Дорисовав многострадальный портрет, я не отложила его, как я это делала со всеми предыдущими работами, сразу начиная новую, а взяла в руки и стала рассматривать.

С листа на меня смотрел Кай, с той своей саркастичной ухмылкой, с которой он меня оба раза приветствовал. И на Луара-Кита, и на Синелле.

А я все сидела и гадала, как бы могла сложиться моя судьба, если б я все же послушалась его тогда, и вместо того, чтобы его тогда вырубить, отправилась с ним на Атрис. Кто знает, может, не смотря на рассуждения Кирика и Мирры, он реально желал мне лучшего?

***

Следующее утро оказалось еще более непривычным, чем предыдущий день. После завтрака меня забрали, но увели снова не в больничную палату, а куда-то вообще прочь из здания.

Определить я это смогла даже несмотря на то, что мы обошлись без верхней одежды. Последнее меня очень удивило, ведь в прошлый раз, когда мне довелось гулять по улице, едва снег сошел, а сейчас явно ощущалась жара. Словно уже лето на дворе!

Но ветер и уличные звуки ни с чем не перепутаешь, так что ошибки быть не могло. Пение птиц, шелест травы, хруст гравия под ногами. Смотреть у меня по-прежнему возможности не было, но я наслаждалась тем, что у меня осталось. И эти ощущения показались невероятно приятными!

О том, что меня посадили в какой-то транспорт, я осознала, только когда его завели, причем даже подпрыгнула от неожиданности. Правда меня тут же усадили обратно, и даже пристегнули.

А когда мы оторвались от земли, меня вообще чуть Кондратий не хватил. Я как-то не думала, что меня куда-то по воздуху повезут.

Несмотря на свой богатый опыт путешествий, и инопланетный, и земной, на вертолетах мне летать еще ни разу не приходилось, тем обиднее, что смотреть по сторонам у меня по-прежнему возможности не имелось. Но что я могла поделать?

Добирались мы весьма продолжительное время, а затем пересели в автомобиль, и еще столько же мы ехали на нем.

Узнавать, куда мы едем, я даже не пыталась. Я уже привыкла к тому, что, если мне хотят о чем-то сообщить, скажут сами, а об остальном спрашивать бесполезно.

И все же когда мы, наконец, доехали до места назначения, а мне позволили выйти и осмотреться, я очень удивилась выбору локации. Чего угодно ожидала, только не этого.

И все же когда мы, наконец, доехали до места назначения, а мне позволили выйти и осмотреться, я очень удивилась выбору локации. Чего угодно ожидала, только не этого.

А приехали мы на кладбище!

Я недоуменно посмотрела на Крылова, который, как оказалось, все это время ехал с нами. Он смотрел на меня в ответ весьма жестко. Какая-то часть меня подумала, что, наверное, надо испугаться. Вот только так и не поняла, чего именно.

А Крылов моей реакции ждал, только видимо не дождавшись, тяжело вздохнул, и, взяв под локоток куда-то повел.

За нами последовал еще один незнакомый мне мужчина в бронежилете и с оружием. Остальные остались у микроавтобуса одной понтовой немецкой фирмы, на котором, оказывается, сюда приехали.

— Зачем мы здесь? — все же решилась я на вопрос, когда мы проходили мимо нестройных рядов огороженных могил.

Мой спутник вздохнул, но ответил.

— Как зачем? Это ведь место, куда ты так отчаянно стремилась все последнее время! Ведь верно?

Я не поняла, о чем он, и вновь уставилась недоуменно.

— Это какая-то разновидность пытки, да? Могилу меня заставите себе копать? — хмуро уточнила я.

Крылов как-то зло фыркнул.

— Зачем тебе ее копать? Она у тебя и так есть! — с этими словами меня развернули и пихнули к конкретному месту, весьма ухоженному и с гранитной плитой, а еще посаженными на ней цветами. Было даже красиво!

Вот только увидев собственное лицо, выгравированное на камне, а так же, как имя и даты, у меня внезапно защипало в носу, а глаза застелили ядовитые слезы.

Вообще, я такие порывы всегда умела контролировать, а сейчас вообще никак не получилось!

