Никто кроме Асмодея не понял глубины вопроса. Тот кивнул, обращая на парня сочувствующий взор под мраком смоляных ресниц.

— Если это вы спасли Иси, то я обязан сказать вам спасибо.

Парни проводили глазами призрака, в которого ответ о жизни принцессы вдохнул последние силы, и посмотрели друг на друга менее грозно. Лайлэн задумался во время передышки, вспоминая что-то, и первым нарушил тишину

— Мы держали купол и ты исчез. Это потому что Лилайла позвала тебя? Я слышал что-то, но только сейчас понял, что кто-то кричал твое имя.

Так попытки Асмодея вывести из себя Врарисэля потерпели крушение. Зачем он это делал? Никто не понял, но позже старший брат кое-что заподозрил.

— Именно так.

По тону парня было ясно, что он потерял интерес к диалогу. Чтобы Асмодей, как обычно, не пропал, Вилькес схватил его локоть и потребовал объяснить ситуацию. Было поздно, глаза Короля вновь озарило зарево гнева. Он отшвырнул бывшего друга и с равнодушным видом исчез.

— Вот же! Ему точно пора изрешетить печень! Мне от его наглости челюсть сводит! — выругался Вилькес.

— Успокойся, он не сбежал, а значит разговор мы точно продолжим, — осадил его старший, хмурясь в раздумьях. Он неплохо знал Асмодея и его повадки. — Лайлэн, отведи меня к Смотрителю, а ты Вилькес, карауль сестру. Пусть пока не подходит к ней. Те двое, что вошли в лазарет, ее друзья?

Младшие братья кивнули.

***

Впервые Лилайла очнулась спустя тринадцать часов. За окнами лазарета темнела ночь, а первым, кого она увидела, был старший брат, который склонив голову, сидел поодаль. Стоило ее ресницам прийти в движение, он подвинул кресло ближе и огромная ладонь накрыла женскую щеку.

— Это вы, — прошептала она, медленно просыпаясь. — Не думала, что вы так быстро появитесь.

Лицо брата Лилайла, как всегда, нашла изысканным, красивым. Черные густые брови вразлет и нежный взгляд темного, который многое пережил. Природа наградила мужчину необычными чертами: острые скулы переходили в широкий аккуратный рот, смуглая кожа с темной магией в венах вместо крови, осторожная редкая улыбка, завораживающий из-за густоты ресниц взгляд. Врарисэль набрал вес, стал крупнее и выше, мышцы под одеждой завораживали перекатами, а громовой проникновенный голос рождал мурашки по телу. Лилайла остерегалась жестокого старшего брата, одно имя которого создавало в замке практически то же волнение, что и имя отца. Между ними была та разница, что в отличие от него, Врарисэль обожал ее.

— Конечно, я здесь, а как могло быть иначе? — улыбнулся он, лаская слух переливами мягкого голоса. Однако следом появилась братская настойчивость. — Отныне я буду заботиться о тебе, Лилайла. До тех пор, пока ты не выйдешь замуж, пока я не передам тебя тому, кому доверяю, ты будешь всегда со мной.

Девушка, настороженная и слабая, натянуто улыбнулась. Сомкнутые тонкие брови отчего-то не могли раскрыться перед столь глубокими семейными узами. Никого рядом не было, персонал ушел, а лисичка в противоположной части так не пришла в себя.

Рука мужчина с щеки, проведя по ней большим пальцем, перешла на горло. Она обхватила шею, крепко сжала ее. Блестящие секунду назад любовью глаза обратились свирепостью, будто очнулась темная сущность, завладев доброй частью. Лилайла затряслась от ужаса.

— Знаешь сколько я искал тебя, когда ты пропала?! Все четыре года я нападал на ваш след, но твой Учитель — мастер скрываться, он обрезал мне дорогу к тебе. Наверное, оберегал от братского гнева. Хороший старик. — Врарисэль приблизил свое лицо, губы едва открывались от гнева. — Ты подставила отца, опозорила Лайлэна, Вилькеса и меня! Хорошо бы прямо сейчас свернуть тебе шею на время и отправить в замок, чтобы пару лет посидела в подземелье.

