— Дед, а я опять голодный, — Эмик с надеждой глядел на него и ждал ответа на незаданный вопрос.

— Он опять голодный, а нас теперь много, — Наташа улыбалась и застенчиво мяла в руках длинные ручки сумки.

— Надо заехать в магазин и взять продуктов? Наверное. — Регина озабочено глядела на Леонида Александровича.

— Продуктов — это хорошо, — он вздохнул, сгорбившись и, как будто постарев на несколько лет, побрел по коридору.

— Деда, — окликнула его Регина, а он вздрогнул и встрепенулся, — можно мы тоже так станем вас называть?

Он механически кивнул и, медленно осознавая просьбу, начал всех рассматривать.

— Дед, ты на такую семью не успел приготовить ужин и сильно расстраиваешься? Ведь у тебя теперь не двое, а четверо внуков, — Эмик старался достучаться до него сообщением о том, что он не останется один. Теперь их много и они вместе.

— Может в пиццерию, я денежку за видеоклуб получил? Ты как на счет пиццы?

Эмик стоял рядом с дедом, с другой стороны его за рукав теребила Тошка, а он сделал вид, что размышляет над предложением — наконец-то все понял, и сердце завопило от радости. Дети его не бросили, а привели в семью своих сестер! Вот теперь, действительно, все будет хорошо!

— Эй, народ! — Из кабинета вышел Тимур, как будто бы слышал разговор о пиццерии.

— Регина, уговаривай всех, поедем к Тамрико. Селим, ты с нами?

Шагнувший следом мужчина помотал головой:

— Нет, я к Эличке и детям, — и счастливо улыбнулся.

— У вас сколько детей? — Тошка, держа деда за руку, ждала ответа.

— Трое: два сына и дочь, — с гордостью ответил любопытной «Варваре», — им сегодня месяц.

— В смысле им всем? — Она заломила бровки, — они тройняшки, что ли?

Гордый папаша кивнул:

— Старший — Тимур, старше брата на восемь минут, средний — Камиль, а дочка Дамира. Крошкой родилась, всего восемьсот грамм, но мы растем, — он поднял вверх указательный палец, — весим уже кило триста! И она такая красавица.

Все улыбались, радуясь за молодого отца. А тот махнул другу в сторону своей машины:

— Тимур, дорогой, передай кое-что для Тамрико! Это от Элички! Будь другом!

— Буду! Давай посылку.

— Ой, и мне нужно к Тамрико, — Регина вспомнила, как эта добрая женщина ранним утром собирала ей завтрак.

— Деда, — Регина обратилась к Леониду Александровичу, — давайте поедем, а по пути возьмем для нее корзину цветов и шоколад.

— Уговорили, показывайте, куда едем! — радостный китаец повез кормить ужином СВОИХ ВНУКОВ! Вот теперь он был счастлив!

И это счастье видел Александр Иванович и не знал, что делать. Стоя в проеме двери кабинета, наблюдал за всей сценой, а руки в карманах брюк сжимались в кулаки. Наташа теперь старого китайца тоже станет звать дедом. Тот не на много старше его, разница меньше, чем лет в десять. Значит, девочка видит в нем самом старика. Это очевидно. Тогда можно похоронить всякую надежду на счастье. Зачем ей нужен еще один дед? С этими мыслями закрыл двери, пошел в комнату отдыха, чтобы устроиться поближе к бару.

В дверях столкнулся с сыном:

— Пап, куда Тошка умчалась?

— С дедом и всем семейством поехали к какой-то Тамрико.

— Спасибо, я уехал! — Саша одним движением сгреб пиджак со спинки стула и метнулся к двери.

Александр Иванович открыл бар и достал бутылку виски. Взял бокал.

— Пап, бутылку на место поставь, — спокойный голос Алексея доносился из кабинета.

— Ты как видишь?!

— Я не вижу, а слышу. Поставь. Хочешь выпить, там у тебя бутылка «Кинзмараули» стоит, давай ее откроем.

— Давай ее.

Звякнули бокалы, раздался характерный хлопок пробки, в бокалы полилось густое красное вино. По комнате поплыл аромат винограда и знойного дня.

— Ты когда ей скажешь?

Александр Иванович с удивлением посмотрел на сына, что встал в дверях.

— Кому и что я должен сказать?

— Наташе. О том, что чувствует твое сердце, пап.

— Что, так заметно?

— Мне — да, потому, что я в таком же положении.

— Вот как. И кто она? Регина?

— Угу, а Саня на Тошку запал.

— Еще не легче. Ей только шестнадцать — дите дитем.

