмодея были правильные, но глубокие черты лица. Брови придавали чернющим глазам, обрамленным прямыми ресницами, сумрачное непостижимое выражение. От взгляда в них пробирал холодок. Так не смотрят семнадцатилетние юноши, так взирают повелители преисподней.

Отец глухо выдохнул:

— Ты с пятнадцати лет не появляешься нигде! Как ты будешь искать жену? Я же велел тебе посетить бал! Фонис не готов каждый год разоряться! Я дал ему слово, что ты будешь.

— Зачем же мне жена? Ты ведь знаешь отец, мне до женщин сейчас…

Закончив, Асмодей снова раскрыл книгу, объявляя разговор оконченным.

Только Владыка или Король могли первыми закончить разговор с другим королем. Мрен уже как два года чувствовал, что теряет власть над своим подрастающим сыном, Асмодей взирал на него спокойно и равнодушно, как смотрят на предмет интерьера. Иногда он пропадал, не предупредив отца, но всерьез интересовался командованием армией, и иногда отцу казалось, что только поэтому принц еще навещал дом.

То, что позволялось преданным любимым сыновьям с двадцати пяти лет, Асмодей не спрашивая брал и делал. Король понял, что если он не настоит на своем, то его угасающий авторитет прекратит существование в течение одного-двух месяцев.

“А что тогда?” — спрашивал себя Мрен, опасающийся самовольного характера сына.

— Асмодей, — строго проговорил он. — Если не как отец, то как Король, я требую, чтобы ты посетил бал и выбрал невесту. Я не намерен терпеть твое неприемлемое поведение. Ты видимо возомнил себя чересчур взрослым! Но ты только принц, ты обязан подчиняться Королю!

Не успел он закончить, как резкое движение головы, захватило у мужчины дух.

Внезапно черное пепельное поле, пустота и серое небо. Замок исчез! Пространство, границы которого разлетаются дальше, одновременно высасывая силу Мрена. Тело неподвижно, его не ощутить. Только ужас шевелится и смеется, роясь в сердце, порождая неприятный скользкий холод.

Раздается голос, но не ясно, откуда он идет. Голос, похожий на голос сына, шепчет в ухо: “Я стану будущим Владыкой, отец! Неужели ты думаешь, я буду тратить время на балы и женщин, на всю эту глупость? Мне уже надоела твоя навязчивость”.

Силы практически покидают Мрена, он чувствует как его сознание вязнет, исчезает, словно тонет в болоте. “Я знал про огонь, но что это? Что?” — вопрошает иссякающий разум.

Вдруг границы затхлого мира вместо того, чтобы разрастаться дальше, начинают резко сжиматься. Мир сжимается до маленького кубика, заканчивающего свое существование в желудке Короля вольного гнева.