— Я открыта для вопросов.

Мильен обрушился первым, перебив осторожного Хриза:

— В чем дело, Лу? Я говорил, что с ней что-то не то, — заметил он другу, — Разве мы не хотели смыться отсюда как можно скорее? Ты сама говорила: ”Как только закончим дело, ноги здесь нашей не будет”, разве нет? Это все не нормально!

Он выдохнул, взмахнул отчаянно руками и повернувшись спиной, выставил руку на дверь.

— Недавно ты просила меня связаться с учителем, а сегодня заявляешь такое. Мы хорошие друзья, Лилайла. Знаем, что иногда лучше молчать и дать тебе самой решить свои проблемы, но кажется дело зашло чересчур далеко. Не считаешь, что пора бы поделиться о том, что происходит?

— Асмодей — мой истинный и он об этом знает, — выпалила девушка бесцеремонно. — В день нападения я призвала его, чтобы вытащить Иси и Серафиму. Для переноса я дала ему руку и он обо всем узнал.

Мильен медленно обернулся, выпуклые глаза Хриза глаза полезли на лоб. Лисичка, сжавшись в комочек в углу, забавлялась ситуацией, рассматривая изумленные лица парней и тихо про себя хихикая.

— Это правда?! — был первый вопрос, слетевший с обледеневших губ. — Почему ты молчала?

— Я думала, что справлюсь со всем сама, но вышло как вышло. Я усвоила урок и теперь хочу обратиться к вам за помощью. Вы останетесь в Академии пока я не завершу дела?

— Что ты планируешь делать? Асмодей из-под земли тебя достанет, но попробовать сбежать, конечно можно. Главное добраться до учителя…

— Я не стану сбегать! — От разлетевшегося по комнате громкого крика парни чуть было не прикрыли уши. Они растерянно взирали на подругу сейчас такую непохожую на ту, что они знали прежде. Она нервно сжимала пальцы на локтях, глубоко дышала, а черные глаза полыхали от величественного сияния твердой идеи. — Четыре года назад я сбежала, но тогда я была подростком, который ничего не мог противопоставить братьям и отцу, что до сегодняшнего дня… Мне восемнадцать, я уже не ребенок, и сбегать я не стану! — В ее взоре заблестел вызов. — Они будут преследовать меня всю жизнь. Я не смогу быть спокойна, зная, что меня разыскивают братья, отец и сумасшедший истинный. Они как адские псы на хвосте… сведут меня с ума! — Лилайла взяла паузу. Грудь приподнималась от волнений, голова вскипала от ярких, бросающихся друг на друга мыслей. — Я остаюсь, но у меня есть план. Вопрос лишь в том, поможете ли вы мне? Успех не гарантирован, если вы захотите вернуться к учителю, а не разгребать мои проблемы, я вас пойму.

Хриз задумчиво подвел руку к губам и посмотрел на Мильена. Тот, сидя на кровати, исподлобья взглянул на друга. Они о чем-то молча посовещались и решение говорить было отдано старшему.

— Мы не покинем тебя, чтобы не произошло. Но, Лу, будь честнее с нами. Скрывать, что у тебя есть истинный! — Хриз прикрыл веки и помотал головой. — Да еще и наш наставник, сильнейший претендент на место твоего отца. Сам я никогда не видел, но о нем ходят слишком тревожные слухи. Будь он пустышкой, Лайлэн и Вилькес давно взяли бы над ним главенство, а он им ровня.

Девушка кивнула, соглашаясь с другом. Потом улыбка зажглась на красивых губах, из молчаливого рта вот-вот должны были политься слова благодарности, ресниц должна была коснуться слеза, но Иси вскочила, обвила локоть принцессы руками и повисла на нем словно детеныш животного. Торжественному объединению не был предоставлен соответствующий конец.

— Так-так-так, и что же мы устроим? — кокетливо хихикая, задала вопрос хитрая девочка.

Лилайла перевела взгляд на друзей и усмехнулась мрачным мыслям, которым явно уделила не один день раздумий. Впервые ее лицо приняло вид соответствующий дочери Владыки темных. Добрая улыбка сменилась мстительной, а стоило всего-то уголку слегка изогнуться; ветер с балкона распушил черные волосы, создавая вокруг лица ореол тьмы.

