Ворох мыслей сбил меня с толку, и я просто ушла, не проронив ни слова. Даже ботинки не стала забирать. Одиночество и бесцельное существование — вот мой удел. Это решено.

Поездка на лифте казалась вечностью. Сколько мыслей промчалось в голове? Войдя в кабину, я даже не сразу нажала нужную клавишу. Для меня такое заточение было сродни щиту от внешнего воздействия — в этом металлическом коробе я чувствовала некое подобие умиротворенности.

«Вивиан, напоминаю, что понятие чувств для тебя становиться неактуальным. Для дальнейшего функционирования стоит снижать эмоциональную составляющую твоего поведения».

— Значит, ты подтверждаешь тот факт, что я больше не человек? — громко задала я вопрос. Повышенный голос — единственная живая эмоция, доступная мне сейчас.

«Это стоит принять и следовать своему предназначению. Ты должна быть готова к тому, что с достижением полной синхронизации произойдёт полная перезагрузка системы».

— Какая к чёрту перезагрузка? О чём ты? — напряглась я. В этот момент двери лифта разомкнулись, открывая дорогу к чему-то новому, совершенно неизведанному.

Я оказалась на верхнем уровне корабля, где находился смотровой пост, предназначенный для обзора внешнего пространства без использования радаров, сенсоров и сканеров. Обычный визуальный контроль, доступный после перехода корабля из сверхсветового режима на орбитальный полёт.

Невероятная картина моментально прочистила мне голову, избавив от мыслей и тревог. Передо мной открывался вид на планетоиды и скопления метеоритов, находившиеся в обманчивой близости, хотя расстояние до них измерялось сотнями тысяч, а то и миллионами километров. Они притягивали мой взгляд словно россыпь драгоценных камней, небрежно разбросанных по звёздному полотну. Сверкающие орбитальные маяки для корректировки навигационных систем кораблей, будто факелы для путников — своим огнём притягивают и отталкивают одновременно. Иное их предназначение — ограничение опасных зон, обозначение ближних границ астероидных колец, скоплений космических тел и зон туманностей.

— Самое прекрасное, что мне доводилось видеть, — произнесла я, не в силах отвести глаз от невероятного калейдоскопа. — Разве такой масштаб вообще возможно осознать?

«Космос — это вечная неизвестная и переменная. Процессы в галактике не изучены и на пятьдесят процентов. Различные оптические, световые и астрономо-физические явления требуют более детального изучения. Могу вывести текущие сведения о современных открытиях?»

— Не стоит, — тихо произнесла я и подошла в плотную к панорамному окну. Ладонь сама легла на его холодную поверхность.

Объять необъятное, почувствовать неизведанное, ощутить бесконечность — насколько я близка сейчас к этому, настолько и далека. И во всём этом присутствует большая трагедия, свойственная любому разумному существу.

— Мы тленны, Айкс. Всё во вселенной тленно. Нам не познать всех тайн. Вспыхнуть и сгореть мгновенно…

«Мы не одни, Вивиан», — резко оборвал меня Айкс и показал на стоящего за спиной гостя. Им оказалась та самая Тори, в руках которой были мои ботинки.

— Мне больше нравится другое выражение из вашей культуры — «Все эти мгновения затеряются…».

— «Во времени, как слёзы в дожде». Это старинный фильм, но фразу говорит не человек, — прервала я сержанта.

— Как и ты. Но и в тебе есть душа, разве не это был главный посыл того фильма? — сказала Тори и протянула мне ботинки.

— «Бегущий по лезвию» слишком глубокое произведение земного кинематографа. К чему ты клонишь? — спросила я и принялась натягивать обувь.

— К тому, чтобы ты нашла себя среди нас. У тебя есть предназначение. Хочешь ты этого или нет, но на этот путь ты уже ступила. Осталось лишь его осилить.

Как же странно она говорит! Были бы эмоции, меня бы передёрнуло от подобной сказочности и таинственности. И почему все вокруг стараются разговаривать загадками?

«Они все шпионы, диверсанты, разведчики. Тяга к секретам у них в крови», — лаконично подметил Айкс и с этим не поспоришь.

