Я медленно подхожу вплотную к своему светловолосому ангелу. От нее приятно пахнет, и я на мгновение прикрываю глаза, чтобы насладиться ее ароматом. Когда я открываю свои глаза, то замечаю страх в ее взгляде, и мне очень хочется прижать ее к себе и успокоить. Уже совсем скоро придет Анна и несколько других работников, у меня заканчивается время, поэтому нужно действовать. Мне очень жаль, что мне придется причинить очередную боль моему ангелу. Одно утешает — все произойдет быстро.

— Я могу… могу ли я уйти? — она оглядывается по сторонам, явно рассчитывая на то, что сможет от меня сбежать. Но от меня еще никто не убегал. Она сжимается от ужаса.

— Не сегодня, — я обнимаю ее и чувствую, как она вся дрожит. — Ты только не бойся. Все будет хорошо.

Без особого труда я достаю шприц и ввожу иглу через ткань платья ей в бедро. Она вскрикивает от неожиданности. Я знаю, что она вот-вот потеряет сознание, поэтому осторожно прижимаю к себе ее хрупкое тело и беру ее на руки.

— Не сопротивляйся, все хорошо, — шепчу я ей на ухо, но она меня уже не слышит.

Я очень надеюсь, что она когда-нибудь простит меня за это.

Когда я просыпаюсь, то не сразу понимаю, где я. Уютная комната полностью обшита деревом, даже потолок — это первое, что я вижу, как только открываю глаза. Надо мной висит кованая люстра с лампами в форме оплывших свечей. Я поворачиваю голову, разглядываю зеленые клетчатые шторы на окнах и не узнаю это место. Я лежу на широкой кровати поверх покрывала, рядом на деревянной прикроватной тумбочке стоит высокий стакан с водой, лежат какие-то таблетки. Напротив меня в зеленом клетчатом кресле расположился Эммануэль с лэптопом на коленях и что-то деловито печатает. Он не сразу замечает, что я проснулась, поэтому у меня есть минутка, чтобы вспомнить все, что со мной произошло. Вспомнив, я в ужасе вскакиваю и с удивлением осознаю, что на кровати меня ничего не удерживает. По тому, как кружится моя голова, я понимаю, что зря я так резко встала. Я сажусь обратно на кровать.

Эммануэль поднимает на меня свои ярко-голубые глаза. И улыбается:

— Ну наконец-то ты проснулась, соня.

Возможно, мне все это снится. Я не верю в реальность происходящего. На мне все то же белое платье, только вот дом не тот, да и Эммануэль тоже не тот Эммануэль, которого я знаю.

Он ставит свой компьютер на пол, поднимается из кресла и подходит ко мне. Он дотрагивается губами до моего лба и убирает мои волосы слегка назад.

— Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? На столике есть ибупрофен.

Я не отвечаю.

— Ты голодна? Внизу накрыт стол к обеду, предлагаю нам сперва поесть, а потом поговорим, — он доброжелательно улыбается мне своей заразительной улыбкой, и мне кажется, что я потеряла рассудок.

— Я в плену? — спрашиваю я.

Эммануэль задумчиво смотрит в мои глаза и вдруг начинает громко смеяться.

— А тебе бы хотелось? — в его глазах играют лукавые искорки. — Даже если это плен, в нем определенно неплохо кормят. Анна приготовила для нас вегетарианскую лазанью, а на десерт — тирамису, — подмигивает он мне и берет мою руку в свою, вынуждая меня встать с кровати.

Интересно, что он сделает, если я попытаюсь сбежать?

— Эммануэль, мы же не у вас дома? Где Анна? — я делаю резкий вдох.

— Мы все еще в моем доме, просто в другом. Я забрал еду, любезно приготовленную Анной. Прости за то, что мне пришлось использовать… седацию. Не волнуйся, это очень легкий препарат, — он внимательно смотрит на меня. — В любой момент могла прийти Анна или другая прислуга, а нам нужно было договорить. — Он замолкает, и единственный звук, который я слышу — это бешеное биение моего сердца. — Я боялся, что ты поднимешь панику и не дашь мне возможности объясниться. Я перенес тебя в машину и привез сюда. Здесь нас никто не побеспокоит, — ровным голосом произносит Эммануэль.

Значит, никто не знает и не узнает, что я здесь. В легком шоке я отмечаю, что он все еще держит мою руку в своей, будто опасается, что я либо предприму отчаянную попытку убежать, либо потеряю сознание.