— Я слишком долго позволяла им помыкать мной, пора с этим заканчивать. Я разберусь с братьями, с Асмодеем и вернусь к Учителю свободной и еще более сильной, чем ушла.

Ранним утром того же дня

В саду, где по утрам царил особенный нежный и волнительный сумрак — предвестник дня — на трехступенчатой лестнице из белого мрамора сидела девушка. Наблюдая столь напряженную позу, Исхиэль не сразу решился подойти, но несколько дней, что он бродил тут по утрам, не находя в себе сил для разговора наконец вынудили его пристыдиться собственному малодушию:

— Лилайла.

Фигура вздрогнула и к принцу обратилось испуганное лицо.

— Исхиэль? — изумилась она, чувствуя как тревога наполняет ее тело. — Что ты тут делаешь?

Парень, обычно самоуверенный и резкий, до последнего сомневался: следует ли сделать то, что его волновало? В итоге он оказался рядом, на той же ступеньке, и посмотрел на бледные цветы, похожие на призраки из-за тоненького тумана.

— Ты мне не последний человек, Лилайла, а значит я могу поговорить с тобой.

Девушка напряглась, но отступать было некуда и стыдно.

— Конечно, ты муж моей сестры, — невольно очертила она в который раз линию, их разделяющую. — Тебя что-то беспокоит?

— Ты и сама догадываешься, я уверен.

— Может и так. Прошло слишком много лет, чтобы обсуждать это. Тебе так не кажется?

— Моя совесть не чиста, а в отношении близких я стараюсь быть честным. Твой побег… — Исхиэль буквально чувствовал, как мышцы девушки окаменели рядом с ним. — Врарисэль терпеть меня не мог те полгода, а после того, как ты пропала — возненавидел. Ты знаешь об этом?

— Слушай, я давно не ребенок, — прозвучал раздраженный голос. — Случай на балу, моя первая влюбленность — то есть ты — все это меня больше не касается. Но если ты пришел, чтобы очистить совесть, я скажу: ты не был причиной моего побега, ты вообще никак с этим не связан. Теперь тебе легче?

Впервые она взглянула на Исхиэля и в тот момент поняла, что навсегда попрощалась со своими чувствами. Идеальность, которая сквозила в каждой его черте, была лишь иллюзией ребенка и спустя много лет Лилайла смотрела принца трезво. Стоило это понять как пришло облегчение и куда-то пропала злость. Удивленная происходящему внутри, она произнесла:

— Уходи, Исхиэль. Мне следует сейчас думать о другом.

Принц тоже выдохнул, расслабился. Пусть он и заплатил дорого за побег принцессы, к которому не был причастен, его отпустило. Отныне он знал, что не отвержение и невнимательность к ребенку, его холодная душа, привели к тому, что жизнь принцессы была испорчена.

— Спасибо, Лу.

Он встал, выпрямился и разглядывая утренний сад, вдохнул полной грудью. После минутного созерцания, принц направился к коридору, который вился вокруг и выводил к белоснежной арке. Вдруг, сделав шаг, он остановился будто от воспоминания:

— В тот день, когда ты попала в лазарет, Асмодей с Врарисэлем, Лайлэном и Вилькесом чуть было не поубивали друг друга, — поделился он. — Не знаю, что между вами всеми происходит… Но я вижу, какой девушкой ты стала и на мой взгляд, такая принцесса не должна позволять другим управлять ею.

Исхиэль удалился, а блеклые цветы выступили из-за тумана, который неторопливо рассеялся.

Асмодей размял запястья, пробегая глазами по ядовитым ранам в форме колец. Перед ним возвысилась, застонала словно дикий раненый зверь огромная тень, и рухнув, пропала. Он поднял голову, перед ним пустое пространство — огромное поле посреди чащи Черногривого леса.

Король покрепче сжал книгу, страницы которой были так стары, что норовили вырваться из твердого кожаного переплета, но добытые нелегким трудом, вынуждены были моститься на прежнем месте и продолжать служить.

Веки с аспидными ресницами прикрыли белки, а когда вновь поднялись, Асмодей был у стен Академии. Он взглянул назад — на длинную дорогу по которой должен был прийти, и направился вдоль учеников, привыкших к его внезапным появлениям. Только первогодки продолжали провожать его глазами чрезвычайно изумленными.