Лекс Эдвардс — мой муж.

Я замужем.

Когда утром встает солнце, я просыпаюсь с Лексом, обхватившим мое тело. Это самый чудесный сон, который у меня когда-либо был, и я знаю, что на данный момент демоны освобождены. Мы далеки от совершенства, и нам еще многое предстоит преодолеть, но мы должны делать маленькие шаги. Ведь так? Потому что женитьба по прихоти — это и есть детские шаги.

Я лежала так некоторое время, улыбаясь тому, как он сделал меня счастливой. Каждая часть меня знает, что никто другой не сможет заставить меня чувствовать себя такой защищенной, такой довольной и целостной. Я прижимаюсь к нему, не желая отпускать этого идеального мужчину, который теперь мой. Мой муж.

Я смотрю, как он мирно спит, как часто трепещут его веки. Его идеальная челюсть, его идеальные губы, его неуправляемые волосы — все в нем заставляет меня улыбаться. Так сильно, что мои щеки начинают болеть.

Потянувшись к тумбочке, я беру свой телефон, чтобы посмотреть, сколько сейчас времени — семь утра, но мое внимание привлекает сообщение на главном экране. Это ссылка, отправленная прямо мне. Я не узнаю номер, и он выглядит как спам, но меня заинтересовал заголовок.

Миллиардер-плейбой наконец-то остепенился с наследницей Preston Enterprises.

Обычно я игнорирую всякий бульварный мусор, который мне присылают, но я нажимаю на ссылку и попадаю прямо на статью на шестой странице "Нью-Йорк Таймс.

Предприниматель и миллиардер-плейбой Лекс Эдвардс, потрясший мир бизнеса, на прошлой неделе был замечен выходящим из гостиничного номера во время интимной близости с наследницей группы Preston Enterprises Викторией Престон. Источник, близкий к паре, говорит, что они были близки уже некоторое время, но из-за деловых конфликтов эти отношения не были преданы огласке. Публицист г-жи Престон отказывается от каких-либо комментариев, однако основатель Preston Enterprises Клайв Престон говорит, что Лекс для него как сын, и любая новость о союзе между этими двумя людьми будет приятна как для него, так и для обеих компаний. Были сделаны фотографии, на которых они запечатлены на интимных ужинах в Нью-Йорке и Лондоне. Мисс Престон также была запечатлена выходящей из его квартиры в повседневной одежде ранним утром. Фотография, запечатлевшая их интимную близость на деловом мероприятии в прошлую субботу, является достаточным подтверждением того, что пара определенно существует.

Я нажимаю на фотографии и увеличиваю их. Это он. Мое сердце останавливается. Сжимая грудь, я не могу дышать. Я без устали трясу головой, шок поглощает меня.

Едва в состоянии двигаться, мой мозг пытается осмыслить то, что я прочитала. Фотографии не лгут, они определенно ведут себя интимно, его рука гладит ее щеку. Вы не делаете этого с деловыми партнерами. Каждая фотография в этой статье — это, фактически, их интимные отношения по всей гребаной стране.

Я отцепляюсь от него и тихо, на цыпочках, пересекаю комнату. Когда я уже собираюсь уходить, я беру его телефон на тумбочке. Я пытаюсь не обращать на него внимания, но мне нужны чертовы ответы.

Я так чертовски зла на себя за то, что снова доверилась ему.

Быстро схватив его, я читаю сообщение на экране.

Виктория: Похоже, мы сделали шестую страницу, детка. Можем выйти сейчас.

Дрожащими руками я кладу телефон на место и выбегаю из комнаты. Я готова сорваться, закричать во весь голос, ударить что-нибудь, сделать что угодно, лишь бы выпустить боль. Тошнота захлестывает меня. Прикрыв рот, я бегу в ванную, едва успевая добежать до тазика. Мое тело дрожит, это знакомое чувство разрывает меня изнутри.

Мне нужно выбраться отсюда, и побыстрее.

В панике я не хочу смотреть ему в лицо. Боюсь, что он попытается убедить меня в том, что все это ложь, хотя на самом деле ущерб уже нанесен.

Он снова сломал меня.

Рокки — единственный, кто сидит за обеденным столом. У него широко раскрыта газета, но он закрывает ее, когда видит меня.

