Пока работала с базой, на голографическую проекцию, мой вынужденный спутник тоже смотрел с благоговейным ужасом. Ее пришлось включить, чтобы с визором вновь синхронизироваться, и активировать обозначение дороги.

На моей карте, которую я пару недель назад сняла из космоса, все же более точная топографическая картинка отображалась. А вот у местного навигатора явно какие-то косяки вылезали, и мне не всегда было понятно, есть там дорога или только на карте нарисована.

По извилистой лесной тропе мы ехали достаточно долго, и все это время он сопел и ерзал, причем, чем дальше, тем интенсивнее. В глазах у него уже реально плескалось отчаянье. Не знаю уж, чего он там себе напридумывал.

Так что, когда меня это уже окончательно достало, и я реально начала опасаться, что его сейчас действительно от страха Кондратий хватит, я истратила на него последний заряд кольца, решив, что пора ему уже отдохнуть.

Дорога и так оказалась не очень, требовала сосредоточения, а тут он все внимание на себя забирал.

Впрочем, судя по навигатору, до финальной точки оставалось чуть-чуть, и проснется он уже после того, как я уйду. Ну а если нет, то у меня еще шокер остался в заначке.

***

Перед уходом веревки я ему все-таки развязала, из жалости. Он же тут проснется в машине в лесу, один и темноте. Если выпутаться не смог бы, реально от страха помер бы.

Адекватности от него тоже не стоило ожидать. На то, что он догадается рассвета дождаться, прежде, чем обратно ехать, я не рассчитывала. Но вот тут сочувствия к нему уже не появилось!

Я вовсе не надеялась, что эта ситуация его в чем-то в лучшую сторону изменит, но хотелось бы верить, что по крайней мере, голосующих на дороге одиноких дам он теперь станет избегать, а может, и женщин вообще. Последнее вообще стало бы идеальным вариантом!

Кстати, обещанную тысячу я ему на торпеду положила. Не люблю неоплаченных долгов.

Сложнее всего, оказалось, оставить телефон. Интернет тут хоть и ловил не очень, но перед уходом я все-таки еще позалипала. А еще по-прежнему боролась с желанием позвонить отцу, чтобы услышать его голос.

Но все же взяла себя в руки и оставила телефон на сидение. Мне стоило двигаться дальше. От этого звонка не стало бы лучше ни ему, ни мне.

В лесу стоял туман, от которого тянуло прохладой и свежестью. Но за счет того, что визор превращал густую тьму в четкие сумерки, страшно не было, но шокер я все же держала наготове.

Костюм тоже оставила включенным на единице. Так что, я могла и треснуть угрозу более значительно, чем без усиления сама, и оружие в руках не раздавить. Да, и прогулку усиление облегчало.

В большинстве случаев я с единицей и работала, так что на ней у меня чувствительность хорошо была откалибрована. Ведь обычно мне сил не хватало чего-нибудь дозавернуть или наоборот открутить. Столами и лестницами мне бросаться раньше не приходилось!

Но на самом деле режимы четверки и тройки у костюма предназначались для помощи во время ремонта крупногабаритных узлов, а вовсе не для того, чтобы людям ущерб наносить.

Да, и сейчас костюм полезным оказался лишь потому, что такого его действия никто не ожидал. А так, без нормальной защиты против обычного автомата уже гораздо грустнее все оказалось.

У боевых версий подобных костюмов уже, кстати, имелась и нормальная броня, которую даже без силовой защиты пули уже не пробили бы. Да, и вообще там более удобный для деструктивных действий функционал присутствовал, насколько я знала. А этот технический вариант являлся всего лишь устройством двойного назначения.

И тем не менее, я уже решила, что после того, как покину Солнечную систему обязательно обзаведусь более серьезной экипировкой. Никаких больше полумер! Только хардкор, только нормальное военное оборудование и транспорт с серьезной защитой. С другим сюда возвращаться чревато!

После всех местных приключений, решила, что пока не решу вопрос с обмундированием, даже думать, чтобы сунуться сюда снова, не посмею! Ведь, кто бы мог подумать, что после всех ресурсов и сил, которые я вложила, чтобы сюда добраться, мне придется настолько стремительно отсюда сбегать.

