Сознание Роя будто раздвоилось. Внешне он старался вести себя вежливо и спокойно, но внутри очень одинокий дракон караулил и как губка впитывал каждый добрый жест и взгляд, жадно пополняя истощённые запасы тепла. Порой Рой ловил себя на мысли, что подай тётушка знак – и он сделает что угодно, поползёт за ней на коленях на край света или разорвёт любого, если в конце наградят мягкой рукой на лбу. Разум пугался, но дракону было всё равно. Рой чувствовал, что баронесса знает о своей власти – и был вдвойне благодарен за то, что она вела себя безукоризненно деликатно, ни словом, ни движением не переступая черты. Когда дракон внутри начинал беспокойно ворочаться, она клала руку на предплечье Роя, тот сразу же расслаблялся как под капельницей и незаметно засыпал.

По мере того как дракон насыщался, он постепенно отходил на задний план, и однажды вечером, сладко зевнув, уполз куда-то глубоко, свернулся калачиком и окончательно уснул. Рой открыл глаза. Комната тонула в сумерках. Розово-голубое днём, а при таком освещении тоже серое облако колыхалось около кровати.

– Я тебе больше не нужна. Но ты не торопись. Отдыхай здесь до весны, а как потеплеет, отправишься дальше в путь.

На лоб легла рука и Рой понял, что его ненасытная жажда унялась.

– Спасибо, – прошептал он и крепко уснул.

* * *

Рой проснулся абсолютно счастливым, сладко потянулся, открыл глаза – и растерялся. Он сидел в кресле перед камином, укрытый колючим пледом. На полке стояли часы с треснувшим циферблатом, и это было единственное, что не изменилось в обстановке гостиной.

Облицовка камина была местами отколота. Весёлые обои в цветочек выцвели, на них неровными континентами поселилась плесень. В левом углу вместо комода лежала куча досок. От портрета осталась только покосившаяся рама. Рой повернулся направо, кресло крякнуло, в бок впилась пружина и драконианец ойкнул.

С кровати в дальнем углу спрыгнул Гвараз, подлетел к креслу и уставился на Роя.

– Неужели очнулись? Ну слава Сириусу! Я боялся, вы совсем уйдёте. Встать можете? Не торопитесь, если голова кружится.

Рой поднялся, Гвараз попытался его поддержать, но драконианец отстранился.

– Я в полном порядке, только не понимаю, что случилось с комнатой и почему твоя кровать тут. А где тётушка? Ещё спит?

– Тётушка? – растерянно переспросил юноша и сник: – Всё-таки умом тронулся. Вы только не волнуйтесь…

– Я совершенно здоров, но не очень понимаю, кто и зачем так испортил гостиную. Погоди, а сколько я спал?

– Ну это как считать. Если с момента последнего возбуждения, то часов десять. А если с момента, как выключились, то неделю.

– Что значит «выключился»?

– Вы что последнее помните?

– Как в спальне тётушка попрощалась перед сном.

– Да какая ещё тётушка?

– Твоя двоюродная. Баронесса Докрефе. Это же её дом?

– Дом-то её, но она умерла десять лет назад, и тех пор тут никто не живёт. Потому я и предложил здесь залечь на дно.

– Как? – Рой отступил и рухнул в кресло. – Я что, спал десять лет?!

– Почему? Я же говорю, с неделю. Как мы приехали, вы на пороге будто в какой-то транс впали, ни на что не реагировали. Я в кресло усадил, вы всё это время так и сидели. Только в первый день иногда начинали что-то бормотать и кругами бродить, а потом совсем отключились. Хорошо хоть рефлексы остались, поить и немного кормить получалось. Часто у вас такие приступы или впервые? Это, случайно, не заразно?

Рой молча направился в свою бывшую спальню. Комната оказалась там, где он и помнил. В полусгнившем матрасе копошились мыши. Табурет облюбовали древоточцы. Дверца шкафа висела на одной петле. Через разбитое окно на пол натекла огромная лужа. Снаружи ещё угадывались границы бывших клумб, и остов лавочки застыл надгробием прежнему уюту.

Рой спросил, где спальня хозяйки и, не слушая причитаний Гвараза об опасности сгнивших ступенек, направился на второй этаж.