— Эммануэль, — вполголоса бормочу я, — меня будут искать.

И тут же сожалею о сказанном: Бетан предупреждала меня никогда не угрожать злоумышленникам. К тому же меня вряд ли будут искать у Эммануэля: я никому не рассказала, что живу у него, даже Бетан об этом не знает. Мое сердце сжимается. Как же хорошо, что я практически ничего не рассказала Бетан — хотя бы она в безопасности.

— Тебе не нужно, чтобы тебя искали — со мной ты в абсолютной безопасности, — мой похититель дарит мне свою грустную улыбку. Только сейчас я замечаю, что он выглядит уставшим, под его глазами залегли тени.

— Когда я смогу уйти? — спрашиваю я с новообретенной надеждой на то, что он меня отпустит.

— Ты можешь уйти в любое время. Ты же не пленница, — Эммануэль хмурится. — Неужели ты и вправду думаешь, что я мог бы причинить тебе вред? — он прикасается к моему подбородку левой рукой и слегка приподнимает его. Его темный взгляд встречается с моим. — Только не тебе, кому угодно, только не тебе, — он опускает свои руки. — Я прошу тебя выслушать меня. Это не займет много времени. А потом ты сможешь уйти, — подмигивает он мне, и я понимаю, что не верю его словам.

Я словно нахожусь в том своем страшном сне и не могу сдвинуться с места.

Я молча киваю. Во рту у меня совсем пересохло, хотя при этом я словно и не чувствую жажды. Я протягиваю руку к стакану с водой и делаю глоток. Я решаю играть по его правилам, потому что не могу быть уверенной в том, что, если я не соглашусь выслушать его, он даст мне уйти.

— Ты не веришь ни единому моему слову, ведь так? — Эммануэль бросает на меня сумрачный взгляд. — Мне так жаль, что я напугал тебя. Ты сможешь простить меня за это?

Я молчу, потому что понятия не имею, что мне на это следует ответить. Правда в том, что я в абсолютном шоке от происходящего. И как бы мне ни хотелось верить Эммануэлю, то, что он меня… не знаю даже, как это назвать… выкрал, не повышает к нему градус моего доверия.

Замечая, что я не собираюсь отвечать на его вопрос, Эммануэль опять берет меня за руку и выводит из комнаты, которая и вправду оказалась незапертой. Я не сопротивляюсь ему, в принципе, потому что не считаю это возможным. Я даже не знаю, где находится этот дом. По своему стилю он совсем не похож на тот, в котором Эммануэль живет постоянно. И выглядит этот дом намного меньше и уютнее.

Мы спускаемся на первый этаж по лестнице с деревянными резными перилами. Эммануэль ни на секунду не отпускает мою руку, но больше на меня не смотрит и остается безмолвным. К моему огорчению, меня, как всегда, пронизывает ощущение потери, когда я не чувствую его взгляда. Что это? У меня, наверное, стокгольмский синдром?

На первом этаже дома находится небольшой уютный зал, объединённый с кухней. Здесь тоже много дерева, им частично обшиты стены, на белом потолке — широкие деревянные балки. Я захожу в небольшую гостиную и вижу, что стол уже сервирован, на нем нас ждут темно-зеленые тарелки из тонкой керамики и два бокала с узкими гранями, на бронзовых ножках. Рядом с тарелками лежат необычные приборы, ручки которых словно сделаны из тонких рогов оленя или какого-то другого животного. Эммануэль подводит меня к столу, отпускает мою руку и отодвигает для меня стул с очень высокой спинкой. Я сажусь, машинально беру накрахмаленную салфетку, продетую в металлическое кольцо, на котором изображены сцены охоты, и расправляю ее у себя на коленях.

Пока Эммануэль проходит в кухню и разогревает лазанью, приготовленную Анной (если этот человек существует, в чем я уже начинаю сомневаться), я украдкой оглядываюсь в надежде разобраться, где в этом доме находится входная дверь. К моему удивлению, она оказывается прямо за моей спиной. Естественно, мои телодвижения не ускользают от всевидящего ока Эммануэля.

— Может, ты хотя бы на пять минут расслабишься и перестанешь думать о побеге? — не оглядываясь, спрашивает он меня таким тоном, будто это я виновата в том, что сейчас здесь сижу. — Пожалуйста, давай просто поедим, а потом мы поговорим и решим, что нам делать, — добавляет он уже мягче, видимо, чтобы немного ослабить напряженность ситуации.