А потом я почти со стороны, услышала странный звук, но не сразу поняла, что глухие рыдания исходят от меня самой.

Затем осознала, что после того, как отпустили мой локоть, земля с гравием оказалась как-то подозрительно близко, а я сижу на коленях.

Только после этого, словно что-то изменилось. Я перестала воспринимать происходящее отстраненно, через дымовую завесу, притупляющую все чувства. Сейчас ощущения словно прорвали блокаду и накрыли по полной.

И приятного тут оказалось мало. Рыдания разрывали грудь, дышать стало вообще нечем, хотя я впервые за последнее время почувствовала себя как будто живой.

— Да-а! — протянул мой мучитель откуда-то сверху, — ничто так не пробуждает жажду жизни, как встреча с собственной смертью, ведь верно? — глубокомысленно заметил этот козел.

Вот только я хоть и начала воспринимать происходящее более эмоционально, адекватности мне это все равно не прибавило.

Так что я набрала в кулак гравия, повернулась и запустила осколочный снаряд в него. А учитывая, что я сквозь слезы почти ничего не видела, диверсия получилась даже очень удачной.

— Ненавижу! Ненавижу вас всех! — сквозь зубы прорычала я.

Оппонент, отпрянул, но не расстроился:

— Ну, вот! Хоть какая-то человеческая реакция! А то я уже переживать начал.

***

Нормально поговорить мы смогли далеко не сразу. Собственно, только после того, как я вдоволь проревелась. Мою истерику, судя по отстраненному виду сопровождающих, воспринимали как что-то неприятное, но необходимое, потому не мешали.

Комментарии тоже при себе держали. Впрочем, в случае чего я б не постеснялась и еще один снаряд отправила.

Зато, когда в моих глазах проявилось хоть что-то похожее на осмысленность, мне помогли подняться и усадили на скамейку, прямо напротив собственной могильной плиты.

— И всё-таки вы садист! — с чувством заявила я, после того как Крылов опустился рядом.

— Водички? — совершенно не реагируя на мое уже далеко не первое оскорбление, протянули мне бутылку минералки, вместе с влажными салфетками.

Последнее оказалось, кстати, руки от местной пыли хотелось оттереть, как и коленки, чем я и занялась в первую очередь. От воды тоже отказываться не стала.

— Ну, а что мне с тобой делать? — все же подал голос он, — Ты ж собралась назло маме уши отморозить!

— Никогда подобной фигней не страдала! — презрительно ответила я.

— Совсем?

— Может лет в пятнадцать разок, еще тогда не понравилось, — фыркнула я.

— А сейчас чего? Вроде, изначально производила впечатление здравомыслящего человека, а потом действительно в подростковый максимализм ударилась, — все так же флегматично вещали рядом.

— Действительно, а что случилось? — саркастично вопросила я.

— Из-за того, что у тебя любимую игрушку отобрали? Так это вовсе не повод ложиться и умирать! — как-то невесело усмехнулся Крылов.

— Игрушку? — разозлилась я, — Можете подавиться моим челноком! От меня отстаньте!

Тут он помолчал, но все же не отступил от своего прежнего мнения.

— Не могу. Если я тебя отпущу, тебя накроет кто-нибудь другой, — он пожал плечами. — И вряд ли он обойдется с тобой так же мягко, как я.

— Это мягко, да? — опешила я, оглядываясь по сторонам.

— Поверь мне, очень мягко, — вздохнули рядом.

Я ответила не сразу, а потом невольно вспомнила о наших прошлых беседах.

— Так вы тоже не раз угрожали мне всерьез поговорить! — напомнила я.

— Угрожал, — не стал отпираться он, а затем с новым вздохом признался, — вот только если б реально собирался, то сразу исполнил бы. Ты ж реально напрашивалась!

Я поморщилась и снова на некоторое время замолчала.

— И чтобы вы делали, если б не мой побег? — не удержалась я от каверзного вопроса.

Мне ж тогда на полном серьезе сутки «на подумать» дали. Четко обозначив, что будет, если я не проявлю благоразумие.

Он ответил не сразу, а затем лишь снова пожал плечами:

— Придумал бы что-нибудь! Но это я, далеко не каждый стал бы так заморачиваться.