— А ему без разницы. Он счастлив. Говорит, что рОстить будет и всех парней-мужиков отвадит. А ты Саню знаешь: сказал — мое, значит, его и будет. В лепешку расшибется, а завоюет свое счастье. Причем учти, что Сане, как и мне, тридцать, Тошке шестнадцать, вот и посчитай на досуге разницу в возрасте.

— Да, сын, силен ты в математике. Наташе по документам тридцать один, а фактически меньше. А мне ты забыл сколько? Я ей в дедушки гожусь. Сам видел, как на днях предложил выйти за меня замуж, а она руку кипятком облила. Так что разговор окончен и не начинай его снова. Вообще помалкивай и не трави душу! — Бокал грохнул об стол.

— Все тут убери. Я — домой.

Шумная компания ввалилась в подвальчик. Гиви Большой был предупрежден Тимуром и приготовил для них самый большой столик. Закуски и соусы уже стояли на столе. Девочки пошли мыть руки, когда Тошка спросила:

— Регина, а можно позвать сюда Игоря? Ты рассказывала, что Гиви с сыновьями поет. Ему будет очень интересно.

— Конечно, зови. Пусть послушает, а мы заодно присмотримся к будущему зятю.

Регина хитренько глянула на Наташу, а потом на Тошку, чьи щеки вспыхнули.

— Скажешь тоже, — фыркнула она.

— Он же тебе нравится!

— Ну, не то чтобы нравится, но ничего так, нормальный пацан, — Тошка намылила руки, сложила пальцы колечком и выдула мыльный пузырь, — и у него планы.

— Что за планы? — Наташа с удовольствием разглядывала полет мыльного пузыря.

— Его ждет какая-то школа Милана или в Милане, не разобралась еще в этих тонкостях! Конечно, мы были бы прекрасной парой, — добавила она интонаций «мадам», — но! В этом случае я была бы при нем нянькой, переводчиком, да кем хотите, хоть артдиректором! А что? Я смогу! Только подучусь малёхо. Только вся фигня в том, что я не хочу быть при ком-то, а хочу быть самой при себе! Вот!

Еще один мыльный пузырь полетел в сторону зеркала.

— Ясно! — Сестры через зеркало обменялись улыбками.

— Тош, отмывай руки и идем, народ голодный, а когда он голодный…

— Он еще прожорливей становится! Это житейский опыт! — Тошка подняла вверх указательный пальчик и девочки засмеялись.

Так со смехом и появились около стола.

— Вы чего так долго? — Эмик бурчал очень выразительно.

— Мыльные пузыри пускали!

Регина улыбалась, глядя на братика, надо сказать на голодного братика.

— Дед, ты только посмотри на них! Они мыльные пузыри пускают, а мы с голодухи пухнем, скоро сами в пузыри превратимся!

Леонид Александрович знал, что ответа на свою реплику внук не ждет, потому только улыбался. Осмотрев всех внимательно, предложил:

— Что ж, коли семья в сборе, то давайте поужинаем! Приятного аппетита!

И со всех сторон раздалось:

— Спасибо! Вам тоже приятного аппетита!

И столовые приборы замелькали в руках голодных гостей подвальчика Тамрико.

Звякнул колокольчик на входной двери.

— Игорь! — Тошка махнула призывно рукой, и к столу подошел Игорь Платонов. Саня заметно напрягся. Молодой человек поздоровался и в ответ народ приветственно загалдел, с Игорем в этой компании были знакомы почти все. Тошка придвинула свободный стул к себе и похлопала по сидению рукой:

— Есть будешь?

Он улыбнулся:

— Нет, спасибо, а вот чаю я бы выпил с удовольствием.

Проговорив эту фразу, новый гость немного озадачился:

— Слушай, а грузины чай предпочитают или кофе?

— Грузины пьют вино!

К столу подошел Гиви Большой с чайником и чайной парой в руках:

— Ты — Игорь. Ты поёшь! Мне Тоша про тебя говорила. И пришел, чтобы нас послушать. Правильно пришел. Слушай!

И запел. Через какой-то промежуток времени к столу подошел Гиви Маленький и подхватил песню, потом по очереди еще трое мальчишек. Они ставили каждый свое блюдо на стол и вливались голосами в напев. Все замерли и слушали как завороженные. Песня лилась многоголосьем, переходя на различные интервалы между голосами. Напев то рассыпался каплями воды горных говорливых рек, то отражался от твердыни гор, гудел и поражал своей мощью. Мелодия заполнила все пространство, как густым вином, переливы можно было черпать ложкой и наслаждаться ими! Только внезапно песня закончилась. Все сидели оглушенные и молчали. Вдруг Игорь поднялся и начал аплодировать, все подхватили, и простые хлопки в ладоши превратились в овацию. Исполнители с достоинством поклонились.