До вечера Рой сидел тише воды, ниже травы, но, оставшись на ночь один, додумался до оригинального способа протеста и возился до зари, бормоча: «хотели питомца – получите».

Утром Вайтинагри окаменел на пороге, увидев такое надругательство над одним из символов власти. От попадания в топ самых экзотических способов самоубийства за всю историю планеты Роя спасло лишь то, что вошедший следом Жокдру посмотрел на спящего практически в гнезде вместо раскуроченного сиденья трона драконианца и меланхолично заметил: «А мог ещё и нагадить», чем сбил градус накала.

Вскоре в зале стало шумно: три мебельщика спешно меняли обивку трона, а неподалёку два тюремщика неторопливо били связанного виновника. Потом Роя оттащили за кулисы и приковали к тому же кольцу, куда крепилась цепь секретаря.

– Хватит ковырять стену! – были первые слова Вайтинагри, обращённые к Рою после инцидента с троном. – Одни разрушения от тебя, типичный дракон!

Правитель вернулся со встречи с министром финансов в особенно дурном настроении. Впрочем, разговоры с Нубозом редко воодушевляли Главного Посса.

Рой даже не сразу сообразил, что обращаются к нему, ведь больше недели его не замечали, он утыкался в стену как только за занавесом появлялся правитель и никого раньше не интересовало, чем там драконианец занимается.

Вайтинагри тяжёлыми шагами прошёлся до буфета и обратно и направился к Рою. Драконианец вздохнул, развернулся спиной к стене и прикрыл глаза. Если его здесь оставили, чтобы было на ком срывать раздражение, долго он не протянет.

У стены правитель наклонился и прищурился. На грубой серой штукатурке угадывалось подобие пейзажа, открывающегося со смотровой площадки, где Рой любил встречать закаты в последний год обучения в колледже.

– Что это? – хмуро спросил Вайтинагри.

– Увдолиум, – ответил Рой, не открывая глаз. – Долина реки на моей родине.

– Он ещё и романтик! – фыркнул правитель. – Нормальные узники зарубками дни отмечают или на худой конец неприличные слова пишут, а этот картины выцарапывает.

Вайтинагри резко дёрнул цепь, словно проверяя надёжность крепления, потом критически оглядел драконианца.

– Что-то у тебя вид слишком цветущий. Жокдру, ты его, случайно, не подкармливаешь?

– Я?! Его? За кого вы меня принимаете? – возмутился секретарь.

Правитель хмыкнул и ушёл, вспоминая легенду, что Небесные Драконы при желании могут черпать энергию прямо из космоса.

– Ты что меня подставляешь? – прошипел Жокдру, когда Вайтинагри покинул зал.

– Я? А что я должен был сделать?

– «Что сделать, что сделать!» Да хотя бы… Ну… не знаю, щёки втянуть. И вообще, не выглядеть цветущим.

– Хорошо, в следующий раз всё втяну и постараюсь завять, – вздохнул Рой.

У них сложились своеобразные отношения. Секретаря дракон раздражал с момента появления во дворце самим фактом своего существования, а вынужденное соседство не прибавляло любви, тем более что из-за общего кольца и короткой цепи Рой маячил почти за спиной. Кроме того, Жокдру пришлось носить драконианцу еду, поскольку никто из слуг не имел права заходить за занавес, а Вайтинагри, разумеется, не собирался бегать с мисками. Правитель в отместку за трон поставил Роя в полную зависимость от секретаря, рассчитывая, что тот сделает жизнь драконианца невыносимой, но не учёл один нюанс. Жокдру пару раз посмотрел на Роя, которому явно не хватало скромной похлёбки, и, хотя тот не жаловался и ничего не просил, начал делиться тем, что стаскивал с хозяйского стола. Рой в первый раз даже пытался отказаться, но секретарь рявкнул: «Жри, а то в глотку запихну!» и спорить расхотелось, тем более что предложенный в тот раз ещё тёплый пирог пах просто восхитительно. Драконианец позже осторожно поинтересовался, не является ли это своеобразным местным подходом к гостеприимству, но секретарь буркнул: «Нет, это моё личное гостеприимство и помалкивай об этом».

Жокдру подкармливал Роя не из особого сочувствия: в детстве у него на глазах от голода умерла любимая сестра и с тех пор он патологически не выносил, когда рядом кто-то недоедал. Об этом не знал даже Вайтинагри, ведь они познакомились позднее, а Жокдру о своём тяжёлом нищем детстве старательно забыл.