— Да будет велика мать моего народа! — произнесла на своём языке Тори. Она поклонилась и приложила кончики пальцев ко лбу — так гальеты обычно молятся своей богине Гаель. — Теперь я верю…

— Что ты от меня хочешь? О каких легендах, путях, вестниках и прочей чепухе пытаешься сказать? Сейчас кое-что тебе покажу, — сказала я, подойдя к сержанту вплотную и дала мысленно команду на включение режима осмотра тела.

Тори смотрела внимательно за появлением на лице и других видимых частях моего тела чёрных выемок, соединявшихся постепенно в одну большую сеть. Краем глаза посмотрев на себя в отражение в панорамном окне, я увидела бегущие по рукам голубые следы сигналов — система проводила диагностику.

— Может ли великий «профатэ геральдэ» так?

Левой рукой я дотронулась до щеки и отсоединила элемент внешней обшивки, обнажив серебристый аргетан под кожным покровом. Кусок вложила в руку Тори и несколько раз щёлкнула пальцами, повысив интенсивность потоков.

Сержант внимательно рассмотрела часть моего корпуса и отдала обратно мне. На лице прекрасной гальет не появилось ни намёка ни на одну из известных мне отрицательных эмоций. Её глаза по-прежнему выражали неимоверное восхищение и преданность, с каким верующие прихожане обращаются к своему богу. Только что божественного в человеке-синтетике, вроде меня?

— Ты помнишь себя до преобразования? Кем ты была? — поинтересовалась Тори.

— Кем, кем! Обычной девушкой в самом опасном городе Земли, которая спала и видела, как свалит оттуда. Поэтому и училась, не распыляла себя на клубы, случайные заработки и торговлю своим телом.

— Но ты уверенна, что твои родители — настоящие?

Этот неожиданный вопрос поставил меня в тупик.

Внимание! Снижение производительности!

Контроль эмоционального состояния…

Выполнено.

— Сейчас пожалуйста аккуратнее и по порядку, сержант. Достаточно мне психологических встрясок. Сначала ты меня в мессию записала, а теперь и в сироты? Что за бред?

Дверь лифта открылась и на обзорную площадку вышел Хогас. Вот сейчас то он мне всё и должен поведать! По всем законам жанра, именно в такие моменты вскрываются многие тайны. Но это только в книгах и кино.

— Полковник, думаю, она готова! Теперь ваш выход, — отчиталась Тори и выпрямилась в струнку, приложив правую ладонь к левой груди — таковым является воинское приветствие в Корпусе.

«Могу включить фоновое музыкальное сопровождение, подходящее для столь напряженного момента».

— Дальше я сам, сержант, — Хогас выполнил аналогичный жест.

Как только лифт тронулся унося Тори вниз, курнаец набрал на своём боевом мониторе какую-то команду, включив подавитель сигналов. Не хочет, чтобы нас подслушивали! Происходящее становится всё чудесатее и чудесатее… Хотя, казалось бы, куда уж больше!

— Итак, мистер Хогас, кто же я такая? Неужели, сегодня я узнаю истинную причину своей уникальности, о которой мне твердят все вокруг?

«Айкс, пожалуй выключи Ханса Циммера!» — подумала я, поскольку в ушах стоял эпичный трек от старого киношного композитора.

— Стоит начать с другого. Я не мог говорить тебе на Земле этого, но сейчас ты на корабле Корпуса, а значит несёшь всю ответственность за сохранение подобной информации.

— Хм, интересно. Продолжайте, — сказала я и приложила часть своей обшивки на место, возвращая себе нормальный вид. Непривычно видеть себя в отражении без части лица.

Режим диагностики тела завершён.

— Для тебя не новость, что в галактике неспокойно. Всегда были войны, конфликты, мятежи, экономические и социальные кризисы. Грядущее противостояние — апофеоз всего, к чему шло наше галактическое общество. Думаю, и без Айкса ты знаешь о трёх мировых войнах в истории Земли. А как тебе первая галактическая война?

«Подобной информации нет в базе. Возможно, мистер Хогас прогнозирует какой-то масштабный конфликт».