Он ослабил хват и убрал руку с шеи, видя, что младшая сестра начинает задыхаться. Она откашлялась, скрючившись от пронзающей боли. На ресницах блестели слезы, и пока брат не видел, она их смахнула, разочарованно улыбнувшись самой себе. “Он ни капли не изменился” — пронеслись опечаленные горькие мысли.

— Я больше не повторю ошибок, сестричка, — сурово продолжал брат. — На тебе моя печать, я найду тебя даже в аду, если решишь туда отправиться без моего разрешения. Ты дочь Владыки, достаточно фокусов. Будешь жить так, как полагается. Понимаю, может тебе это не очень нравится, может от моего контроля ты и бежала, но не в этом мире тебе решать как жить.

Он покинул лазарет, оставляя Вилькеса сидеть на входе. Принцесса стиснула зубы, а из глаз полились слезы. Всхлипывая от безнадежности, оплакивая смерть подруги, погибшие чувства друга, свою участь и то, что Асмодей отныне знает кто она. Девушка содрогалась от плача несколько часов, пока не истощившись, она откинулась на подушки и ее сморил сон.

Лилайла не знала кто страшнее: ее сумасшедшие братья, жестокий отец или Асмодей, похожий на них так, будто был потерянным сыном? Академия каким-то чудом спаслась, наверное, благодаря Врарисэлю, одна Лилайла очутилась в ловушке. Больше всего ей хотелось вернуться к Учителю и друзьям, которые остались где-то далеко, недосягаемыми более. Старший брат не смог бы поставить печать, если бы она не была в отключке, Асмодей бы ни о чем не узнал, но такова жертва за попытку спасти друзей. Во сне девушка ворочалась преследуемая ужасными картинами и главным вопросом, что стало с теми, ради кого она так жестоко поплатилась? Живы ли они, раз жива она? Насчет Серафимы разум подсказывал не утешительный ответ, из-за чего спящее тело периодически трясло.

Дни, проведенные в лазарете прошли быстро, тем более что девушка просыпалась урывками. Впервые, когда было решено вставать с постели, был день, посвященный гибели Серафимы. Хриз и Мильен забрали девушку для того, чтобы втроем попрощаться с милым другом. Когда они вернулись, рассеяв тяжелые чувства, очнулась Иси, но лисичке полагалось провести в лазарете еще несколько дней. Тихим от слабости, нежным от благодарности голосом, Иси поблагодарила хозяйку за “жертву”, о которой парни пока что не ведали.

Лилайла ожидала от Асмодея что-то вроде той засады, которую ей устроил брат. К ее удивлению, парень, однако, не появился ни разу. Зато она узнала о том, какой фурор произвела, когда появилась без сознания на площади Академии у него на руках. Главный лекарь по секрету поделился с девушкой, что в холле перед лазаретом в связи с этим чуть было не состоялась драка между принцем и братьями. Академия до сих пор вся гудела, напоминая потревоженный улей. Плюсом было то, что благодаря Врарисэлю доступ к Лилайле был заказан.

Ни разу никто не нарушил покоя больной, кроме той ночи, когда девушка проснулась от запаха цветов, заполнившего всю комнату. На тумбочке поодаль лежал огромный букет с цветами темно-алого цвета. Девушка сразу опознала отправителя, и все больше изумлялась его странному поведению. Иногда она задавалась вопросами: “А не был ли то сон? Может я закричала, но он не пришел?”, однако допросы братьев об их отношениях с Асмодеем свидетельствовали об обратном.

В день выписки, когда Лилайла была восстановлена в качестве ученицы и получила разрешение вернуться в комнату, темный все-таки нагрянул, стоило всем уйти.

Дверь распахнулась и за спиной Асмодея девушка увидела Вилькеса. Правда прежде, чем он пропал.

— Не переживай, он просто не долго попутешествует.

Движением ноги парень захлопнул дверь и остановился, разглядывая Лилайлу с головы до ног. От его взора девушке стало не по себе, и хотя сердце забилось быстрее, а мышцы шеи напряглись, что-то внутри возликовало от встречи. Расстояние, которое Король быстро сократил, завораживало, пугало до чертиков. Она искусала губы, пока нависшая над ней широкая улыбка зажигалась все большей хитрецой. Пелена на глазах уже загустела и невольно девушка остановилась на пленительных губах, рассматривая, сдерживая импульсивный порыв.

— Я и не переживаю.

— Не очень то ты любишь своих братьев.