Литмир - Электронная Библиотека

— Теперь ты, — сказал Гиви Маленький, кивая Игорю.

Тот обошел стул, взялся за его спинку, немного помолчал, опустив голову, а потом запел. По грузинскому подвальчику лилась русская песня. «Ой, ты степь широоокаая, степь раздоольнаая….». Теперь другой голос рассказывал о своей стороне. Можно было не знать языка, но услышать шорох ковыля и шелест берез под ветром, увидеть просторы без конца и без края, почувствовать ширь Волги-матушки. Игорь пел. Он был сейчас далеко. Видел степь, вдыхал воздух полей полной грудью, его голос летел над рекой и уплывал вместе с водой, напитываясь ее мощью и силой.

Тошка замерла от счастья. Она много раз сидела тихонько в уголке на репетициях у ребят, ожидая, когда они освободятся, и знала весь учебный репертуар Игоря, но не могла и предположить, что он так может!

Была у них в детском доме учительница музыки, пианист-аккомпаниатор оперного театра. Уже более десяти лет на пенсии, она с удовольствием разучивала детские песенки с подкидышами, и часто говорила с детьми о музыке. Однажды заметила, чтобы что-то нравилось, нужно это «что-то» не только услышать, но и понять, а чтобы понять, нужно многому научиться. И слушать. Много слушать. Когда уши и разум насытятся, а мозг и руки научатся и созреют, музыка царапнет по твоей душе или сожмет сердце в кулак так, что невозможно станет дышать, и тогда ты кое-что поймешь. Вот теперь до Тошки дошло, о чем говорила старая пианистка.

Песня закончилась, и сразу все начали хлопать. Игорь в благодарность за аплодисменты склонил голову и улыбнулся. Тошка была горда другом и, недолго думая, подскочила и поцеловала его куда-то в подбородок. Она рассчитывала на то, что Игорь подставит щеку, но тот не ожидал такой порывистой благодарности и во время не сориентировался. Девочка покачнулась и упала бы, не подхвати он ее за талию. Парочка рассмеялась, так и простояла некоторое время в обнимку.

Александр Александрович улыбался, глядя на них. Так старательно растянул губы в улыбке, что те затекли от напряжения. Взял стакан с соком и прикрылся им, но было поздно, эту «улыбку» увидел Тимур, и ему было, над чем поразмыслить.

Ужин подходил к концу, когда Игорь шепнул Тошке:

— В Португальском торговом представительстве бал, нас пригласили.

— Нас — это кого? — поинтересовалась Тошка.

— Как кого? Меня и мою даму. У меня билет на две персоны.

— А я твоя дама? Ничего себе. Почему ничего не знаю? И что теперь? А когда? А форма одежды? — вопросы сыпались из нее как гречка из дырявого мешка.

— Давай все завтра? Или сегодня по скайпу переговорим. Вон, деду отдыхать пора.

— Ладно, по скайпу, так по скайпу.

Видя, как молодой человек накидывает ремень сумки на плечо, озабоченно проговорила, крутя головой и явно кого-то высматривая:

— Нужно, чтобы тебя кто-то отвез. Хочешь, я Александра Александровича попрошу, вам все равно по пути.

Игорь на такое предложение едва не расхохотался:

— Тошка, ты еще не поняла? Он на тебя глаз положил, а может и влюбился. Если мы с ним поедем, он меня под первым раскидистым кустиком и прикопает.

— Как прикопает, так и раскопает.

Собеседник хмыкнул:

— Ты в некроманты собралась податься?

— Да ну тебя, болтун. Давай, пока! До скайпа!

— Пока! До свидания!

Все начали подниматься, собираться, мужчины пошли рассчитываться. Эмик вернулся надутый, его от кассы прогнали, сказали, что ростом не вышел и рожа подкачала. Все дамы, хихикая, дружно согласились, что роста в 189 сантиметров не достаточно для оплаты даже части счета. А рожица, еще не восстановившаяся после драки и операции, действительно подкачала фиолетовыми и желто-зелеными разводами.

Наконец все утряслось, выяснили, кто с кем поедет, кто с кем и когда встретится еще раз. Дед даже договорился с Тимуром на днях съездить в салон и посмотреть большую машину — семья-то выросла.