Дверь в спальню валялась в стороне. Над широкой кроватью колыхались остатки балдахина. Драконианец приоткрыл шкаф. На вешалках поникли когда-то розовые и голубые кружева. Прямо в лицо вылетела стая потревоженных насекомых, и Рой быстро захлопнул дверцу.

На комоде валялись забытые безделушки. Драконианец подцепил выпуклый овал и стёр плотный слой пыли. С медальона на него смотрела слегка приукрашенная художником молодая баронесса. Рой зажал прохладный овал в руке и прислушался к себе. На душе было тепло, уютно и спокойно. Когда Рой опять взглянул на медальон, вместо лица увидел лишь аляповатый цветок. Он зажмурился, ущипнул себя, но ничего не менялось. Драконианец перерыл всю комнату, но портрета не нашёл. На первом этаже он спросил у Гвараза, что тот видит на медальоне.

– Цветок. Розовый. А что? – с подозрением посмотрел на него юноша.

Рой вышел на крыльцо и долго смотрел на сплошные потоки воды, стекающие с уцелевшего козырька. Тишину заброшенного поместья разбил вопль:

– Так не бывает!

* * *

Начальник разведки валялся в ногах правителя, что до этого за почти пятнадцать лет службы случалось с Тогебезом лишь дважды – небывалая редкость при дворе.

– Ещё раз. Кто. Додумался. Отправить. Ловить. Дракона. Того. Кто. Ему. Обязан. Жизнью?

– Пощадите! Цербер попутал!

– Этот цербер случайно не сын твоей троюродной сестры?

– Не губите мальчика, умоляю!

– Уж от тебя-то я не ожидал, что будешь разводить семейственность.

– Он очень перспективный! Ручаюсь! Небольшая ошибка от неопытности и недостаточной информированности…

– Небольшая? Вместо поимки дракона, подарить ему питомца, который знает наши методы? Какой же тогда будет большая ошибка? Нет, я не хочу узнавать. На каменоломню в Северные Пороги, там как раз недавно был бунт и конвоиров не хватает. Свободен.

– Нет! Ваше Поссешство! Смилуйтесь! Лучше меня отправьте! Я не уследил!

– Посмотри-ка на меня. Что это ты в него вцепился? Куда! Смотреть! Твой, что ли?

– Д-да, Ваше Поссешство, – прошептал Тогебез.

– С твоей профессией… Да ещё и с кузиной…

– Ошибка молодости, Ваше Поссешство!

Вайтинагри вздохнул и побарабанил по подлокотнику трона.

– Ладно. Недотёпу твоего в младшие статисты по восточному округу, под присмотр Госокасика на три месяца. Ты без премий, пока не доставишь дракона. Живым.

* * *

– Есть новости про дракона?

– Ваше Поссешство, вы только два часа назад спрашивали.

– И что? Ты для чего здесь сидишь? Чтобы печенья за обе щеки наворачивать?

– Хоть бы он сдох побыстрее, – пробормотал секретарь, отставил чашку и потянулся за планшетом. – Ничего нового. Как сквозь землю провалился. Зато жрец засветился в Скалистых Горах. А, ещё нашли в архиве жалобное письмо старосты на трёх листах с просьбой вернуть любимую колымагу.

– Почему в архиве? Оно должно было только на днях прийти.

– Не знаю, пишут, в архиве с пометкой «компенсировано».

– Та-а-ак. Пусть аудиторы изымут из архива все прошения за последние три месяца и выборочно свяжутся с авторами. Совсем совесть потеряли, разведке нужна поддержка населения, в этой сфере нельзя настолько нагло воровать. И перед ужином назначь встречу с начальником отдела возмещения в пятой допросной, потолкуем по душам.

* * *

Бучнопом сидел в любимой камере мрачный и даже не стал демонстративно орать про чудовище.

– Чем я тебе сейчас не угодил? – пробурчал он, едва Вайтинагри переступил порог. – Тихо-мирно отсиживался в Скалистых Горах, даже ничего не проповедовал. Только собирался в горячем источнике расслабиться – а меня, как чурку, запихнули в мешок и в вертолёт.

– Зато прокатился как вип, – усмехнулся правитель, усаживаясь на табурет.

– Как кто?

– Весьма Известный Посс. Наше внутреннее деление. Ближе к делу. У меня всего пара вопросов.

– И ради пары вопросов ты целый вертолёт гонял?