В свою очередь Рой как-то заметил, что Жокдру долго сидит над сводным счётом, пересчитывая уже третий или четвёртый раз, и предложил помочь. Секретарь отмахнулся, но, получив снова непохожий на все предыдущие результат, скептически сунул листок Рою. Драконианец за полминуты прикинул в уме и написал итог. Жокдру не поверил, сам ещё раз очень медленно и тщательно пересчитал и получил то же число. После этого секретарь, не друживший с математикой, периодически подбрасывал разные подсчёты, а Рой скорее радовался возможности хоть ненадолго чем-то заняться. Он даже посоветовал, как сделать удобную сводную таблицу. Жокдру выдал идею за свою, заслужил похвалу и подумал, что при правильном применении даже от драконов бывает толк.

Всё это происходило в отсутствие правителя и без его ведома. Вайтинагри привык доверять секретарю, который не раз доказывал полную преданность, и даже не думал, что тот способен на махинации у него за спиной. Тем более что Жокдру продолжал иногда шпынять Роя, причём не демонстративно, а вполне искренне, поскольку теперь злился на дракона за то, что из-за него появились секреты от хозяина.

* * *

Однажды правитель вернулся с заседания и застал неожиданную картину: Рой старательно чистил ковёр в дальнем углу закулисья, а Жокдру спокойно работал.

– Ого! Что ты с ним сделал? – спросил Вайтинагри у секретаря.

– Ничего особенного, просто применил дар убеждения, – уклончиво ответил Жокдру. Правитель присмотрелся к дракону, но видимых повреждений не нашёл.

– И не боишься так отпускать?

– А чего бояться? И пикнуть не посмеет.

– Ну ты даёшь! – протянул Вайтинагри.

Рой подошёл к ним.

– Я закончил, господин секретарь, – смиренно сказал он, уставившись в пол.

– Хорошо, – небрежно кивнул Жокдру. Рой сел на своё обычное место и подал конец цепи секретарю, чтобы тот прикрепил к кольцу. Вайтинагри сделал вид, что удивляться нечему.

Когда правитель ушёл, Рой с сомнением спросил:

– Думаешь, подействует?

– По крайней мере, таращился он знатно, – отозвался Жокдру. – Но от твоей самодеятельности я чуть не спалился.

– Извини. Мне показалось, так лучше прозвучит.

– Ничего. Тем более что ты подставился, придётся теперь для натуральности и дальше меня господином называть, – довольно ухмыльнулся Жокдру.

– Хм… Я об этом не подумал. Может…

– Нет уж, поздно. Тебя за язык никто не тянул. И мне понравилось.

– Ладно, господин… всего лишь секретарь, – не удержался Рой и еле увернулся от запущенного дырокола.

На днях они сошлись на том, что общество друг друга обоим ужасно надоело и неплохо бы что-нибудь с этим сделать. Правитель, очевидно, спихнул секретарю «питомца» и его всё устраивает. Жалобы Роя принимать во внимание точно не будут. Сам Жокдру уже пытался аккуратно интересоваться насчёт отселения дракона, но услышал: «Здесь он под лучшим присмотром». Жокдру поразмыслил и решил, что Вайтинагри не понравится, если дракона первым приручит не он, и при увеличении влияния секретаря есть шанс, что их разлучат. Но по-настоящему этого добиваться, как успел понять Жокдру, слишком долго и сложно, поэтому он поделился этими соображениями с драконом и предложил действовать сообща.

Рой назвал идею совершенно дурацкой и отказался наотрез. Секретарь попытался пригрозить, но внезапно получил встречную угрозу, что правитель узнает и про еду, и про таблички, и про предложение. Жокдру с полчаса орал про неблагодарную зелёную скотину, которую зря кормишь, а пользы никакой, потом устал и перешёл к уговорам – в прямом смысле. Ещё пару дней они урывками препирались, как это лучше разыграть. Рой с трудом согласился на одну сценку и не собирался особо унижаться даже для вида. Жокдру же настаивал, что для единственной попытки произвести впечатление нужно придумать нечто весьма убедительное. Найти решение помогла печенька, которую Рой случайно раздавил, а на недовольство секретаря спокойно спросил, есть ли щётка, чтобы подмести. Жокдру удивился и осторожными вопросами выяснил культурное различие: драконианцы не имели никаких предубеждений относительно уборки, а поссы считали её занятием весьма низким, да ещё и исключительно «бабским». О последнем секретарь умолчал и дальше упирал на то, что важно показать, что он не боится отпускать Роя и тот покорно возвращается, а чистка ковра – просто удобный и правдоподобный повод.