— Чарли, ты хочешь… смотри, я видел…

— Рокки, мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу. Я прямо сейчас собираю свои вещи и забираю мотоцикл. Мне все равно как, просто проследи, чтобы кто-то отвез мою машину обратно. Припаркуй ее в своем гараже. Мне нужно уехать отсюда прямо сейчас. Пожалуйста, просто сделайте это для меня?

Он кивает, а я быстро убегаю в свою комнату, запихивая все в сумку. Я бросаю ее на заднее сиденье машины и бегу к своему мотоциклу. Быстро надев шлем, я мчусь быстрее, чем когда-либо прежде, шум двигателя эхом разносится по тихим улицам.

Я так ненавижу себя сейчас.

Какого черта я вообще ему доверилась?

Он не может просто быть со мной.

Он всегда должен добиваться своего.

Кто-то еще на стороне, а я так устала быть этой другой женщиной. Он просто гребаный лжец, игрок, а я такая дура, что поверила его лжи, снова поверила ему, когда он сказал, что любит меня.

Злость овладела мной, отравляя все мои положительные мысли о нем, о нас. Никто не может понять, какое негодование я испытываю сейчас. Как сильно я ненавижу его за то, что он заставил меня снова полюбить его. Это то, что ранит больше всего. Дело не в том, чтобы снова полюбить его, а скорее в том, чтобы пробудить любовь, которая никогда не исчезала. Судьба теперь подняла свою чертовски уродливую голову и все испортила. Эта больная, жестокая, извращенная игра навязалась мне и лишила меня всех моих убеждений, всех моих надежд, сказав мне, что, возможно, он — моя половинка, и нам суждено жить долго и счастливо.

К тому времени, как я дохожу до своего дома, на моем телефоне двадцать пять пропущенных звонков и дюжина текстовых сообщений. Я не могу заставить себя прочитать сообщения.

Бросив телефон об стену, я наблюдаю, как трескается экран, пока я кричу в подвале, выпуская наружу свое разочарование. Прислонившись к стене, я сползаю вниз, падая на твердый бетонный пол.

Слезы выплескиваются наружу, рыдания вырываются из моей груди, боль распространяется по всему телу. В горле пересохло, я не могу вымолвить ни слова. Мне нужно спрятаться, убежать от всего этого безумия. Я подползаю к разбитому телефону, лежащему на земле. Я едва могу разобрать цифры, так как мое зрение затуманено, а на экране большая трещина, но я отправляю смс на его номер и терпеливо жду его приезда.

Время потеряно, окружающая обстановка незнакома, но голос, слова звучат эхом.

Я не могу понять, что происходит.

Слабое зрение передо мной. Что происходит?

Теплые руки, которые я чувствую вокруг себя. Здесь безопасно, мне нечего бояться.

— Чарли… Чарли… Чарли, пожалуйста, посмотри на меня! — голос в панике.

Я улыбаюсь, видя его лицо, теперь я могу сосредоточиться.

— Ты пришел, — бормочу я, мой голос дрожит.

— Конечно, я пришел. Пожалуйста, посмотри на меня. Что случилось?

Боль накатывает в моей груди, мгновенное осознание выбивает меня из колеи.

— Какое сегодня число? — я плачу.

— Чарли, сегодня двадцать первое сентября.

— Мне нужно… выбраться… отсюда, — всхлипываю я.

Подхватив меня на руки, он несет меня к лифту, а я упираюсь головой ему в грудь.

— Отвези меня куда-нибудь, куда угодно, только не сюда, только не домой. Забери эту боль, пожалуйста? Сделай так, чтобы она ушла. Пожалуйста? Я не хочу возвращаться туда. Я не могу вернуться в то ужасное место, — кричу я.

— Шшш. Я заберу тебя отсюда. Все хорошо. Все будет хорошо, Чарли, я обещаю.

Начинается онемение, и я знаю, что будет дальше. Это второй шаг механизма преодоления. Третьим будет неведение, а четвертым — горечь, проявляющаяся при свете дня. Сладкая месть, сопровождаемая обидными словами, которые однажды будут сказаны, за которыми последует сожаление.

Ее слова, сказанные давным-давно, повторяются как заезженная пластинка, и так или иначе, я должна позволить истории повториться. Я позволяю большому плохому волку — или, как моя мать называла их «темными ангелами», — лишить меня всего, что я так упорно пыталась восстановить.