Саша, покусывая щеку изнутри, смотрел, как то сестрички тискают Тошку, то Эмик, то дед, — все обнимают ее, то и дело без повода касаются его воробья. Мучился и понимал, что его терзает зеленоглазое чудовище по имени ревность и ничего с этим поделать не мог. Пытаясь отвлечься, задавал себе вопрос почему считают ревность зеленоглазой, не находил ответа и снова сам себя мучил несбывшимся желанием держать ее за руку и никому не позволять не то, что прикасаться, даже смотреть в ее сторону.

Коллективный ужин был закончен, все расселись по машинам и разъехались. Завтра будет новый день, новые заботы и хлопоты.

ГЛАВА 29

«Я хочу…! Я хочу…! Я хочу…!!!».

В деревенском старом доме утро выдалось на удивление солнечным и тихим. Екатерина Сергеевна и Людмила Васильевна пили чай с королевским вареньем.

— Людочка, как ты его делаешь?

— Берешь самый мелкий крыжовник и запихиваешь в вишню, на место косточки. Засыпаешь сахаром, а как даст сок, кипятишь пять минут, даешь остыть. Так три раза. Надо тебя еще одним деликатесом угостить. Погоди, рассветет, сходим в погреб, попробую кое-чем удивить.

— Считай, уже удивила. В себя не могу прийти. Как думаешь, что этим, из охранного агентства, на самом деле надо?

— Думаешь, зря им кое-что рассказала?

— Не знаю. С другой стороны чего думать? Рассказала и рассказала.

— Действительно. Сегодня к позднему завтраку ждем гостей из районного центра. Приедут и все скажут. Давай лучше, про Наташу.

Женщина мечтательно вздохнула:

— Эта девочка — моя воплощенная мечта о внучке. Хороша собой, умна, воспитана, тактична. Но и характерец, не дай Боже! Упряма, своенравна, горда! Ох-ох-ох! Подай Господи мужчине, которого она выберет, терпения и выдержки.

Людмила Васильевна улыбаясь, слушала женщину, которая ей стала верным и преданным другом.

— Как она вошла в семью?

— Знаешь, прежде чем познакомить ее со всеми, немного подумала и решила немного иначе, чем мы с тобой придумали.

Не торопясь помешала ложечкой чай и продолжила:

— У меня старший сын пропал без вести в Афганистане за неделю до вывода войск, и он вполне мог быть отцом Наташи. Так, что для моего младшего, она дочь его старшего брата.

— И как?

— Проглотили! Предложили даже материальную поддержку.

— И как? Встречалась с ними? С сыном и его женой?

— Все вместе были у меня лишь раз. Левушка старается с ней как-то пересечься, пообщаться, может где-то даже и помочь. А вот Елена держится настороженно.

Старая женщина вздохнула:

— Их дочь погибла. Ее можно понять.

— Я тебя умоляю! Она даже на могилу не захотела съездить! Помнишь, Левка приезжал, это тайком от нее, а она — нет, ни в какую. Тут заикнулась о перезахоронении, сноха большие глаза сделала и сказала, что пусть ее ребенок покоится с миром на тихом сельском кладбище.

Людмила Васильевна фыркнула, а Екатерина Сергеевна продолжила:

— Нет, мой Левушка в бабах совершенно не разбирается, в этом он дурень, каких поискать. Но он щедрый дурень. Как увидел Наташу, обомлел. Она тогда только-только вернула свой натуральный цвет волосам и по масти стала нашей девочкой. Жена по этому поводу что-то там сбрякала в очередной раз, а он быстро ее заткнул, сказал, что если свою не воспитала как должно, то пускай на чужую дочь, свой поганый рот даже не разевает. Вот так.

Они немного помолчали.

— Катюша, как-то все не спрошу про Наташиного мужа. Кто он, что он, жив — не жив и какие-то новости про него есть? Там ведь штамп в паспорте был.

— Угу. Узнала. Да как тебе сказать? Он — голубой.

— Что, так астма бедного мучает? Или порок сердца? Обычно такой цвет лица бывает при…

Женщина в сердцах брякнула чашкой о блюдце:

— Ох, Людочка, член его мучает!

— ???

— Он предпочитает не женщин, а мужчин. Поняла?

— Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй нас, грешных!

— Он и женился, как оказалось, для того, чтобы прикрыть грех и уехать за границу.

— Уехал?

68
{"b":"886374","o":1}