Как-то несправедливо оно получилось! Я ведь даже ни с кем из родных пообщаться не смогла. Костю вот с сыном увидела со стороны, и то хорошо.

И да, я слишком хорошо понимала, что, если снова проявлю малодушие, получу по сусалям, как и в прошлый раз. Хуже будет, если огребу не только я, но и кто-нибудь из членов моей семьи. Этого я уже сама себе простить не смогла бы!

Сейчас точно стоило улететь, чтобы все интересующиеся мной, всё что надо, «зафиксировали».

А что делать потом? Может, через полгода или год, когда все успокоится, и про меня подзабудут, можно будет попробовать еще раз к родственникам подобраться, соблюдая максимальную осмотрительность, а не как в этот раз.

Нет уж! Конечно, не ошибается только тот, кто ничего не делает, но на ошибках все же следует учиться, чтобы не допускать их повторение в будущем. До сих пор у меня, к счастью, с этим проблем не возникало.

***

В лесу по пересеченной местности, шагать мне пришлось еще достаточно долго, часа два, не меньше.

Над головой сейчас виднелась удивительно шикарная россыпь звезд на кристально чистом небе. В этих местах еще не было такой засветки, как в ближних к Москве районах. Так что я даже залюбовалась и сняла визором несколько интересных изображений.

Порой в тишине мне казалось, что я слышу какие-то шорохи, но зверья мне тут увидеть ни разу не удалось. И все же лес в таком весенне-ночной дреме мне раньше ни разу наблюдать не приходилось. Так что этот опыт оказался даже познавательным.

Меня все-таки начала накрывать тоска, что вот-вот придется улетать, но она уже проявилась как-то блекло. Я, видимо, просто устала, ведь день выдался слишком насыщенный.

Наконец, я обошла очередной бурелом и вышла к поляне, на которой отобразилась проекция летательного аппарата в виде ромбовидного октаэдра. Вот я пришла!

Если сниму визор, то поляна покажется пустой, маскировка все еще работала. Но на самом деле, мой транспорт все еще стоял тут на месте, невредимый.

Обратившись к базе, я сняла и невидимость, и пассивную защиту, а еще сразу же дала команду запустить двигатели и провести предвзлетную подготовку.

Компактный летательный аппарат впереди тут же проявился, а затем радостно ожил и загудел, затем на нем зажглась синевато-белая подсветка. Если приписать технике человеческие качества, то можно было подумать, что ему тоже надоело тут без дела торчать и не терпелось стартовать. Я его понимала.

Я находилась уже где-то метрах в десяти от борта, когда сзади послышался странный глухой звук. Как будто что-то массивное упало на землю. Я обернулась, но ничего подозрительного не увидела. Лес казался пустым.

Тяжело вздохнув, и решив, что мне померещилось, я шагнула к шлюзу, который тут же приветливо раскрыл передо мной двери, а на землю опустился трап. Еще раз, оглянувшись назад, я торопливо направилась внутрь.

Несмотря на посторонний звук за спиной, тревоги в этот момент все же не появилось. Я уже мысленно настроилась на новую задачу. Мне ведь сейчас предстояли сложные расчеты маршрута, чтобы прорваться сквозь внешних охранителей и выбраться из системы.

Потому, прилетевший в следующий момент откуда-то со спины шоковый разряд, стал для меня полной неожиданностью. А падая назад, я запоздало пыталась осознать, что это все означает.

***

Пробуждение получилось очень неприятным. В голове стоял туман, а во рту странное послевкусие.

И все же самой отвратительной частью оказались вовсе не физические ощущения. Когда я открыла глаза, осознала, что снова нахожусь в мерзкой маленькой комнатке, которую я еще недавно считала навсегда оставленной позади.

Но все оказалось на месте: и голубоватые стены, и окошко с замутнённым стеклом, и удобный диван, на котором я лежала, и белый стол со стулом. На столе снова нашлась бутылка воды, кофейник, а под салфеткой завтрак.